По грехам нашим. Книга 4

Глава 4. В больших играх – большие ставки

Я сидел за столом и ожидал. Чего я ждал? Сам не знаю. Ситуация была столь патовой, что уповать приходилось на надежду. Появление любого нового персонажа в этой непонятной игре могло изменить расклад сил. Мне же было достаточно того, чтобы определить в безопасное место своих семейных, ну и желательно прислугу. Жалко, конечно, десятка парней, блокированных во дворе, но они военные люди, сознательно выбрали профессию и имеют шанс умереть с честью. Я же был готов к безумному сопротивлению.

- Пошто смурной, боярин, вельми лепо привечаешь меня. Токмо где жена твоя? Она гожа для меня, - продолжал куражиться посол.

Поняв, что все слова, как и действия монгольского шакала направлены исключительно на то, чтобы вывести меня из себя, я просто сжал кулаки и зубы. Не проявлял никаких эмоций на показ, даже немного получилось успокоить и свой организм. Уже не тряслись руки, не выпрыгивало из груди сердце. Зачем сотрясать воздух? Нет, я не смирился, но и момент нужно было выбрать подходящий, момент для своей смерти.

Было ли тяжело? Очень, особенно, когда пошли прямые оскорбления Божаны. Поняв, что уже не задевают ни слова, ни действия, направленные в мою сторону, посол усилил внимание на жену и детей. И тут любая выдержка была готова дать сбой.

- Нечай, князю своему скажешь, что великий хан не станет воевать его земли, еже ли боярин Корней отдаст мне в наложницы жену свою, - после этих слов контролировать эмоции уже никак было невозможно.

Но это только внутри все вскипело, внешне же я ничем не показал, что взволнован. А волноваться было чему. Может ли великий князь жену какого-то там боярина, пусть и принесшего немало полезного для княжества, отдать на откуп монголам? Большая политика не рефлексирует по поводу судеб простых людей. Потребует великий князь от меня, чтобы я отдал Божану в наложницы, а что я? Что важнее будущее Руси или личное – Божана или Ярослав?

Да к черту такого Ярослава, который требует от своего верного боярина отдать самое ценное, что есть у него. Какое будущее у страны, если такие правители будут у власти, когда за то, чтобы не нападать, что очень сомнительное обещание, нужно было отдавать женщину в рабство и терпеть унижение.

- Ты, боярин не серчай, я тебе свою наложницу дам, добрая она, пригожа и статью и ликом, - сказал Юсуф и рассмеялся, тыча в меня своим указательным пальцем.

Тут я обратил внимание на маленький клочок бумаги, который валялся на столе. Вот в XXI веке такая картина с бумажкой вообще бы не вызвала интереса. Мало ли какой чек, или обертка. Но в этом времени? Как?

Улыбаясь в унисон послу, я левой рукой пододвинул бумагу и, как мне казалось, незаметно положил ее в карман.

- Треба выйти мне, - попросился я.

- Так, иди, сейчас вои проведут, - сказал Юсуф и показал трем воинам-монголам, что с начала этого самого странного в моей жизни застолья охраняли входные двери, чтобы те проследовали следом.

Выйдя, как бы в туалет, я нашел возможность прочитать бумажку, что опасался делать ранее, рядом с послом, и при странном поведении Нечая, тот просто молчал, а иногда намекал, что дразнить Юсуфа нельзя, ну и поддержку я от, как ранее считал, приятеля не получал.

- С семьей все в порядке, у меня, странное что-то твориться, буду уходить, Божану с детьми заберу. Долги всегда отдаю. Друг Ипатий, - прокрутил в голове я текст, который был написан на бумаге.

Теперь покуражимся!

Степенно и спокойно, с холодной улыбкой, которую можно было назвать «ухмылкой маньяка», я зашел в покои, где продолжали веселиться и куражится монгольские посланники и хмурым сидел Нечай, контролируя происходящее, но, все еще никак не реагируя на творящийся беспредел.

- А не выпить ли нам, посланник? – спросил я, ловя на себе изумленные взгляды.

Все присутствующие уже уверились, что смогли психологически поломать дерзкого боярина. Чувствовали себя хозяевами положения, но выходит парень, ухмыляется и практически дерзит.

- А и выпьем. На вашей земле неверных Аллах не видит, и немного можно. Где твоя жена? – рассмеялся Юсуф.

- А что, посланник, уже и великий князь наш дал слово свое на то, что хан предложил Ярославу? – раз куражится, может, и какую информацию удастся выведать.

Мне же нужно знать, к чему готовиться в случае, если авантюрный план побега удастся. Если и Ярослав все же польстился на уговоры посольства, то все, что я делал, просто сотрясание воздуха. Промелькнула в голове мысль, что Ярослав в таком случае – предатель Руси. Князя как предателя убью, да к грузинам подамся, может там и получится организовать сопротивление и ударить по монголам по их флангам. Можно и с осколками Византии о чем-нибудь договориться. Года два работы где-нибудь, пусть и на обломках Ромейской империи и можно что-то делать. Несколько тысяч ратных приведу себе под руку, да пороха наделаю, пушки отолью.

Ну, а если великий князь не польстился на уговоры главного посла монголов, который, впрочем, был никак не Юсуф, то почему так ведет себя Нечай. Вот не выглядел этот «застрельщик», как посол, много спеси, отсутствие дипломатии, молодость и скорее всего постоянные тренировки во владении саблей.

Но все еще не понятно, где стройные ряды русских ратников из воинской школы, да из города, наконец, где ополчение, неужели Тимофей не донес весточку?

- Ты решил уже что, Корней? Я заберу ея за утро, пусчай скарб свой возмет, - шутливо, крутя головой во все стороны, чтобы найти поддержку у своих прихлебателей, выкрикивал Юсуф.

- Да, да, все так, решил, как не решить! – бормотал я, приближаясь к мусульманину.

Приблизившись к послу, я резко ударил того в висок и, пока все присутствующие отходили от шока, выхватил из ножен наглеца большой, красиво украшенный изогнутый кинжал и приставил его к горлу Юсуфа.

- Стоять, как барана зарежу сего сарацина поганого! – кричал я, вращая головой.

Меня брали в кольцо, несмотря на мои выкрики, однако, резких движений никто не делал. Я начал медленно продвигаться к выходу, опасаясь, что фигура этого Юсуфа настолько неинтересна монголам, что его уже списали и даже дали распоряжения воинам сопровождения способствовать его ликвидации. Но, ошибся, меня пропустили, и я вышел из кольца воинов.

Теперь нужно было подумать, что делать дальше. Тянуть обмякшее тело посланника было неудобно, да и спина по мере прохода к двери становилась открытой. Ничего не стоило бросить мне нож в спину, и было даже странно, что никто не предпринимал никаких действий. Скорее всего, убийство меня не должно было принести преференций монголам, сравнимо, как и смерть Юсуфа для русичей. Это я должен был своей рукой прикончить этого мусульманина, родить обиду у монголов и создать казус белли – повод к войне. А если и не к войне, то к значительным уступкам на данном этапе со стороны Ярослава. Нужно было аккуратным, чтобы не убить-таки этого похотливого идиота, которого притащили на заклание в мой дом.

Метров двадцать к выходу, до крыльца, показались преодолением нескольких километров с утяжелением. Пот лился рекой, но я шел дальше. Нужно дойти до конюшни и попробовать отпустить моих ратников, если те повязаны, чтобы они перехватили ношу и вывели коней во двор. В это же время необходимо добиться того, чтобы монгольские воины, как и, к сожалению, русичи вышли за ворота усадьбы. После попытаться уйти через задние ворота в надежде, что монголам не пришло в голову обследовать усадьбу, и нас не будут ждать у запасного выхода.

Когда же я показался на крыльце с все еще бессознательным телом посланника, на меня обрушились множественные звуки. И крайняя суета во дворе. Ворота были закрыты на засов и все воины внутри усадьбы, как монголы, так и русичи, готовились к обороне. Раньше я не придавал этому шуму серьезного значения, принимая его за копошение эскорта монгольского посла во дворе усадьбы, но зря. Оказывается, что без ведома хозяина мой дом готовили к отражению атаки. Вопрос чьей?

Все монголы и русские ратники, пусть и, не контактируя между собой, готовились к битве, исключение составляли только связанные охранники усадьбы. Меня не сразу и увидели, тем более, услышали. А разум говорил, что я поторопился с действиями, нужно было выждать еще немного, прислушаться к происходящему за стенами дома, но сам же руководил стройкой – звукоизоляция в усадьбе была выше похвал. А за стенами явно была сила, которая пришла меня выручать.

На крыльцо вышел Нечай, казалось, нисколько не проявляющий эмоций, но эта маска все больше давала искажение. Он волновался, что-то пошло явно в разрез с ожиданиями и планом великокняжеского хитреца. Я приметил дрожащую нижнюю губу княжьего ближника, которую он старательно пытался прикусить, вслушиваясь и всматриваясь в происходящее. Чаще всего, укорительный взгляд Нечая останавливался на мне.

- Не треба так, Корней, ох, и не треба, - процедил Нечай.

Из рукава невзрачного на вид мужичонка, который не обладал воинской выправкой, никогда не был замечен в каких-либо тренировках, сноровисто появился кистень, конец которого был обмотан тряпицей, внутри нее, скорее всего, находился песок. Короткий взмах и я, осознавая, что сейчас произойдет со мной, так как-никак не успевал из-за посольского тела увернуться, разрезаю горло монгольскому послу. Удар… Темнота.