Целитель-11

Глава 5

Воскресенье, 26 октября. Полдень

Турция, Инджирлик

Грузовик с ревом пожирал километры пути. Я направлял его куда-то на северо-восток, туда, где на карте изгибался Евфрат. Глаза искали убежище, и легко находили его — на севере вставал хребет Центрального Тавра. Юркнешь в глухое ущелье, где неба — синяя ленточка, и нет тебя, пропал. А нам надо пробиваться на восток, к озеру Ван и еще дальше, на границу с Ираном, затерянную между диких гор.

Шансов было мало. Похоже, что «чертовы казахи» угнали самолет по собственному хотению, а не по велению дядей из ЦРУ. И американцы, если их прижать, возмутятся: «Не виноватые мы! Они сами прилетели!»

И дипломаты, хоть и поджав губы, отступятся. А кто еще на помощь придет? Военные? Ага, наши высадят десант в стране НАТО… Учинить войнушку ради спасения пятерых граждан СССР? Мило.

Нет, Марина права — вся надежда на Ершова и его курдов. Вот только до Курдистана еще пилить и пилить…

Поверху со свистящим рокотом пронесся вертолет «Хьюи-Ирокез»', за ним еще один. Вертушки летели над самим шоссе, сдувая пыль с осевой.

— Они перекроют нам дорогу! — закричала Рита, гневно сжимая кулачки.

Я вертел головой, но… Ни свернуть, ни обогнуть.

Внезапно от обочины справа потянулась грунтовка, уводя за вздыбленные холмы плоскогорья. Резко выкрутив руль, я согнал пятитонку с гладкого асфальта, и М-809 затрясся по турецким ухабам.

Когда грузовик таранил ворота авиабазы, во мне жила чуть ли не абсолютная уверенность в окончательной победе, но сейчас, наоборот, росло и крепло понимание — мы проиграли.

Вся эта пиротехника со спецэффектами или убийственный мордобой хороши в голливудском суперблокбакстере, а реал куда грубее и скучней, здесь частенько побеждает зло.

Да я даже не знаю, куда так резво веду машину! Уловив в зеркальце заднего вида блеск хлещущих лопастей, Рита охнула:

— Сзади! Миша, они сзади!

Мои руки, как по команде, завертели баранку, и грузовик, качаясь и подпрыгивая, вынесся в тесную долину. Скрежет гальки на бережку извилистого ручья, рев двигателя, отражавшийся от травянистых круч, смешались с грохочущим сверестеньем винтов.

Я даже испытал стыдное облегчение, когда пара вертолетов зависла впереди, разметая пыль и прелую траву. За сдвинутыми дверями «Ирокезов» скалились морпехи, поводя шестиствольными пулеметами.

— И сзади тоже! — застонала Рита.

Перебивая рык и вой моторов, грянул металлический глас с небес:

— Уок аут вис юр хэндс ап!

— Выходим, — буркнул я, пряча глаза. — С поднятыми руками…

Вторник, 28 октября. День

Нью-Йорк, Сохо

Вакарчуку было проще, чем прочим гонимым — в свое время он скупил добрый десяток квартир, разбросанных по всему Нью-Йорку, от Лонг-Айленда до Манхэттена. Вот на одной из таких «явок» они с Чаком и затаились. На ночь.

А с утра вышли на тропу войны. Призрак Медведя взял на себя разведку, и убыл в Покантико-Хиллз, а Степан направил стопы в Сохо, в район чугунных зданий и модных баров, где крикливая богема пропивала скудный заработок, хвалясь сомнительными талантами.

Брайен Уортхолл, почтенный богатей, как бы исчез — Стивен Вакар натянул порядком заношенные джинсы и кожанку, чтобы раствориться среди местного населения, побрился, и будто помолодел. Хотя, ему ли печалиться о минувших годах?..

«Вальтер» за поясом успокаивал не особо, но и всемогущества «жирных котов» бояться не стоило. Безусловно, большие деньги — большая власть, но, чтобы держать под контролем огромный мегаполис, никакой армии не хватит.

Нарочно не оглядываясь, Степан сбежал по ступенькам в паб «Аэроплан» — сюда частенько наведывались старые летчики, чтобы за пинтой свежесваренного пивка предаться воспоминаниям о боевой молодости.

Как их «летающие крепости» бомбили наглых «джерри», захапавших пол-Европы! А как они сживали со свету корейцев, пересевших с рикш на реактивные «МиГи»! Правда, и их самих били изрядно, но точно не парнишки Ким Ир Сена, а русские…

Вакарчук кивнул бармену и, сдув пену с тяжелого бокала, неторопливо двинулся вглубь уютного полуподвальчика, под потолком которого качался на цепях самый настоящий «Ньюпор», слетевшей сюда с небес Первой мировой.

За отдельным круглым столиком сидел выдающийся экземпляр ушедшей эпохи — плотный старикан, налитой здоровьем. Лысый, но с окладистой бородой, свирепо пошевеливая мохнатыми бровями, он больше всего смахивал на патриарха байкеров — кожаная косуха как будто указывала на страсть к мотоциклам. Однако Нолан Майер презирал двухколесное братство — его тянуло в небо.

— Мистер Майер? — зажурчал Степан, присаживаясь. — Вы позволите?

— Так ты ж уже сел! — добродушно фыркнул старик. — Гнать тебя, что ли?

— И то правда, — Вакарчук нацепил самую обаятельную из своих улыбок.

Майер глянул на него, щуря крохотные синие глазки, и засопел.

— А откуда это ты меня знаешь?

— Считайте меня ангелом! — ухмыльнулся Стивен. — Нам, пернатым, положено ведать о человеках… Нет, если серьезно, то я давненько приглядывался к вам, мистер Майер. А подсесть сегодня заставила одна нужда… Ага, я вижу, вы не из тех, кто терпит пустую болтовню!

— Эт-точно, — проворчал Майер, и милостиво сказал: — Можешь звать меня Нолан.

— Стивен, — протянул руку Вакарчук, и его визави крепко пожал ее. — Просто я, понаблюдав, сделал пару выводов. О ваших мечтах, которые вы записали в несбывшиеся. Например, о полетах…

— Слышь, ты, ангел небесный!.. — разозлился Нолан.

— Я могу исполнить оба ваши желания, — хладнокровно договорил Степан.

— Оба? — из-под нахмуренных век сверкнули голубенькие глазки.

— Я здесь потому, что вы первоклассный пилот, — раздельно проговорил Вакарчук. — И потому еще, что вы дважды пытались убить Дэвида Рокфеллера.

Майер сгорбился, а лицо его обрюзгло.

— Мой сын, — хрипло вытолкнул он. — Я продал машину и дом, чтобы Сэмми выучился, и мой мальчик преуспел! Мы с Мэри в шутку называли его «банкиром» — его взяли в «Чейз Манхэттен бэнк»… А потом… — Нолан налился кровью и тяжело задышал. — Сэма подставили! Стянули деньжата, а всё свалили на моего мальчика! Сэм прорвался к этой… к этому… к боссу, а тот его выставил. Обобрал до нитки, и выгнал! Женушка, эта крашенная вертихвостка, бросила Сэма. Он запил, а потом… Сэмми шагнул в окно с тридцатого этажа. Я их похоронил в один день — Мэри не пережила, сердце не выдержало…

Степан положил ладонь на сжатый кулак Нолана.

— Этого уже не исправишь, — сказал он с той мягкостью, что прикрывает жесткость. — Но в моих силах помочь вам отомстить. И за сына, и за супругу.

— Тебе-то зачем? — отвернулся Майер, стыдясь откровенных слов.

— А у нас с Рокфеллером война, — криво усмехнулся Вакарчук. — Однажды его киллеры выследили меня, но я ушел. Только вот прятаться не собираюсь. Скажите сразу: вы по-прежнему полны решимости, и готовы воздать?

— Да! — выдохнул пилот, витиевато «зафакав».

— Тогда слушайте. Охрана в резиденции Рокфеллеров — отборная, но натасканная против обычных угроз. Снайперу не подобраться к «Хадсон-Пайнз», где проживает Дэвид Рокфеллер, но вот воздушный налет им отразить нечем!

Майер тяжко закряхтел.

— Стив, я даже во Вьетнаме не летал, — глухо выговорил он. — Вся эта реактивная хрень — не для меня…

Вакарчук тонко улыбнулся.

— «Тандерболт» сорок третьего года вас устроит?

— Да! Да! — глухо воскликнул Нолан, всякий раз подпрыгивая на стуле. — Да!

— Тогда слушайте…

Пятница, 31 октября. Утро

Штат Нью-Йорк, Покантико-Хиллз

Покатые холмы радовали зеленью, как летом, а живописные перелески будто сбегались на водопой к синей полоске Гудзона, отражавшего осеннее небо.

Не имея слов, чтобы выразить свой восторг, Нолан Майер затряс головой и глухо захохотал. В тесной кабине «Тандерболта» смех потерялся, но все равно — прогресс. Когда он смеялся в последний раз? А как раз перед похоронами…

Лицо пилота застыло, обретая хищное выражение. Нет, нельзя сказать, будто он ненавидит хозяина «Хадсон-Пайнз». Ненависть — это ярость слабых, а его никто еще не равнял с дрисливыми задохликами.

Майер сощурился. Видел он однажды фильм… Название забылось, а играл там Аль-Пачино. И вот его герой сказал очень и очень верные слова: «Жертвы имеют право на справедливость».

— Всё будет по справедливости, Сэмми… — выговорил Нолан непослушными губами. — Мэри…

Ну-ну… Не раскисай, старикашка! Ты погляди только, какая машина! Сорок лет, долгих сорок лет не довелось тебе слышать грозный гул мотора, позванивавшего на высоких оборотах, не ощущать дрожи, что пронизывает аппарат — и словно одушевляет истребитель-бомбардировщик, старенький «Джаг»!

Майер любовно погладил близкий борт. Он не стал перегружать самолет. Трех бомб и бака с напалмом вполне достаточно. Ну, и эрэсы навесил, куда ж без них…

— Приготовиться, пилот, — скомандовал Нолан, и мягко подал рычаг управления от себя.

«Джаг» послушно заскользил, как с горки, снижаясь. Понесся на бреющем, незаметно пересекая границу имения Рокфеллеров.

«Хадсон-Пайнз»!

Большой дом под старину завиднелся вдали, и Майер развел губы в мрачной усмешке. Сначала пара очередей…

Восемь крупнокалиберных пулеметов «Кольт-Браунинг», прятавшиеся в крыльях, задолбили разом — огненные росчерки трассеров уносились, сходясь в точке перспективы — на усадьбе. Пули толщиной с палец гвоздили стены, раскалывая кирпичи, вынося окна и трепля крышу.

«Добавим огоньку!»

Реактивные снаряды с шипением сорвались с направляющих, распуская дымные хвосты. Лимузин у входа вспух клубом пламени, посыпались тесаные камни фасада…

Ручку на себя!

«Джаг» плавно набрал высоту, одновременно закладывая вираж. Ага, кто-то выбежал из особняка…

— С горячим приветом! — усмехнулся Майер.

Три увесистых авиабомбы унеслись к земле, вихляя стабилизаторами. Самолет качнулся, облегчившись, и понесся, описывая круг.

«Подарочки» рванули убийственным трио, раздувая облака огня и дыма. Снесло стены… Ага… Последний штрих…

Вниз ухнул бак с напалмом. Копотная хлябь жаркого пламени вспухла, накрывая развалины «Хадсон-Пайнз», испепеляя всё живое, что могло случайно уцелеть.

— Вот так, Сэмми… — вымолвил Нолан. — Вот так, сынок…

Вертолет, закручивавший винтом воздух, он заметил случайно. Винтокрылая машина поднялась с лужайки у дворца «Кайкит». Ну, истреблять весь клан не стоит, он не убийца. А этот «Алуэтт»…

На геликоптере зацвели крестовые злые огни — две очереди прошли ниже «Тандерболта».

«А вот я не промахиваюсь, с-стрелок!» — мрачно улыбнулся Майер.

Хватило четырех стволов — рой пуль калибром 12,7 миллиметра порвал «Алуэтт». Отгрыз французской вертушке хвост, и та закрутилась, закувыркалась горящим комом изувеченного металла и растерзанной плоти.

А «Джаг» плавно набрал высоту.

«Отбомбился!» — улыбнулся Нолан, и вольно вздохнул.

На его душу снизошел покой.

Среда, 5 ноября. День

Инджирлик, Сарычам

Тюрьму из бетонных блоков построили турки — за территорией авиабазы. Американцы пришли на готовенькое, и переделали по своему образу и подобию. В камерах не осталось решеток, а узкие окна заделаны толстыми стеклами, хоть кувалдой их охаживай.