Он не мог иначе

Леонид Колосов Он не мог иначе Документальная повесть

Ингвар Росс родился в небольшом бельгийском городке, затаившемся среди сосен Кампэна, за пятнадцать лет до начала второй мировой войны.

Детство у него было как детство. На всю жизнь сохранил он от той счастливой поры память о терпком запахе смолы и леденящей зубы воде небольшого родникового ручья.

Мальчик очень любил лес и пропадал в нем целыми днями. Любил озеро, которое одаривало его рыбой щедрее, чем других мальчишек. Те завидовали ему, поэтому и прозвище от них он получил необычное — «Колдун». А ему хотелось быть Тилем, Тилем Уленшпигелем. Сборник легенд о необыкновенно веселом и мужественном человеке стал любимой его книжкой на всю жизнь. А гимн гезов доходил до самой глубины его детской души.

В городке была только школа, директором которой работал отец Ингвара. И после ее окончания родители решили отправить Ингвара в колледж в город Терноут. Там он и поселился бы в интернате. Но ехать туда и учиться ему так и не довелось...

Ясным утром 10 мая 1940 года Ингвара разбудили далекие раскаты грома. Идет гроза, решил он.

Но, выглянув в окно, увидел абсолютно безоблачное небо и яркое солнце. Пора было идти в школу.

На школьном дворе его и его товарищей встретили встревоженные педагоги и воспитатели. Потом появился отец. Он был весь в черном — черный котелок, черный костюм, черный галстук, черные туфли. В таком виде Ингвар видел его только по воскресеньям, когда они шли всей семьей в церковь. Отец снял котелок, вытер платком лоб и с видимым усилием заговорил:

— Дети мои, случилось нечто ужасное. Германия напала на Бельгию и уже бомбардировала несколько городов. Это война, дети мои...

В пятнадцать лет трудно сразу осознать страшную реальность слова «война». Понимание происходящего приходило к Ингвару с приближением раскатов орудийного грома, с появлением на улицах городка растерянных мужчин, женщин, детей, которые шли куда-то с рюкзаками, узлами, чемоданами.

Король Леопольд III, главнокомандующий бельгийской армией, уже 28 мая 1940 года подписал акт о капитуляции Бельгии, а себя объявил военнопленным. Это был наивысший акт предательства монарха по отношению к своей стране и своему народу, хотя бельгийский народ — фламандцы и валоны — не стал на колени и начал героическую войну против захватчиков и коллаборационистов, не затихавшую все черные годы оккупации.

Когда стало очевидно, что в городок скоро придут фашистские солдаты, родители созвали семейный совет. Вопрос был один — что делать: бежать? оставаться?

Мать очень плохо себя чувствовала. Ее роковая болезнь уже начала свою тайную разрушительную работу. К тому же отец не забыл страданий, выпавших на их долю, тогда молодой супружеской пары, когда они в 1914 году — после начала первой мировой войны — эмигрировали в Англию.

— Нет, — сказал он после долгого и тяжелого раздумья. — Пускай уходят молодые. А вам надо оставаться. Если уж суждена смерть, так хоть в стенах родного дома...

Старшая сестра Ингвара ждала ребенка. Ее муж был в армии и не подавал никаких вестей. Она тоже решила остаться. Один Ингвар решил бежать во Францию.

Через несколько дней поток беженцев унес его за сотни километров от родного дома. Но на чужбине встречали их совсем не цветами. Несколько месяцев французские власти продержали беженцев в лагере на берегу Средиземного моря. Потом и Франция капитулировала...

Лагерное начальство объявило, что все иностранцы могут вернуться по домам, так как немецкие оккупационные власти гарантируют, что не сделают им ничего плохого. Были сформированы и отправлены поезда возвращенцев. Но многие составы по пути были взяты под охрану и направлены в рейх... Гитлеровцы обманули: им нужны были даровые рабочие руки. Тех, кто не согласился на такую участь, отправили в концлагерь, на верную погибель.

Ингвару повезло, он попал в «хороший» поезд, который в пропагандистских целях пропустили в Брюссель.

Родители обрадовались Ингвару: не всем в ту пору посчастливилось вновь увидеть своих детей. Но радость омрачали и страх за сына, и все более голодная жизнь. Гитлеровцы в округе разграбили все дочиста. Не было хлеба, а уж вкус мяса горожане забыли вообще. В городке исчезли все кошки и собаки. Говорили, что они превратились в колбасу, которой спекулянты торговали по бешеным ценам на черном рынке.

К тому же все более частыми стали облавы: гитлеровцы буквально охотились на молодежь. И Ингвару днем приходилось скрываться в лесу. Запомнилась ему одна встреча...

Они появились совершенно бесшумно за его спиной, когда он сидел перед маленьким костром, в котором пек несколько захваченных из дома картофелин. Говорят, что человек может чувствовать спиной чужой взгляд. Он же ничего не почувствовал. Просто кто-то деликатно кашлянул сзади. Их было трое, с автоматами на груди. Одного Ингвар узнал сразу. Это был Жорж! Вернее, Жан Коллар, командир наводившего страх на оккупантов партизанского отряда. Его портрет гитлеровцы расклеили на стенах чуть ли не всех домов городка. Полмиллиона франков обещали они за голову партизанского командира.

— Привет, — сказал Жорж, насмешливо улыбаясь. — Собираешься пообедать, парень?

— Да, месье... Если хотите, присядьте...

— Спасибо. Лучше скажи, эсэсовцы еще в городе?

— Нет, ушли вчера...

— А ты почему здесь прячешься?

— Так они же могут вернуться...

— Логично. Ты как считаешь, Эжен? — обратился он к одному из своих спутников, круглолицему партизану.

Тот добродушно улыбнулся:

— Конечно. — А потом сам обратился к Ингвару: — Так, значит, немцев нет?

Его произношение выдавало иностранца.

— Нет...

— Тогда, прощай.

И они исчезли. Но Ингвар запомнил эту короткую встречу на всю жизнь.

О Жане Колларе и его партизанах слагали легенды. Из них Ингвар узнал, что в отряде Жоржа было много русских. Наверное, и тот, с акцентом, был одним из них. Во всяком случае, юноша уверовал в это. Так впервые зародилось в нем желание побольше узнать о русских, которые били немцев не только далеко на Востоке, но и здесь, на его, Ингвара, родине.

Красная Армия принесла свободу многим народам Европы. Но Бельгию освободили западные союзники.

Ингвара призвали в армию. И после окончания войны он стал переводчиком в одной из частей английских королевских военно-воздушных сил. Его приняли на эту должность по протекции старого друга отца — военного летчика, не пожелавшего капитулировать и перелетевшего в мае 1940 года в Англию. Затем Росс продолжил службу в бельгийской армии. Служил в разных ведомствах, пока не оказался в разведке.

Там, работая по долгу службы с секретными архивами, Ингвар Росс вдруг снова столкнулся с теми тремя парнями из леса. В объемистом досье на движение Сопротивления имелось немало документов о действиях батальона Жана Коллара. Нет, это не были описания подвигов патриотов и антифашистов. Просто личные карточки на партизан — даты рождения, названия отрядов, в которых они воевали, местности, где эти отряды действовали, обстоятельства поимки партизан гитлеровцами и даты их казни. Там он увидел фотографии всех трех. Они погибли в застенках гестапо. Так он узнал, что два спутника Жоржа действительно были русскими. Их звали Евгений Доценко и Алексей Девятнин.

Как Росс попал в бельгийскую разведку? Он сам себе задавал этот вопрос и отвечал на него предельно кратко: случайно. Его никогда не волновали похождения международной авантюристки Маргарет Целле, больше известной как немецкая шпионка Мата Хари, но одинаково непрофессиональной как в индийских танцах, так и в шпионаже. Его не трогала сомнительная слава английского разведчика Томаса Эдварда Лоуренса, чей высоко ценившийся в английской разведке профессионализм дорого обошелся ближневосточным арабским народам... Короче говоря, Ингвар никогда не представлял себя в роли разведчика.

Но именно это обстоятельство, видимо, и сыграло решающую роль в выборе его кандидатуры для работы в секретной службе Бельгии. Когда Росс стал «своим» в бельгийской разведке, один из сотрудников отдела кадров раскрыл ему за рюмкой секрет.

— Мой дорогой, — сказал он. — Наши шефы всегда придерживались железного правила: не принимать на работу тех, кто или очень хотел, или, наоборот, очень не хотел бы становиться кадровым разведчиком и оседать в нашей конторе. Ты же был той самой «золотой серединкой», которую мы всегда ищем. Ты не очень-то рвался к нам, но не очень и сопротивлялся, когда мы тебя позвали.

Когда переводчик при королевских ВВС был направлен в Брюссель, его назначили в одно из подразделений министерства национальной обороны Бельгии. Оно занималось подготовкой военных летчиков, которых Бельгия в соответствии со своими обязательствами перед НАТО должна была поставлять для военно-воздушных сил североатлантического пакта. Эту службу держали под своим особым контролем американцы.

Россу довольно часто приходилось сталкиваться с американскими инспекторами. Он был обязан давать им сведения о ходе подготовки пилотов, которые затем направлялись в США на стажировку. Особенно досаждал бельгийцам — сотрудникам отдела, в котором служил Росс, один американский полковник из консультативной группы по вопросам военной помощи в рамках НАТО. Он наведывался к ним чаще других и раздражал буквально всех. Едва завидев в окно его нескладную фигуру с неизменной сигарой во рту, начальник Росса бросал ему на ходу:

— Беседуй с ним сам. Меня нет.

И надолго исчезал из кабинета.

Росса тоже раздражали презрительная ухмылка, вечно изжеванная сигара в углу рта и скрипучий голос американского полковника.

— Молодой человек, мне нужен ваш шеф.

— Одну минуточку, посмотрю, на месте ли господин полковник.

Ингвар уходил из приемной, топтался около двери пустого кабинета своего начальника, громко стучал в дверь и через несколько минут возвращался назад.

— Простите, но полковник, вероятно, вышел.

— Куда?

— Он мне не докладывает.

— Это черт знает что. Вы работаете или...

— Мы не были предупреждены о вашем визите.

— Я не обязан вас предупреждать. Всем надо сидеть на месте и заниматься делом!

Американец усаживался в кресло и клал ноги на стол. Ботинки американского полковника, лежавшие на столе, действовали на Ингвара, как красная тряпка на быка. Он едва удерживал себя от резкого замечания бесцеремонному гостю.

— Может быть, я могу быть чем-нибудь полезен?

— Мне нужны сводки прохождения подготовки бельгийских курсантов.

— Они в моем распоряжении.

— Да? Ну тогда докладывайте.

Росс делал подробный обзор тренировочных полетов и оценок теоретической подготовки пилотов. Американец что-то помечал в своем блокноте.

— Доложите вашему шефу, что я приеду завтра в это же время. Пусть ждет и никуда не выходит... Кстати, вы неплохо говорите по-английски, молодой человек, и могли бы работать в нашей системе. Подумайте-ка над моим предложением. Разумеется, получать вы будете значительно больше, чем в вашей паршивой конторе...

— Я подумаю, господин полковник...

Переходить на работу к американцам Ингвар и не думал, но как-то его вызвал к себе начальник секретариата министерства национальной обороны Бельгии.