Он не мог иначе

Опять камера. В ней стояли пятеро негров. Вдруг они начали бросаться друг на друга, извиваться в конвульсиях, дико хохотать, а потом замерли все в неестественных позах на мраморном полу...

— Новый нервно-паралитический газ, — произнес с нескрываемым восторгом Швейцер. — Несколько секунд, и нет целой дивизии. А всего-то нужен небольшой снарядик!

— А что с людьми? С людьми, которые были использованы в эксперименте?

— Разве это люди? Это негры, приговоренные к электрическому стулу. Да не в этом дело: «Зевс» и «Лада» работают в институте, имеющем отношение к работам по «противоядию» от этого оружия. Там нашли что-то против и лазерного луча и этого газа. Надо выяснить, что они там напридумывали...

Перед самым отлетом в Москву Росс зашел проститься к генералу Швейцеру.

— Господин генерал, мне хотелось бы уточнить один деликатный вопрос, касающийся моей будущей работы.

— Да, пожалуйста.

— Я еду в Москву как заместитель Колгерта или для конкретных дел, о которых мы с вами говорили после просмотра фильма?

— Как заместитель для конкретных дел. Но сначала вам необходимо осмотреться, изучить обстановку, познакомиться с Москвой, а затем уж приниматься за дела. Не беспокойтесь, полковнику даны подробные указания на ваш счет. В общем, в чужие дела до времени не суйтесь, мой друг, хватит своих.

Первый день официальной службы Росса в посольстве совпал с 1 апреля. И целиком ушел на знакомство с сотрудниками, которые сразу же надавали Ингвару кучу полезных советов. Самый главный из них был — не заводить знакомств с русскими и их союзниками. Об этом предостережении Росс сказал Колгерту, когда они остались вдвоем. Тот расхохотался:

— Мы же люди особой профессии, дорогой Росс. Нас с вами уволят с работы, если мы не будем заводить контактов с русскими. И вообще, не слушайте дипломатов. Сегодня вечером я устраиваю в посольстве небольшую встречу только для наших работников в связи с вашим приездом. Там поговорим обо всем подробнее. Да, кстати, мне присвоено звание генерала, так что можете меня поздравить... А сейчас только о главном: что вам сказал перед отъездом генерал Швейцер?

— Сказал, что детали моей будущей работы в Москве вы уже знаете. Основное задание: работа с «Зевсом», а также разработка некоей дамы под псевдонимом «Лада». О ней я жду информацию от вас.

— Швейцер объяснил вам, чем для нас ценны именно эти два человека?

— Не сказал даже, а показал. Мы просмотрели небольшой фильм о двух экспериментах.

— О «Ладе» я подробно расскажу завтра. А сейчас начнется небольшой дружеский коктейль в вашу честь, Росс. Так что улыбайтесь и знакомьтесь. Все дела и заботы в сторону. Я вас представлю сотрудникам.

Впрочем, застолье продолжалось недолго: предстоял рабочий день, и гости постепенно разошлись. Росс и Колгерт остались вдвоем.

— Вы что-то сегодня очень мрачны, Росс. Пойдемте-ка спать, а?

— Спокойной ночи, шеф...

Когда Росс ушел, Колгерт подозвал к себе Сандру, сотрудницу посольства, соединявшую в своей премиленькой персоне три официальные должности — оперативного сотрудника, переводчика и секретаря — и одну неофициальную: она была любовницей Колгерта.

— Слушаю, Жорж...

— Сандра! Тебе задание особой важности. Мне что-то не нравится настроение Росса. Постарайся сблизиться с ним. Через некоторое время, разумеется...

— А если он мне не нравится?

— Это работа, крошка. Она нисколько не повлияет на наши отношения. Отнесись к этому серьезно, Сандра. Самое главное — выясни отношение Росса к русским и так далее — в зависимости от обстановки... Ну, а теперь пойдем бай-бай. Ты сегодня само очарование, моя крошка...

Колгерт после окончания королевского военного училища служил в велосипедном полку. К началу второй мировой войны, как он сам говорил, командовал ротой. Но воевал недолго — попал в плен. Из нацистского лагеря для военнопленных его в 1945 году освободили советские войска. Позже, уже работая в Москве, Колгерт с пьяной слезой умиления рассказывал на приемах, что «выучил русский язык в знак преклонения перед советским народом-освободителем».

По виду Колгерт в штатском костюме походил на этакого благодушного бюргера. Но при этом оставался эгоистом и скрягой. К тому же все русское, или, точнее, советское, на самом деле вызывало у него ненависть. С его точки зрения, в стране не просто не было ничего хорошего. Ее следовало стереть с лица земли вместе с народом.

Работал Колгерт на кого угодно и не скрывал этого.

— Всю собранную мною информацию, — говорил он Россу, — я передаю в первую очередь американскому военному атташе. Он в общем-то человек своеобразный, на близкую дружбу не идет, старается показать, что только он один работает успешно... Но уж «отблагодарит» за работу всегда более чем щедро. И в случае подбрасывает кое-что и нам из своей информации.

В поездки по Советскому Союзу Колгерт, как правило, брал с собой жену. Мадам Колгерт добросовестно помогала своему супругу. Она аккуратно записывала в блокнотик диктуемые полковником номера военных машин, попадавшихся во время путешествия по дороге, места расположения воинских частей, без устали щелкала затвором фотоаппарата, запечатлевая на память пейзажи, в которые обязательно вписывались или подъездные пути к военному объекту или же обнесенный оградой завод.

Особая ценность помощницы заключалась в том, что она хранила все секретные материалы, собранные в таких поездках, в самых интимных предметах своего туалета...

Когда Росс начинал знакомство с Москвой, Колгерт решил лично показать своему заместителю некоторые важные для дела ее уголки. Так они заехали в парк «Сокольники». Оставив машину на стоянке, прогулялись по аллеям, а потом Колгерт пригласил Росса посидеть на скамейке.

— Некоторые советские девушки, — разглагольствовал шеф Ингвара, — лучшие годы своей жизни отдают учебе, науке, защищают кандидатские, а то и докторские диссертации. Оглянуться не успеют, а время их ушло. Для науки эти ученые дамы просто клад — они более усидчивы, чем мужчины. А вот для любви... Хм... Они слишком эрудированы. Поляковой, между прочим, 40 лет. Но, по данным «Зевса», у нее нет друга сердца.

— Вы хотите сказать, что у меня есть шансы?

— Вы знаете, почему мы присели на эту скамейку? Мимо нее Полякова проходит дважды в день на работу — между девятью пятнадцатью и девятью тридцатью, обратно — в разные часы. Поэтому самая надежная возможность встречи с ней — утро, на этой аллее. Вот, кстати, и ее фотография.

— Так в какой же роли я должен выступать? В чем состоит моя задача?

— На первом этапе — только знакомство. Укреплять его при благоприятном развитии можно месяц, два, три. Дальнейшее направление разработки объекта нам сообщат. Расскажу вам, кстати, одну историю. Подлинную. Из моей практики, благо вокруг нас никого нет. В одной стране нам надо было подвести своего агента к жене военно-морского атташе нейтральной страны. И знаете, что сделал наш агент, а это была женщина? Она изучила маршрут этой дамы и однажды «случайно» оступилась, встретившись с ней. Да так, что на самом деле сломала ногу. Жена атташе посадила пострадавшую в машину и увезла к себе домой... Вызвала врача, а потом они стали закадычными подругами. Таким образом нашему агенту становилось известным все, что рассказывал жене атташе. Мужчины, к сожалению, много болтают в постели... Впрочем, вы, Росс, найдете свой ход, все мы в этом уверены.

— Ну, а что делать с ней после знакомства? Склонять к выезду на Запад?

— Не будем торопить события, Ингвар. Поживем — увидим.

— Ну, а как же «Зевс»? Ведь я, кажется, должен с ним работать?

— Я знаю, Ингвар, полученное вами от Швейцера задание. Но пока я занимаюсь им лично. Вернее, с ним никто сейчас не работает: мы его временно законсервировали. По его данным, к нему проявляют на работе повышенный интерес люди, которые могут быть связаны с КГБ. Надо проверить его опасения. Так что вам, Ингвар, пока нужно вооружаться луком и стрелами Амура. «Лада» для нас сейчас главное.

План своего знакомства с Поляковой Росс представил на рассмотрение начальства, и он был одобрен. Росс предполагал разыграть перед ней человека, у которого вдруг начался сердечный приступ. Отправляясь однажды утром в «Сокольники», чтобы занять скамейку, мимо которой пролегал маршрут Поляковой, Росс заранее настроил себя на «болезнь». Поэтому, когда «Лада» появилась на аллее, Росс уронил на землю свой кейс, повалился на скамейку и, кажется, даже сумел побледнеть! Полякова замедлила шаг, хотела пройти мимо, но, услышав, как человек хрипло шепчет: «Помогите...», остановилась, а затем подбежала к совсем уже сползавшему на землю Россу.

— Что с вами?

— Сердце... Ради бога!

— Секунду, голубчик, одну секунду... Подождите.

Она быстро перетряхнула содержимое своей сумочки и достала тонкую стеклянную пробирку с таблетками нитроглицерина.

— Положите под язык. Дайте, я расстегну вам ворот рубашки. Ну, как?

— Полегче. Спасибо вам. Простите: забыл дома свои сердечные снадобья.

— Может, все же вызвать «скорую помощь»?

— Нет, нет, не надо. Мне действительно лучше. Еще раз спасибо.

— У вас странный акцент. Вы из Прибалтики?

— Нет, я иностранец, дипломат... Ради бога, не бойтесь, я дипломат из дружественной страны...

Полякова посмотрела на часы:

— В общем-то на работу я уже опоздала. Да и оставить вас одного опасно. Я провожу вас. Меня, между прочим, зовут Светлана Федоровна. У вас, иностранцев, отчества не приняты... Значит, просто Светлана.

— А я — Ингвар Росс. И я не могу, раз уж я воскрес, не сделать вам в ответ приятное. Через два дня в Большом театре пойдет балет «Лебединое озеро». Наше посольство заказало пять билетов. У меня — два из них. Я мог бы отдать их вам, чтобы вы сходили в театр со своим другом или с подругой. Как вам их передать? Может быть, мы встретимся с вами завтра здесь? В это же время?

— Хорошо, может быть, встретимся...

Светлана росла спокойной и тихой девочкой. Не любила шумных игр, не бегала с другими детьми. Она предпочитала забиться куда-нибудь в укромный уголок и беседовать с любимой куклой Анечкой. В школе Светлана была неизменным членом санитарной дружины, следила за чистотой рук и ушей всех своих одноклассников. Никого поэтому не удивило, когда после десятого класса девушка подала документы в медицинское училище. Потом она работала хирургической сестрой, проявила незаурядные способности к медицине, отличалась исключительной понятливостью в операционной, вниманием и любовью к пациентам — в палатах.

Через три года она поступила в медицинский институт. Потом были ординатура, защита кандидатской диссертации и направление на работу в институт, имеющий отношение к космической медицине. Здесь она вскоре стала самым молодым в коллективе доктором медицины.

А вот с любовью Светлане не везло. Или времени не хватало, или так и не встретился суженый. Оставалась одна привязанность в жизни — наука во имя здоровья человека.

...И вдруг эта неожиданная встреча с иностранцем. Она долго колебалась, но все же пошла с Ингваром Россом в Большой театр на «Лебединое озеро». И в тот вечер сердце Светланы словно ударило током. Когда звучало знаменитое адажио, она случайно посмотрела на Ингвара и увидела лицо человека, который весь был поглощен волшебной музыкой...