Позывной «Хоттабыч» 5. Кто к нам с мечом?

Глава 24

Хоть пожилая немка и была особой не особо впечатлительной, но с каждым моим глотком её глаза раскрывались все шире и шире, превращая её в основательно пожившую на свете лупоглазую аниме-девочку. Я же продолжал смаковать эту убойную для простого человека дозу спирта. Но я-то уже им не был — этим простецом, а гребаного Асура, в которого я постепенно превращался, одним стаканом водки не пронять! Уже проверено и неоднократно. И то, что во мне Магии ни на грамм не осталось, на это свойство моего организма ну никак не влияет.

В общем, бабка, открыв рот смотрит, а дедка — просто заливает в себя с преогромным удовольствием грамм триста неразведенного спирта. К слову сказать, ничего необычного в этом не наблюдаю. Да у нас так дохренища народу живет, разве что дозы поменьше за один присест. Хотя, знавал я и таких уникумов, что, не будучи никакими Асурами, запросто могли заложить за воротник и побольше. И такое бы здоровье, да на благо страны…

Спирт, полыхнув в желудке, погнал волной по жилам животворящее тепло и приятно нахлобучил по темечку. Напряжение, продолжающее удерживать меня после битвы с Драмагаром, наконец-то действительно отпустило и я сумел расслабить.

— Уф-ф-ф… Хорошо… — прошептал я едва слышно. — А ты чего тару греешь, Габриэлловна? — прикрикнул я на старушенцию, продолжающую пялиться на меня с приоткрытым ртом. — Аль передумала?

— Силен, разбойник! — Ошеломленно покачала головой пожилая немка и, громко выдохнув, залпом всадила порцию неразведенного спирта. — Ха-а-а! — оторвавшись от стакана, прошипела она обожженным горлом.

Но я успел вовремя подсуетиться, запихнув в её распахнутый морщинистый рот, которым она судорожно всасывала воздух, добрую жменю квашеной капусты. Старуха благодарно кивнула и захрустела капустой.

— Развлекаетесь? — раздался голос командира за моей спиной.

— Обижаешь, командир, — нарочно попенял я Головину на несправедливое замечание, — снимаем мандраж после боя. Наркомовские сто грамм… — по-русски добавил я.

— Как я погляжу, тут не сотня, — усмехнулся Александр Дмитриевич, — тут куда больше!

— Ну, так и я за целую дивизию, а то и за целый корпус отдуваюсь, — и не подумал смущаться я. — Садись, командир, перекусим, пока при памяти.

— Перекусить, это можно, — согласился товарищ оснаб, присаживаясь на лавку рядом со мной. — Что дают? О! Каша и квашеная капуста? — радостно произнес он, заглядывая в мою тарелку.

— Хороша закуска — квашена капустка! — произнес я, слегка плеснув спирта в опустевшую кружку. — Ты тоже прими, Александр Дмитрич, чай в подвале сидючи, тоже перенервничал?

— Было немного, — не стал скрывать командир. — Ведь наше убежище легко могло и в братскую могилу превратиться. Вернее, почти превратилась… — добавил он, поднимая кружку со стола.

— Давай, командир, — я плюхнул немного спирта в освободившийся бабкин стакан — на вопросительный взгляд она лишь отрицательно мотнула головой, — чтобы хрен им всем на воротник! — задвинул я небольшой тост. — Мёртвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно[38].

— Согласен! — кивнул князь Головин.

Мы чокнулись и выпили. Пока «разбирались» со спиртным, испуганный фриц-поваренок притащил еще одну тарелку каши и, поставив её перед командиром, стремительно удалился. Головин набросился на еду с повышенным аппетитом, ну, так аперитив в виде дозы неразбавленного спирта очень этому способствует. Вопросами о наших дальнейших действиях я командира не напрягал, пусть едой насладится как следует — неизвестно, когда мы перекусим в следующий раз. Поэтому, поглядев на весело перемалывающего кашу Александра Дмитриевича, тоже накинулся на еду, да так, что за ушами затрещало.

Тишина, установившаяся за столом, нарушалась лишь перестуком оловянных ложек по донцам таких же оловянных мисоНа это к с равномерной щелканьем метронома. Фрау Габриэлла, уткнув острые локти в грубую столешницу, положила подбородок на ладони и с какой-то потаенной нежностью наблюдала за нами с командиром. Похоже, что её слегка накрыло алкогольной расслабленностью. Все-таки тоже по самому краю прошла, а могла запросто отдать Богу душу.

Однако, нашу гастрономическую идиллию разрушил появившийся Роберт Хартман.

— Вот вы где! — крикнул он, подбегая к нашему столу. — А я вас обыскался… — Он остановился у стола, снял фуражку и отер рукой выступивший на лбу пот.

— А мы и не скрывались, Робка. — Я проглотил остатки каши и вытер тыльной стороной ладони свою ныне куцую бороденку и усы. — Садись и ты с нами — чаю попей. — И я недвусмысленно указал на початую бутыль спирта.

— Действительно, сынок, садись, поешь с нами, — «подключилась» старая немка. — С утра ведь маковой росинки во рту не было!

— Господа, я даже не знаю, как сказать… — выдохнул Хартман, обессилено падая на деревянную лавку. — Тут такое дело…

— Так ты сперва поешь-попей, — фыркнул я, — какие дела на голодный желудок?

— Вы не понимаете! — нервно воскликнул Роберт. — Со мною сейчас связались из резиденции рейхсфюрера… Вам, господа, назначил аудиенцию Сам… — Харман даже задохнулся от осознания важности доводимой до нас информации. — Сам Великий Фюрер! Понимаете вы это или нет? Поступил приказ срочно доставить вас в Орденский замок СС — Вевельсбург, где вы и встретитесь с Главой Вековечного Рейха! — Он выпалил все это на одном дыхании, а потом «оплыл» на лавке, словно из его тела кто-то сумел вынуть все кости.

— Ну и фигли? — Делано невозмутимо пожал я плечами. — Это не повод ходить голодным! Война — войной, аудиенция — аудиенцией, а обед по расписанию! — И я деловито облизал налипшие на ложку остатки каши.

Хотя, сказать, что я расстроен — это вообще ничего не сказать! Вот оно — гребаный фюрер сам напрашивается на неприятности, а у меня Маны нет! И самое главное — она и не думает восстанавливаться, словно какая-то гребаная фигня случилась с моим Источником. То есть все, ради чего и затевалась наша с командиром заброска (по крайней мере в моем представлении) натурально шло коту под хвост. Ну или псу, что совсем не важно, поскольку, что у одного, так и другого под хвостом находится одна неприятность под названием жопа. Так вот и мы с командиром на данный момент находились не абы где, а в полной жопе!

— А ну прекратить панику! — рявкнула на сына старушка, не хуже заправского фельдфебеля. — Подумаешь, в какой-то Вевельсбург к какому-то фюреру пригласили, — наморщила она нос. — Это не повод аппетит хорошим людям портить! — она продолжала недовольно высказывать обоснованные претензии сыну, даже не задумываясь о последствиях. Что она смелая старуха, я уже давно понял. — Давай, соберись, тряпка, а то смотреть на тебя тошно! Поешь-выпей с уважаемыми людьми, как Гасан Хоттабович предложил, а потом уже о делах будете говорить!

Роберт заторможено кивнул, все еще находясь под впечатлением новостей, а фрау Габриэлла нацедила спирта в освободившийся стакан, который вложила сыну в руку.

— Пей! — чуть ли не в приказном порядке заявила она.

И Роберт, слушая мать краем уха, и явно не обратив внимание, что она там ему подсунула, махом влил содержимое стакана себе в глотку.

— А-гха! — закашлялся он, когда неразведенный спирт опалил ему глотку. — Гха-гха-гха! — не переставая кашлять, со свистом втягивал он в себя воздух.

— Успокоился, мой мальчик? — вкрадчиво осведомилась фрау Габриэлла, милостиво подвигая к нему тарелку с квашенной капустой. — Закуси скорее, сыночек!

Даже не знаю, хотел бы я такую безбашенную бабку себе в матери, или ну его нафиг-нафиг? Я взглянул на Робку, жадно пожирающего капусту прямо из миски, словно свин помои. И плевать на высокое звание оберфюрера, когда мать заругает. Нет, Габриэлловна явно наш человек, вона, как быстро Робку взбодрила и в норму привела.

Робка дожевал капусту, выпил через край остаток рассола и облегченно выдохнул:

— Успокоился, мама… До сих пор не понимаю, как это у тебя получается?

— Так я ж мать! — гордо заявила старуха, подвигая сыну свою, так и не тронутую миску с кашей. — Давай, поешь вот — еще легче станет!

На этот раз Робка беспрекословно навалился на кашу, гремя оловянной ложкой по оловянной чашке. Настроение, как и аппетит был возвращен мамой, ну и небольшой дозой медицинского спирта в надлежащую форму. Мы же с командиром внешне молча и лениво наблюдали за насыщением Хартмана, а вот на нашем «внутреннем уровне» кипели настоящие страсти.

— Командир, что делать будем? Вот он — шанс! Он нам сам в руки пришел, а я так бездарно облажался…

— Мы облажались, Хоттабыч, мы! — заявил командир, пытаясь хоть каким-то Макаром меня приободрить. — А по-другому мы бы просто сдохли! Ты об этом почаще вспоминай, чтобы в панику не впадать.

— Я и не впадаю… просто обидно как-то стало… ведь одним махом можно было придавить сученыша! И всю его кодлу поганую, кто бы рядом оказался.

— Совсем Источник не работает? — еще раз уточнил Головин.

— Совсем не работает, командир — ни капли в Резерв не упало! Можно, конечно попробовать Прану в Ману пережигать, но сколько там её будет?

— Не густо получится, — согласился Александр Дмитриевич, зная примерное «грабительское» соотношение превода Жизненной Энергии в Магическую, — даже если мы все Пронотрансфузеры по округе соберем и тебя от них запитаем. Нужен Накопитель большой мощности. Только, думается мне, мы такой не раздобудем…

— Ничего, Петрович, будем импровизировать, — схохмил я, пытаясь хоть как-то привести себя в норму.

— То есть ты от аудиенции у Гитлера не отказываешься? — хохотнул Головин.

— Смеешься, командир? Мы столько к этому шли, чтобы на финише съехать? Не-ее, хочу взглянуть в глаза этой гниде и, хотя бы, в харю его мерзкую плюнуть! А лучше до того момента с моим Источником разобраться…

— Если бы все так легко было, — с горечью произнес командир, — но пытаться восстановить твой Источник будем обязательно...

Когда мы закончили мысленное обсуждение дальнейших этапов терпящей крах операции и вернулись к реальности, Робка уже доел кашу и попивал чаек, принесенный все тем же толстопузым поваром-немцем.

— Эй, любезный! — окликнул я фрица. — Нам тоже чая принеси! И покрепче!

Стоило лишь заикнуться — и парящие кружки с чаем стояли напротив каждого сидевшего за столом. А помимо этого поваренок притащил еще и свежую выпечку! И как они, сука, это делают? Я тут же ухватил еще пышущую жаром булочку и вонзил в нее зубы. Твою мать, незабываемые ощущения свежей хрустящей выпечки на зубах! Кто его знает, может наслаждаюсь в последний раз? На приеме у Алоизыча могут и не угощать таким вот чудом…

Так что надо натрескаться этой свежей выпечки вволю, чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях. Я вспомнил, как в последний день своей жизни в родном мире выперся на улицу в кои-то веки именно за свежей выпечкой. И ведь вроде совсем недавно все это произошло, а как еще одну жизнь прожил. Жалко будет, если в этот раз бл.дское отродье раздавить не удастся. Ведь это сколько жизней спасти можно, как с нашей, так и с немецкой стороны! Ведь и среди немцев нормальные люди есть, вон, как Робка с Габриэлловной.