По грехам нашим. Книга 4

Интермедия 6

Джучи сидел в своем шатре и размышлял о будущем. Отец умер. Великий человек, единственный, кто относился к своему старшему сыну, как сыну, а не нагулянному в плену самозванцу. Были разногласия между Джучи и отцом, но кто не конфликтовал со своим родителем, пусть останется без коня посреди снежной степи.

Джучи не хотел войны, он хотел создать свое государство. Мечтой было соединить южносибирские степи и юг Поволжья с городской культурой Харезма. Торговля, сытая жизнь, преданность и благодарность подданных, истинное признание своим повелителем от соседей и внутри своей державы – вот мечты Джучи. Отец ругал своего старшего сына, что тот предпочитает хитрость и дипломатию войне. Там, где отец требовал покорить народы оружием, он старался, вопреки воле Чингисхана, договориться и привести к покорности словом. И получалось же и сохранить людей, и расшить границы улуса, пусть после и попадать в немилость к Великому хану. Правда, тот быстро отходил и становился вновь лояльным к первенцу, в память о единственной любви Темучина, Борте.

- Как поступить? – сокрушался наедине с собой Джучи.

Он не мог показывать сомнения перед своими людьми, среди которых были и монголы и хорезмцы и еще много разных народностей. Убить своих братьев, оставив только младшего в отцовском улусе – цель и задача, которые стояли перед ханом Западного улуса раньше. Нужно было сделать это так, чтобы не заподозрили его, Джучи, а уже подобная задача непосильная. Все говорит, что именно он хочет, чтобы ненавистный Угедей, которому не сидится у себя в обширном улусе, остался в степи навечно. Да и понимал первенец Борте, что с булгарами ему нужно решать бескомпромиссно, не место этим мусульманам на границах его державы. Той державы, которая объединит и монголов и мусульман под единой сильной рукой – его рукой сына Чингисхана.

Джучи принял решение.

- Приведите ко мне этого изменника Азата, - сказал Джучи, прекрасно зная, что слуги прислушиваются к звукам из шатра хана, чтобы не прозевать указания.

Три дня назад одна из полусотен, которые объезжают окрестности вокруг места сбора войска смогли заприметить лазутчиков. Это были люди одного из уважаемых купцов Азата, с коим вели торговлю и люди Джучи. Допрос с пристрастием показал, что они собирают сведения о численности войска Джучи и планах хана и его богатуров. Выяснили, что один из десятников, которого списали в дезертиры и уже были готовы казнить весь его десяток, был схвачен лазутчиками и подвергся пыткам, после чего умерщвлен. Уже этот факт давал много поводов для того, чтобы уважаемого купца, который имел связи в Хорезме, подвергнуть не менее жесткому наказанию, чем испытал воин-монгол, столь опрометчиво давший себя схватить.

Купца взяли со всем его караваном, богатым к слову. Сильно отпираться тот не стал и рассказал, что узнавал сведения для русичей, даже и пыток не понадобилось. Первый порыв лично казнить торговца, который к тому же оказался и одним из снабженцев войска западного улуса, хан с трудом подавил в себе порыв. И сейчас он этому был рад. В руках Джучи появилась шахматная фигура, пусть и пешка, но все же, и этого достаточно, чтобы не выкидывать ее под игральный стол, а сыграть на доске.

- Встань, предатель! – повелел хан распластавшемуся на ковре человеку.

Азат же был искушен в этикете, традициях и нравах многих народов и прекрасно понимал, что «встань», это лишь остаться на коленях, но никак не в полный рост. Такое повеление от хана не прощение, а скорее упрощение положения для разговора. Но то, что его голова еще мыслит, вселяло малую, но надежду.

- Ты говорил, что сообщал сведения богатуру русов Ипатию и хорошо торговал у северных людей в городе Унжастане, где много воинов и даже монголы живут в мире в урусатами. Можешь ли ты передать мое послание хану того города и дальше князю Ярославу? – задал вопрос Джучи, приняв надменный вид.

Азат, не смея в присутствии хана говорить только жестами отчетливо показывал, что готов исполнить любую волю правителя. Внутри же он возликовал. Вот только что клял и Ипатия и всех урусов, просил Всевышнего никогда их больше не видеть, но сохранить жизнь. Сейчас же не было иного народа, кроме как урусы, который он хотел бы лицезреть. И быстрее, подальше от гнева хана.

Джучи же, в отличие от многих монголов, всегда просчитывал многоходовки и все последствия. Для него не было истин, которые не могут быть подвергнуты испытанием разума. Хан понимал, что для именования себя Великим, ему нужна победа, Великая Победа. И дело не в русичах, или булгарах, даже не в ненавистном Угедее, дело в необходимости всех переиграть и стать выше любого. Судя по всему, что за последние годы, урусаты окрепли, смогли победить других своих врагов с крестами на щитах, начали объединение своих улусов, создали систему воспитания воинов, да много чего они сделали с того времени, как Субедей разбил спесивых русичей на Калке. Этот народ умеет делать выводы от поражений и умеет договариваться. Было бы хорошо иметь таких рабов у себя, но, сколько ресурсов потребуется на то, чтобы победить их, даже китайские и уйгурские инженеры не гарантируют легкое взятие русских крепостей, а оружие, извергающее пламя может много принести бед монгольскому войску, пусть и усиленному всеми покоренными народами.

И решил Джучи, идти напролом против урусатов не лучший вариант, пусть этим займется Угедей. А вот что должен сделать он, единственный Великий хан, так стравить своего ненавистного брата и сильных русов.

Поэтому, главное повеление к Азату заключалось в желании провести сепаратные переговоры с русичами. Джучи не нужна была Русь, но и просто так отступать он не мог, уже потому, что братья обратят против его самого оружие и могут даже забыть о мести Джелал-ад-Дину и булгарскому эмиру. Нарушать шаткий мир, больше похожий на перемирие, хан не собирался, когда можно все сделать хитрее. Ему есть, кого подставить под сабли русичей, не полностью лояльных ему монголов, восточных половцев, часть хорезмийскийх гулямов, вот пусть они погибнут, выполняя свою роль в большой политической игре. Но Джучи нужно было чужими руками уничтожить братьев, прежде всего Угедея и начать строить свое государство совместно со своим старшим сыном Ордой, который так же, как и Джучи больше стремился к дипломатии, пусть и был отличным воином.

Купца одарили серебряной пайсой, честно, или почти честно, сторговали его товары и отправили к русичам. При этом, Азат должен был передать русичам сто добрых больших коней, которыми пользовались туркмены и хорезмийцы в его войске, в знак добрых намерений.