Курьерская служба 4. Ассистент

Глава 9

Я попытался сгладить углы.

— Самира. Не глупи. Я никогда не стал бы тебе врать, ты знаешь.

— Тебе нравится. Тебе нравится то, что они с тобой делают, — я услышал слёзы. — Тебе всегда хотелось разнообразия, и ты его получил, пусть и не по своей воле. Я должна побыть одна какое-то время. Прости, можно мы не будем какое-то время разговаривать?

— Самира, — я начал закипать. — Мы от этого свихнёмся. И не только я, но и ты, возможно, тоже. Самира?

Ответа не было.

Пробовал ещё несколько раз — молчанка. Утром меня негромко и холодным тоном сказали «доброе утро», и снова ни одной моей успешной попытки заговорить.

Терпеть не мог эту схему манипуляции — и, на самом деле, от Самиры её следовало ожидать менее всего. И, надо сказать, это подействовало — и неожиданным, и самым ожидаемым образом.

Когда привели очередную жертву безумного эксперимента «Династия», я впервые в этом теле не смог. Я был груб, изобразил попытку, затем рявкнул куда-то в камеру:

— Всё, я так не могу!

А затем просто оделся и сел на кровать. Девушка — очередная азиатка — готова была разрыдаться, а я чувствовал себя чудовищем…

И это было правдой. Особенно если знать, что я тщательно симулировал своё падение либидо — представляя разные отвратительные, мерзкие вещи, вроде голых старух и кровавых извращений.

Спустя несколько минут пришли эскулапы со здоровенным шприцом, за их спинами всё так же маячил солдат-переводчик, пришедший посмотреть меня лично.

— Вам сделают стимулирующий укол.

— Вы не понимаете! Я не могу это делать вот так вот бездушно. Мне надоело. А укол ваш не спасёт, потому что одной физиологии тут мало. Можете считать это бунтом, но я требую встречи с полковником Каяно.

Я ожидал, что меня приложат мордой к стене, вколят свой шмурдяк и насильно бросят на несчастную подопытную, но, к своему удивлению я ошибся.

— Хорошо, — неожиданно уверенно сказал солдат-переводчик. — Сейчас вас направят в камеру, в течение дня ожидайте встречи с господином Каяно.

Затем он бросил на японском что-то вроде:

— Эту тоже уведите.

А после… после случилось то, что грозилось порушить все мои планы — либо сильно их скорректировать.

Солдат-переводчик потёр воротник пальцем левой руки, взглянув на меня.

В камере я молчал и думал, хотя очень хотелось поделиться с Самирой. Возможно, мне показалось. Возможно, этот жест просто совпадение. Возможно, и не совпадение, а этот парень — двойной агент Общества, работающий и на Клику. Так или иначе, это сильно меняло расклад.

И планы по авантюре, которую я затеял.

Ещё более добавляло напряжения сам факт ожидания серьёзного разговора с начальником тюрьмы-лаборатории. Я скоротал время за чтением книг, учебником, повторным прочтением новостей на планшете. Наступило время обеда, а аудиенции всё не было. Еда, и так изрядно наскучившая, толком в меня не лезла.

Но наконец, перед самым ужином наконец-то за мной пришли. Снова мрачный кабинет, снова куча солдат и всё тот же переводчик.

— Прошу говорить быстро и внятно.

— Господин Каяно. При прошлой нашей беседе мы установили, что важным компонентом вашего эксперимента являются чувства, любовь, и их проявления. Самира Елзидер является моей музой, источником моей жизненной силы в этих стенах. К сожалению, у нас возник конфликт, не знаю, что тому виной, фазы луны, моя роль в эксперименте, что-то ещё, но…

— Короче, — оборвал меня Каяно. — Что вам нужно? Если ваша соседка не выполняет своих функций, мы можем заменить её на более подходящую на эту роль.

— Твою ж налево! Нет. Наоборот, я требую, чтобы нас поселили в одну камеру. Только так мы будем чувствовать себя достаточно комфортно. И, возможно, помиримся.

Я вздохнул, изобразив безмерную великорусскую печаль — опять же, не зная, переигрываю, или нет.

— Я вижу, что вы лжёте, — сказал Каяно. — Напоминаю, у меня есть такая сила. Главная ваша цель при разговоре со мной — добиться чего-то и организовать свой побег, это очевидно, но это не требуется. С большой вероятностью, ваша жизнь будет сохранена. После окончания эксперимента вы будете обменены на военнопленных.

— С большой вероятностью⁈ — усмехнулся я. — Получается, что если обмена не потребуется, а программа будет окончена?…

Я не стал продолжать фразу. Каяно молча сверлил меня взглядом. Ну да, конечно же. Оставлять в живых участника столь секретного эксперимента было бы большой глупостью, и я сам бы поступил именно так.

— Также вашей целью является соитие с госпожой Елзидер. Мы не можем этого позволить, потому что велик риск, что на этот случай у вас есть план. К тому же содержание и сопровождение беременной пленной, не участвующей в «Династии», не входит в наши планы.

Я хотел упомянуть про средства контрацепции, но заговорил совсем про другое. Разумеется, усатый чертяга был прав, но у меня были куда более важные цели и желания.

— На самом деле, я просто очень скучаю по небу, — честно сказал я. — И по деревьям. По растительности, зелени. Надеюсь, вы видите, что это правда? Вы, японцы, куда лучше наших знаете, как цвета влияют на психологическое состояние. Чёрно-серые стены неизбежно введут в хандру. Ни одного зелёного пятна!

Каяно снова посверлил меня взглядом, затем пошептал что-то своему адьютанту, подозвал солдата-переводчика и что-то сказал ему. Тот перевёл.

— Вы показали себя как дисциплинированный юноша и неплохо выполняли свою функцию за эту неделю. Поэтому мы от лица Императора готовы оказать вам большую услугу. Раз в неделю вам будет организован выход на верхнюю площадку комплекса. В сопровождении солдат. Свежий воздух может положительно сказаться на физическую форму. Первое ваше посещение — послезавтра. Это в случае вашего успешного соития с испытуемыми завтра. На этом разговор окончен.

Самым логичным было попросить аналогичных прогулок и для Самиры, но учитывая переменчивость и способности Каяно — я не стал рисковать. «Императорский дар» был более чем неплохим. Когда меня уже отстегнули и повели к дверям — вдруг остановили, он добавил пару фраз:

— Решите вопрос с Елзидер, иначе она будет заменена.

Я вернулся в камеру и принялся барабанить в стену.

— Самира. Прости меня. У меня ничего не получилось с ними сегодня, зато был разговор с господином Каяно. Поверь, я не врал о чувствах. Я просил переселить нас в одну камеру, но он отказал. Предложил какие-то прогулки на свежем воздухе… Зачем они мне, если мне хочется быть рядом с тобой?

Она не отвечала какое-то время, но перед самым сном всё же сказала:

— Спокойной ночи. Я прощаю тебя, Эльдарчик.

На следующий день всё было по-старому, мы общались, правда, чуть меньше, шутили, рассуждали о будущем. Свою задачу на этот раз я выполнил качественно.

А через день за мной пришли сразу после завтрака. Их было не двое, как в прошлый раз, а четверо. На руки нацепили мощные наручники, на ноги — цепочку, ограничивающую шаг. На глаза — повязку, которая слегка просвечивала — я напрягся и смог различать некоторые силуэты. А затем меня провели по коридорам и завели в лифт.

На этот раз мешок на шею не надевали, правда, сразу от входа резко развернули мордой в стенку, чтобы я не всматривался даже через маску в пульт, расположенный у дверей. По звуку я определил, что помимо кнопки вызова этажа там отпирался люк и набирался какой-то пароль…

Ехали не то, чтобы достаточно долго, но внушительно. В зависимости от скорости движения лифта я тут же прикинул, что это не менее десяти и не более двадцати пяти средних этажей под землёй. Наконец, меня вывели в тамбур. Ещё несколько дверей, затем небольшая лестница, что-то громко заскрипело, зажужжало…

И в глаза через маску ударил свет. Жар солнца я почувствовал кожей, грудь вдохнула свежий воздух.

— Да-а! — не выдержал я.

А затем у меня сдёрнули повязку с лица.

Я на миг ослеп, но потом зрение привыкло. Впереди была небольшая площадь под открытым небом, со всех сторон огороженная высокими стенами, сливающимися с ландшафтом. Метров сто в поперечнике, сбоку — несколько спортивных конструкций, спрятанных под жиденькими, сгоревшими на солнце акациями, поле для игры в мяч. Левее — огороженная решётчатым забором площадка для посадки двух геликоптеров. По центру одного из кругов стоял небольшой геликоптер, укрытый серо-жёлтой маскировочной тканью.

Слева за краешком стены виднелось море. Неужели это и есть шанс к спасению.

Мне подумалось — угнать геликоптер?

Нет, понял я. Существует совсем безумно-малая вероятность, что это сработает, что всё сложится удачно. Незнакомая местность, связанные конечности. Военные в моём конвое. Даже если я разберусь с ними и добегу — есть военные в вышках на постах по периметру. Зенитные пушки, которые наверняка где-то упрятаны. Незнакомая система управления и, возможно, система самоликвидации во время угона — я, конечно, летал в прошлых жизнях на вертолётах, но в этой пока не особо умел.

Но и самое главное — я не собирался уходить один. Я обязательно должен был вызволить как минимум — Самиру, а как максимум — хотя бы какое-то число пленных девушек, несущих во мне моё семя.

Я понял, что наш план складывается удачно. Не зря Самира, прочитав моё послание на бумажке во время игры в морской бой, симулировала ссору и объявила молчанку на пару дней. Не зря я смог дождаться встречи с начальником тюрьмы. Не зря я вылез на поверхность. И самое главное — не зря я проехался на лифте.

Что ж, подумалось мне, придётся доставать главный козырь из рукава. Я сомневался, стоит ли это делать, но это осталось единственным вариантом, нравится мне это, или нет.

Вояки встали двумя линиями, обозначив две недостающие стороны спортивной площадки — с двух других сторон были пятиметровые бетонно-песочные стены.

— Une demi-heure! (полчаса!) — рявкнул по-французски один из них.

Мне частично освободили руки, дали побегать трусцой по площадке. Отжаться на перекладине. Приседания. Бег на месте. Вращения тазом. Японцы смотрели на меня и почему-то смеялись, но мне было на это наплевать. Затем, когда время уже подходило к концу, я принялся отжиматься с подскоком от пола, медленно перемещаясь в сторону стены.

Потому что там я заметил крупные острые кусочки бетона, отвавлишиеся ещё при строительстве. Подпрыгнув на руках, я с размаху приземлился ладонью на одну из них, боль свела запястье, но я продолжил отжиматься, пока, наконец, ко мне не подбежал один из военных.

— Mō toki ga arimasen! (ваше время истекло!) — понял я фразу без перевода.

Я сжал истерзанные ладони в кулаки, позволил застегнуть наручники. Это был самый опасный вариант процедуры. Я не знал, что будет, заметь он это. Но солдат не заметил. Повязка на глаза, двери, лестница, ещё двери.

Лифт.

Когда меня развернули лицом к стене, я разжал кулаки и пошуршал ладонями, выкидывая впившийся на полсантиметра в ладонь кусок бетона на пол.

Японец что-то рявкнул, пнул меня по ноге, но этим дело и ограничилось. Меня отвели в камеру, чуть позже солдат кинул в щель для подноса два пластыря в упаковке.

— Ну как там? — спросила Самира.

— Всё будет хорошо, — заверил я её, и принялся ждать.