СССР: вернуться в детство-2

По поводу обеда ничего сверхзамечательного сказать не могу. Обычный столовский обед. Покупала я второе. Пустые общепитовские супы не люблю, и смысл воду хлебать, когда дома вкусняцкий бабушкин борщ ждёт. А вот пюрешка с котлетой, курицей или (если повезёт) сосиской (вариации: тушёная капуста на гарнир или нечто типа плова) были вполне съедобны. Да и вообще, я ж говорила: я в еде непритязательная, примерно как пеший турист.

Следующий выход из подполья происходил на втором уроке второй смены, я переодевалась в спортивную форму и шла к маме в спортзал. Неважно, какой там занимался класс. Если подходил мне по возрасту — пристраивалась в конец, если нет — выполняла в углу развёрнутый комплекс ОФП, как раз на урок хватало. Оттуда я заруливала в столовку третий (финальный) раз за день, покупала какую-нибудь булку или ватрушку (выпечка, кстати, была в столовой очень даже ничего) и чапала в своё убежище.

После шестого (а иногда — пятого) урока за мной заходила мама, и в районе шести-полседьмого вечера мы выдвигались домой. Такой вот рабочий день. И даже школьное форменное платье, большеватое мне в прошлом году, теперь пригодилось. Носила я его как спецодежду. И даже удобно, между прочим. А на фартуке имелось два кармашка — для платочка и для денежек, в столовку бегать.

По субботам я дрыхла (насколько это позволяло наше беспокойное семейство) и в школу не ходила. А мама ходила, у неё была первая смена.

И когда в рабочие дни Женя уходил в день, я оставалась, чтобы спокойно попечатать у них в комнате — если было подготовлено что-то вычитанное.

Но иногда случались ещё дни. Необычные.

ИЗ ПЕРВЫХ РУК

Когда я в первый раз пришла к Жене с этим вопросом, он страшно удивился. Но я тщательно планировала заход, и поэтому всё звучало довольно убедительно. Женщина, пережившая немецкую оккупацию и угон. Есть адрес, телефона нет. Надо бы проверить. Одна боюсь.

Одна я реально очковала в Ново-Ленино ехать.

— В такую даль потащимся — а вдруг зря? — спросил Женя.

Я сложила брови домиком:

— Не проверим — не узнаем. Надо, Жень.

И мы поехали.

Тащиться в Ново-Ленино реально далеко. Одно радует: дороги наполненностью в один балл, никаких тебе напряжённостей в процессе движения. Долетели со всей быстротой, на которую был способен жигулёнок. Нужный дом стоял на месте! Уже радует, а то я, честно говоря, была не уверена.

А напротив подъезда… сердце моё взволнованно заколотилось!.. напротив подъезда, на верёвке, натянутой между деревьями, баба Лида развешивала крошечные детские вещички. Ну, правильно, сын с невесткой должны с ними жить, и их первенцу как раз где-то годик. Я выскочила из машины и побежала к ней.

— Здравствуйте!

— Здравствуй, — она посмотрела на меня с интересом, продолжая развешивать маленькие рубашечки.

— Подскажите, пожалуйста: мы ищем Лидию Григорьевну Селюк. Вы её не знаете?

На фамилии ру́ки бабы Лиды дрогнули и замерли на верёвке.

— Это я. А в чём дело?

— Мы пишем книгу о войне. И нам сказали, что вы можете рассказать о годах оккупации в Белоруссии.

Баба Лида внимательно рассмотрела Женю, который подошёл и поздоровался. Решила, видать, что он и есть человек, который книгу сочиняет. Кивнула каким-то своим мыслям:

— Пойдёмте в дом. Неудобно на улице-то разговаривать.

Нас пригласили на просторную кухню (в углу всё ещё стоял титан, про который я в своё время была наслышана). Баба Лида поставила чайник.

— Сейчас-то я Адеева. Селюк — моя девичья фамилия…

Рассказчицей она всегда была хорошей. Чай в чашке остывал почём зря — я строчила в черновике как пулемёт. А когда рассказ закончился, подсунула Жене тетрадку со списком первоочередных вопросов и моргнула двумя глазами, мол: давай, в порядке живой очереди.

Уехали мы через два часа, заручившись договорённостью через неделю приехать ещё.

— Слушай, Олька, — на обратном пути предложил Женя, — а давай мы тебе звукозаписывающее устройство соберём? Магнитофон я у брата возьму, микрофон от списанных диспетчерских наушников присобачим, а?

— Так-то здо́рово, — с осторожным энтузиазмом откликнулась я, — лишь бы она этого микрофона стесняться не начала. А то знаешь, как люди иногда: увидели технику — и всё, зажались. Но если прокатит — будет шикарно, конечно.

Конструкцию Женя собрал. И баба Лида, впрямь, слегка микрофона застеснялась, но потом ничего, освоилась. Даже напела нам кое-что. И ездили мы к ней не один раз. А потом к деду Вове. Книжка моя насыщалась подробностями и становилась живой и полнокровной.

СТАТУСНОЕ

Один из авторских экземпляров книги про подвижные игры мама сразу подарила нашей школьной библиотеке (через администрацию, естественно). Это вызвало в школе определённый ажиотаж. Статьи — это ладно, хорошо, но не из ряда вон выходяще, а чтоб вот так, отдельным изданием засветиться, пусть и в соавторстве — такого среди педагогов школы ещё не было. В сентябре ей неожиданно выписали повышенную премию, потом, ко дню учителя* наградили ценным подарком (хрустальной вазочкой) с отметкой в трудовой книжке, а в осенние каникулы, вместе с дядей Сашей, ещё и пригласили выступить «по обмену премудростями» на очередном важном сборище (это, простите, я так называю; на самом деле, там длинное и многоступенчатое название, включающее слова «метод-объединение» и всякие другие) учителей физкультуры Иркутской аж области.

*В СССР это было первое воскресенье октября.

10. РУБЕЖИ

ТОРЖЕСТВЕННО КЛЯНУСЬ

Сразу после осенних каникул школы торжественно принимали в пионеры первую партию третьеклассников. Самых-самых передовых: отличников, спортсменов и вообще активистов. И внезапно мне было заявлено, что меня принимать будут тоже. За особые заслуги, тысызыть.

Чтоб вы понимали, в реалиях СССР мимо пионерской организации проскочить не мог ни один ребёнок подходящего возраста. И чем тебя раньше принимали, тем это было круче. Всё было обставлено очень торжественно, пригласили ветеранов и депутатов, звучали даже небольшие речи.

Я снова испугалась перепутать порядок и набор слов. Ну, проблемы у меня с подобными текстами. В прошлый раз я сказала не просто «горячо любить свою Родину», а «любить и защищать свою Советскую Родину». Вроде бы, это был более старый, чуть не Сталинский вариант. Откуда он в моей голове возник вообще?

Куда проще было бы, если бы мне разрешили прийти на торжественную линейку с тетрадкой. На половине моих на обратной стороне была клятва напечатана. Но это, очевидно, испортило бы торжественность момента.

В этот раз мне удалось избежать путаницы со словами: клятву зачитывали хором, и я как рыбка открывала рот. Галстук мне повязал товарищ депутат. На самом деле, пионерский галстук мне нравится, нарядно, хоть и наглаживать его нужно каждый день. Правда, в отопительный сезон имелся лайфхак: намочить галстук (кто не знает, он скроен треугольником) и аккуратно обмотать вокруг трубы змейка в ванной. Тут главное было не передержать, а то батареи натапливали так, что нежная синтетика могла и поплавиться. Мы и ленты капроновые так «гладили».

Ещё из новостей — стало очевидно, что в блистательной матушкиной карьере учи́теля наклёвывается перерыв. Где-то с конца января; перед предполагаемой датой рождения семьдесят дней же по закону «декретные», да плюс часть отпуска за отработанный период. Судя по всему, после сессии на работу она уже в этом учебном году не выйдет.

УЗИ нам показывало мутные картинки, но я искренне надеялась, что родится пацан. Хотелось вот почему-то братца.

ЛИТЕРАТОР, БЛИН

Касательно прочего — я работала и работала, как негр из кино про беспощадных эксплуататоров. Ну, правда, после стольких лет в сетературе не получается по-другому, чтобы эдак долго ходить и томно вздыхать на луну в ожидании капризной музы. Наша муза привыкла мотыжить, как святой Франциск — ну, или пахать как шахтёрская лошадь, если вам так больше нравится. Почему, например, не «крестьянская»? Да потому что крестьянская лошадка хоть зимой относительно отдыхает, а шахтёрская тянет свою лямку круглогодично, такие дела.

Четырнадцатого ноября я наведалась в контору «Восточно-Сибирского издательства». Не могу сказать, что товарищ редактор был страшно рад меня видеть, но поздоровался и пригласил в кабинет.

— Слушаю… вас.

— У меня для вас есть совершенно шикарный, просто замечательный, можно сказать подарочек.

— Опять про спорт? — подозрительно спросил он.

— Про спорт, — согласилась я. — А что, книгу плохо берут? Или у вас нет обратной связи с конечным потребителем?

Дядька редактор пожевал губами:

— Нет, отчего же… берут. Довольно неплохо. Даже на той неделе пошли отдельные заявки на дополнительные поставки.

— Это после метод-объединения! — догадалась я. — Наших приглашали выступать, учителя приезжали со всей области. Считайте — реклама.

— Мда? Интересно, интересно… Ну, так с чем сегодня?

Я выложила на стол папку с рисунками.

— Вы же в курсе, что следующим летом мы бойкотируем олимпиаду в Лос-Анджелесе?

Редактор посмотрел на меня как будто поверх очков. А ведь в прессе, по-моему, ничего не было… Блин! Я понизила голос:

— Так. Я вам ничего не говорила. Однако же, с вероятностью восемьдесят семь процентов, бойкот будет. Пройдут наши собственные соревнования, в основном соцлагерь. Рабочее название «Дружба-84».

— А вы, простите, откуда это…

Я сделала покерфейс:

— Мы летом ездили в Москву, договариваться об издании моей новой книги в «Советской России».

— Вы написали самостоятельное произведение? — удивился он.

— Да, уже четвёртое большое. В этот раз оно рассчитано на более взрослую аудиторию, и первая публикация пойдёт в журнале «Смена», с марта начиная. А уж после — отдельной книгой.

Дядька явно оказался заинтригован. Он смотрел на меня, словно пытаясь сопоставить полученную информацию с видимой картинкой.

— А, извините, предыдущие?

Пришлось рассказать.

— Так вот, касательно соревнований. Есть некоторые сомнения… — я подумала, что подстраховаться надо, а вдруг всё выйдет совсем не так? Вилка всё-таки пройдена, Черненко отстранён. Как события развернутся? — Но, повторяю, с очень высокой долей вероятности будет бойкот олимпиады. И концепция игр уже прорабатывается. Поэтому я предлагаю вам два варианта обложек. Традиционный лозунг: «Быстрее, выше, сильнее!» или же «Победила Дружба!» Если название «Дружба-84» будет утверждено, второй вариант прозвучит гораздо выигрышнее.

— Согласен, — редактор подвинул к себе папочку и начал перебирать рисунки. Быстро стрельнул на меня взглядом: — А почему в Москве не стали предлагать? — он слегка приподнял листки.

— Я их на прошлой неделе только закончила. Согласитесь — смысл из-за раскраски в Москву лететь? Да и как я одна? А мои все работают. Матушка, к тому же, некоторым образом в положении, полёты не благоприятствуют.