Лжец на троне 4. Возвеличить престол

Глава 4

Енисейск

1 сентября 1608 года

Федор Данилович Чулков, уже немолодой человек, служивший Ивану Васильевичу и Федору Ивановичу, но все еще бодрый, стоял на поляне, на которую должны прийти вожди племен. Нелегкая выдалась дорога, но и не сказать, что она стала убийственной. Семь месяцев с перерывом на двухмесячный отдых Чулков вел людей из Нижнего Новгорода до Томска. А после, объединившись с отрядами казаков Гаврилы Писемского и стрелецкого сотника Василия Тыркова, почти пять тысяч человек, устремились в сторону Енисея.

Такому большому количеству людей сложно было сосуществовать в одном остроге, составленным в Царском Приказе планом освоения восточной Сибири и не предполагалось подобное. Как минимум, из такого количества людей нужно было выделить отряд на то, чтобы основать еще один город, который государь решил назвать Красноярском.

Какое же было удивление, проявленное на лице Чулкова, когда он узнал, что на месте предполагаемого Красноярска уже есть казацкое представительство. Эту, и не только, информацию добыл, приставленный к Чулкову капитан Иван Крутиков.

Этот рязанский дворянин получил звание капитана только лишь потому, что отправлялся в далекие сибирские украины. Однако, Иван был смышленым и решительным, достойным своего звания. Лишившийся поместной земли, как это случалось со многими мелкопоместными дворянами в этом времени, Крутиков сконцентрировался на службе, благо земляк Захарий Ляпунов подтягивал к себе рязанцев. Когда поступило предложение стать больше, чем полусотником рязанского испомещенного войска, Иван не задумывался.

На подходе к месту, где планировалось основывать поселение, отряд Крутикова, который шел в авангарде, встретился с аринскими князьками Татушем и Абытаем [реальные персонажи, но впервые упоминаются позже]. Два отряда одного из местных племен стояли у енисейского порога, разведывать который и отправился Крутиков. Аринцы были дружелюбны, особенно после того, как получили дары от подошедшего основного каравана, что большей частью шел Енисеем.

Полученная информация была крайне важна для понимания реалий. Тут было все очень сложно и Чулков с Крутиковым поняли, что им повезло, что первая встреча с местным населением оказалась дружелюбной. Немало тут обитало и агрессивного народа, да и то, что южнее идет постоянная борьба за данников между джунгарами, киргизами и иными народами, давало разумение, почему государь столько внимания и средств вложил в экспедицию. Если становится тут малым числом, то никак не превратиться в силу, постоянно будут шпынять и проверять на прочность.

Интересным было и то, что в земле, куда и направлялись чуть менее пяти тысяч русских людей, уже есть казаки. Причем, в Тюлькинской земле, как называли казаки эти края по имени князька Тюльге, среди казаков имели главенство не бывшие донцы, или яицкие станичники, а остяцкие князья Урнук и Намак [реальные предводители казацких отрядов, которые некоторое время обитали на месте Красноярска]. Получалось, что уже имеет место быть некоторая коммуникация между русскими и местными племенами, если казачий отряд, пусть и полулегальный, возглавляется местными князьками. И это, как понимал Чулков, хорошая тенденция.

Передовой отряд Чулкова тюлькинскими казаками был встречен неприветливо, произошла стычка, в ходе которой Чулков получил первые боевые потери. Пять казаков, что были в передовом отряде, не вернулись к основным силам.

Дело было весной, в конце марта, и нужно было задуматься о посевной, для чего разбить ляды и начать выжигать землю для посевов или выбирать удобные степные зоны. Но как это делать, если в небольшом острожке засели до сотри казаков с представителями местных народов и ведут себя агрессивно. Да и в целом государь предписывал пускать оружие в самом крайнем случае.

В сентябре прошлого года, когда Чулков с отрядом верховых уже собирался догонять вышедших из Пермской земли и Казани отряды «русских конкистадоров», его неожиданно вызвал к себе царь.

Чулков никогда не забудет этот разговор с государем. Казалось, что государь-император Димитрий Иванович знает все. У него на столе была нарисована большая карта, на которой разными обозначениями начертаны реки и какие-то знаки. Чулков быстро увидел реку Тобол, на которой он уже бывал. Далее Федор Данилович всматривался в те реки, которых он никогда еще не видел. А царь все рассказывал и рассказывал.

— Ты, Федор Данилович, не руби с плеча, и даже, когда местные племена станут нападать, войну с ними начинать нельзя. Показать силу — да, потребовать выдачи виновных — обязательно, но только разговором. Чем раньше возьмешь в заложники детей племенных вождей, тем быстрее наступит мир и начнет поступать ясак. Пришлешь тех детей ко мне, а они уже тут послужат в царской страже. После и отпущу обратно.

Чулков и сам понимал, что, если начнется подлая война со стороны тех же тунгусов, а еще и агрессивных енисейских киргизов, то останется только запереться в острогах и лишь периодически использовать грубую силу. В долгосрочной перспективе подобное приведет лишь к крови, но никак не будет содействовать сбору ясака. Одна из главных причин, зачем вообще идти далеко на восток — это рухлядь. Не будет ее и все мероприятия в Восточной Сибири станут убыточными, если не разорительными для державы.

С казаками, что укрылись в «Тюльгинском городке», удалось решить дело миром, а вот с ханом Тюльге в итоге повоевали. Хан сам привел своих конных воинов, а также отряд хотогойского сотника Алтын-хана. Было непонятно, отчего пять сотен воинов местных племен решились напасть на более, чем три тысячи русских воинов, но Тюльге был схвачен, как и сотник Алтын-хана Лубсан. Тюльге пришлось отдать своего старшего сына, две дочери и десять сопровождающих к ним в аманаты [заложники].

Государь повелел у всех знатных вождей брать старших сыновей в заложники или как это еще называлось — тали. По словам царя только уважительное отношение к святыням местных племен демонстрация силы и заложники, с которыми будут обращаться вежливо и учтиво, станет залогом для мирного сосуществования. А мир — это нескончаемый поток пушнины и, как по большому секрету сказал государь, «не мехом единым богаты те земли».

Государь указал на карте, где может быть найдено золото. Указал, как теперь понимает Чулков, не совсем точно. Государь говорил, что золото на притоках реки Кия, но на карте эта река показана неправильно. Однако, Дмитрий Иванович указывал на то, что не все в карте может быть верным.

— Федор Данилович, идуть, в версте ужо. Идуть вместе, — заговорческим шёпотом сообщил сотник передовой казачьей сотни Степан Юшков.

— Почему не докладываешь, сколько их? — спросил Чулков, поправляя свой юшман.

— Не более двух сотен, — отвечал казак.

— Значится, не воевать идут, а говорить, — сделал вывод Чулков и небольшая толика напряжения ушла.

На самом же деле губернатор Енисейской губернии, именно так — создавалась новая административная единица — успокаивал себя. Что случится, если вожди заартачатся? Бойня? А дальше? Придется ходить большими отрядами по территории образованной губернии. Бояться даже рыбу ловить в Енисее и его притоках, не говоря уже о том, чтобы спокойно заниматься земледелием. Да, скорее всего, даже в таких условиях губерния сможет приносить доход в царскую казну, но можно же все сладить намного лучше.

Через час представители местных родов вышли на поляну в сопровождении не менее двадцати воинов, оставляя остальных на опушке куцего леска. Переговорщики спешились, что уже было предвестником возможности договориться.

— Мир вам! — сказал Федор Данилович Чулков на тунгусском диалекте.

Губернатор поднял руки и развернул ладони. Это был почти что интернациональный жест, демонстрирующий мирные намерения, мол, я без оружия и дурных помыслов. Ну а несколько фраз на родном для местных языке, как посчитал Чулков, должны благотворно повлиять на исход переговоров.

— И мы хотим справедливого мира, — сказал хан Тюльге, а еще трое вождей кивнули головами.

Сын Тюльге уже готовился, с первой возможностью, отправиться в Москву в качестве аманата, как и две его сестры, весьма, впрочем пригожие ликом. Там он, как и иные сыновья вождей, поступят на обучение в один из гвардейских полков. Государь хотел взрастить абсолютно лояльных наследников «енисейских» князьков, как, впрочем, подобное предполагалось делать и с другими вождями встречаемых народцев. Через пять-семь лет парни могут вернуться сюда, в Енисейскую губернию и даже получат должности.

И такая практика работает, о чем уже успел убедиться Чулков. Спесивый Тюльге привел своих бывших данников, чтобы те сами договорились с пришедшими русскими. Если все сладится, аони обязательно договорятся, то не менее тридцати пяти тысяч подданных сразу же войдут в Енисейскую, или Красноярскую губернию Российской империи.

— Ты привел много воинов, строишь на наших землях крепости, боишься нас? — с ухмылкой спросил князь Миргачан, а переводчик споро пересказал слова вождя на русском языке.

Толмачом выступал, пленный тунгусами ранее, казак с Тобола.

— Если мы обкладываем вас ясаком, то и защитить должны уметь. От того и воинов много и от вас так же воинов стребуем, когда время придет, — Чулков дружелюбно улыбнулся.

Радостное настроение губернатора не было разделено местными князьями. Они не так, чтобы верили словам, больше было доверия своему клинку и луку. Но воевать против пришлых оказывалось сложным. Только в городке, что они назвали Красноярском, было не менее двух тысяч воинов. Уже ставятся другие остроги по три-четыре сотни жителей, в основном воинов. Но хватит ли этого, чтобы противостоять джунгарским отрядам, или киргизским? Ранее местные племена то с джунгарами были в союзе, то с киргизами замирялись. Но что даст новая сила? Понятно было их смятение.

— Мы станем выплачивать ясак, с полной мере, не будем чинить препятствий тому, что вы начнете палить лес и занимать луга под свои пашни. Но это будет только до тех пор, пока не придут иные и они не разобьют вас, — говорил все тот же Тюльга. — От того, прошу слова твоего. Ты отдашь нам наших детей, если проиграешь войну с другими народами.

— Даю слово! — торжественно произнес Чулков, догадываясь, что вожди даже не имеют понятия о расстоянии, которое будет разделять из от наследников.

Было видно, что Тюльга, как ранее старший в регионе, лишь озвучивает общую позицию. Сам же князек прятал глаза. Он сильно потерял в силе, когда решился напасть на один из отрядов Чулкова. А теперь его старший сын был у губернатора и готовился отправить в далекое путешествие, не осталось и дочерей, которых можно было выгодно выдать замуж для собственного усиления [в РИ боевые действия с киргизами и тунгусами, как и с другими народностями по соседству, были частыми и не всегда в пользу русских конкистадоров. Уже потому, что отряд в триста человек в этом регионе был крупным воинским соединением. Русские стали вести себя с явными переборами в отношении местных, но взятие в заложники детей князьков, позволило частично решить проблему].