Позывной «Хоттабыч» 5. Кто к нам с мечом?

Глава 10

1943 г. Вековечный Рейх.

Берлин. Принц-Альбрехт-Штрассе, 8

Резиденция Гестапо

— Герр рейхсфюрер? — Донесся до Гиммлера взволнованный голос Роберта. — Оберфюрер СС Хартман у аппарата…

Связь была отвратной, в динамике что-то мерзко скрипело и трещало, а голос горного стрелка, доносился, словно тот сидел в глубокой металлической бочке и постоянно заглушался каким-то низким ревом, как будто рядом трубил разгневанный бегемот. Генриху доводилось бывать на сафари и охотиться на этих мирных и абсолютно не страшных на первый взгляд животных. Но это только на первый взгляд: стоило разозлить эту жирную бестию, подранив её — и от вопля разгневанного бегемота могли лопнуть барабанные перепонки, человека, находящегося в этот момент неподалеку. Ведь устрашающий рев этой огромной водяной свиньи можно было услышать в радиусе ста километров.

— Жив? — облегченно выдохнул в трубку Великий Жрец.

Он до последнего надеялся на благополучный исход. Иначе, какой Роберт Харман Внеранговый Маг Удачи? Но чертов Горный Лев вновь доказал, что для него недаром выделили целую неизведанное ранее Магическое Направление. Жаль, что на данный момент он единственный в своем роде, и Гиммлер не мог позволить пустить столь редкого специалиста на опыты. Хотя яйцеголовые умники из «Наследия предков» его давно уже об этом просили.

«Интересно, — мелькнула в голове Гиммлера шальная мысль, — а если в упор выстрелить этому Хартману в голову, что произойдет? Пистолет не выстрелит? Осечка? Дрогнет рука?»

— Яволь, герр рейхсфюрер! — четко выдал на том конце провода до чертиков везучий жучара Хартман. — Жив-здоров, как говорит нас русский субъект.

— Что у вас произошло в «Заксенхаузене?» — не теряя времени даром, потребовал ответа Гиммлер.

— Точно сказать не могу, я не обладаю Даром Некромагии, — произнес Роберт. — Но, похоже, что в концлагере возродилась опасная древняя Тварь — Хозяин Кладбища.

— Я так и думал! — не скрывая своей радости от подтверждения спрогнозированных им событий, произнес Гиммлер — фюреру будет, о чем доложить.

Да, ему, Гиммлеру, будет высказано и поставлено на вид — ведь «Инспекция концентрационных лагерей, это вотчина СС… А следовательно — его, Гиммлера сектор ответственности. Тот, кто плетет против него всевозможные интриги, получит хороший шанс укусить его побольнее. И, возможно, у него это получится. Но настоящей трагедии, которая могла бы произойти — не случилось! А все из-за того, что именно ему удалось заполучит в свои руки, вернее, вывезти из Советского Союза практически вменяемого возрожденного Асура! И, если бы не его присутствие в «Заксенхаузене», что оказалось большой удачей, им бы сейчас пришлось отзывать с фронта незаменимых Некромагов, чтобы остановить нашествие неподконтрольных Рейху Зомби.

Кстати, и ответ об удачном разрешении кризиса, рейхсфюрер видел в нахождении рядом с русским Асуром именно Роберта Хартмана. Удача, как обычно, не оставляла своего баловня без поддержки! И, кстати, горный стрелок, мог бы стать в последствии тем самым козырем — настоящим джокером в его рукаве. Не зря Гиммлер его «холил и лелеял», поднимая в чинах и постепенно приближая к себе. Как утверждали те же яйцеголовые: Удача, точно так же, как и откровенная Невезение или Непруха, чудовищно «заразны», если длительное время находиться рядом с человеком, особенно Магом, подобным оберфюреру Хартману.

Конечно, Генрих будет скорбеть, находясь у всех на виду, о тысячах и тысячах погубленных жизней настоящих немцев — стержневой нации Вековечного Рейха. Но на деле рейхсфюреру было на них откровенно наплевать, поскольку всех боеспособных мужчин уже давно призвали в доблестные ряды вермахта, остальные — ненужный балласт. Он бы с радостью обменял еще столько же жизней на очередное «Wunderwaffe», соразмерное этому русскому старикану.

— Неожиданно мембрана динамика телефонной трубки издала такой рев, что Гиммлер на мгновение отодвинул её подальше от своего уха.

— Что это, Роберт? Что у вас там происходит? — спросил он, когда в трубке установилась относительная тишина.

— Здесь становится жарковато, герр рейхсфюрер! — ответил Горный Лев. — Сначала мы отбивали очередное нападение Зомби, восставших на ближайшем кладбище…

— Так Хозяин Кладбища не уничтожен? — воскликнул рейхсфюрер, в душевном состоянии которого вновь наметился нехороший «дисбаланс».

— Нападение спровоцировано другим Древним Существом, — доложил Хартман. — Мой «поднадзорный» сообщил между делом, что это некий Драмагар…

— Драмагар? — переспросил рейхсфюер. — Никогда о таком не слышал. Что это за Тварь?

— Это такой огромный зубастый могильный червяк, размером с целую гору. Он собрался из измочаленных русским стариком останков Зомби с кладбища и сейчас, наверное, планирует нас всех сожрать, — не стал скрывать очевидного Хартман. — Если мы погибнем, герр рейхсфюрер…

— Не сметь погибать! — брызжа слюной, закричал в трубку Гиммлер. — Приказываю уничтожить эту Тварь! Либо продержаться до прихода помощи! Я срочно поднимаю в ружье столичный гарнизон СС… Держись, Роберт! Держись боец! Ты еще нужен Вековечному Рейху! — пафосно произнес он напоследок. — Зиг Хайль!

— Яволь, не сметь погибать, герр рейхсфюрер! — отчеканил Хартман. — Зиг Хайль! — И положил трубку.

Выйдя вновь во двор, Хартман огляделся, прикидывая, что изменилось за время его отсутствия. А ничего, в общем-то, и не изменилось: чудовищных размеров червяк все еще продолжал вяло шевелиться на перепаханной Хоттабычем до черноты некогда зеленой лужайке перед забором. Он все так же громогласно ревел, да так, что закладывало уши, полностью окутавшись потрескивающими фиолетовыми разрядами неведомой Магии.

Хоттабыч, проявляя чудеса выдержки, с удовольствием прихлебывал смородиновый морс из охлажденного в погребе глиняного кувшинчика, нахваливая его, а заодно и его старушку мать. Которая, к слову сказать, за последний час настолько пошатнула семейное «миропонимание» Роберта, что он даже слов подходящих для этого не смог подобрать. Ну, вот никогда бы он не подумал, что его матушка окажется настолько невозмутимым бойцом, каких и у него в полку горных стрелков еще и поискать. Матушка и раньше была суровой на воспитание нерадивого отпрыска и скорой на расправу, но чтобы настолько… Вон, его ординарца, навязанного Хартману в Берлине, до сих пор подтряхивает, а престарелой маме — «божьему одуванчику», хоть бы хны! Она как будто бы попала в привычную для себя среду, проявляя невиданную ранее выдержку и невозмутимость.

«Нет, мир действительно сошел с ума! — подумал оберфюрер, покачав головой. — И если они выживут и в этой переделке, нужно будет основательно пересмотреть свое отношение к матери».

— Сынок, морса хочешь? — вывела его из задумчивости фрау Габриэлла. — Наши гости его уже успели оценить.

— Спасибо, фрау Габриэлла! — поблагодарил её Александр Дмитриевич, возвращая пустой кувшинчик. — У меня в имении когда-то готовили нечто подобное, но ваш — лучше!

— Вы мне льстите, князь! — Старушка сделала вид, что несколько смущена подобной похвалой. — Однако мой морс действительно неплох — ягода в этом году отличная!

— Истинная правда! — громогласно заявил я, возвращая и свой кувшин старушке. — Так пил бы и пил! Спасибо, Габриэлловна, не дала старику умереть от жажды!

— Ой, да ладно тебе, борода! — Отмахнулась от моих слов старушенция, но я-то видел, да еще и чувствовал своим Мозголомным Даром, что ей действительно приятно. — Так принести тебе, сынок?

— Да, мам, тоже не помешает горло промочить, — согласился с ней Роберт.

— Я сейчас, — произнесла старушка. — Александр Дмитриевич… — Она чопорно поклонилась князю Головину. — Хоттабыч, не скучайте тут без меня, мальчики! — И весело нам подмигнула.

Наш веселый ржач на мгновение заглушил даже рев гребаного червяка, продолжающего мерзко вошкаться на полянке перед домом. Бабка — огонь! И попадаются же такие «затейницы» и среди гансова племени. Такое «бойкое» поведение больше подходит нашим, русским женщинам, которые и коня на скаку, и в горящую избу… Вот, грех признаваться, но нравится мне она! Даже жаль, что я несвободный… А так, сразу бы под венец!

— Что делать будем, Хоттабыч? — едва стих «веселый», а скорее всего — нервный смех, полюбопытствовал Александр Дмитриевич. — Мне здесь абсолютно ничего не светит…

— Попробовал уже его своем Даром приложить? — догадался я.

— Попробовал… — с видом крайнего неудовлетворения признался командир. — Только у этой Твари либо совсем мозги отсутствуют в моем понимании, либо ему мой Дар Мозголома — что слону дробина! Никакой реакции! А ведь я почти весь свой Резерв в эту атаку ухнул! В старые времена я таким наскоком целому кавалерийскому дивизиону мозги одним махом выжег! А эта гнида хоть бы почесалась! Не берет её мой Дар…

— Да, — я задумчиво поскреб ногтями затылок, — попытка — не пытка…

— Как сказать, — фыркнул товарищ оснаб, — я едва на ногах держусь!

— Ну, что — пора и мне тряхнуть порохом в ягодицах! Надеюсь, что он еще не весь в превратился в старческий песок … Ну что, командир, — я глубоко и шумно вздохнул, насыщая легкие кислородом, — погнали наши городских?

— Давай, старичок! — согласно кивнул Александр Дмитриевич, — на тебя одна надежда!

— Эх, где наша не пропадала?! — крикнул я, ужу привычно пуская в разгон свою «вторую ипостась» — доставшуюся мне по наследству Святогорову Силу. Уж, если с помощью и этой Силы мне не удастся раздавить эту вонючую гадину, то уж и не знаю, можно ли вообще с ней бороться какими-нибудь доступными нам способами? Но, как говорится, не разбив яиц, яишенки не откушать! Главное, чтобы яйца оказались не в твоих штанах!

Сердце привычно застучало со скоростью парового молота, разогревая и разгоняя холодную старческую кровь по всем жилам, а заодно и разгоняя свою Энергетическую Систему до «космических скоростей». Перед глазами заплясали разноцветные мушки, когда я, не скупясь и особо не заморачиваясь с количеством расходуемых Сил, зачерпнул их щедрой горстью из своего Резерва. Пространство передо мной резко заиграло абсолютно другими «красками», стало предельно четким и резким, каким никогда не бывало в реальной жизни.

Я не только стал лучше видеть, а, черт побери, я столько всего стал замечать вокруг, на что раньше никогда не обращал внимания. Я видел, а точнее сказать — чувствовал, каждую травинку, каждую пылинку, каждую самую мелкую мошку в ближайшем обозримом пространстве. Наверное, так видит сокол или орел, ищущий себе добычу с высоты птичьего полета. И от его орлиного взора не укроется ни одна мышка, суслик или иная мелкая тварь. А раз такое происходит со мной, это значит, что моя Энергетическая Система, «оставленная в наследство» Великаном Святогором, вышла на «рабочий режим».

В этот раз я не пытался как-то сдерживать, либо экономить свои разрушительные Силы — прятаться и скрываться здесь было не от кого — все свои: командир и Робка — проверенные уже не в одной схватке товарищи. Фрау Габриэлла, уверен, тоже не будет плести интриги за моей спиной, а денщик Хартмана слишком напуган, чтобы вставлять палка мне в колеса. Да и не будет он этого делать по одной простой причине — жить-то ему хочется! Даже очень и очень хочется! Но, тем не менее, он среди нас самое слабое звено.