Орел и Ворон. Кесарь

Между тем, кесарь принялся ставить нам боевую задачу:

- Общее командование осуществляет Давыд Васильевич. Я выделю десяток вертлюжных пушек под картечь – а сам бой в случае выступления Ружинского к Дмитрову вижу так: гусарские роты встречают рейтары фон Ронина. Возможно не весь полк, а две-три сотни, чтобы не столпились на дороге...

Я согласно кивнул, и великий князь продолжил свою речь:

- Залп в упор, разворот, отступление – как под Калязином; тогда вы, полковник блестяще исполнили этот прием! Ложное отступление продолжится, пока рейтары не подведут ляхов под залп картечи и огонь стрельцов – тут уже воеводе потребно выбрать удобное место на возвышенности. Срубить острожки вы, понятное дело, не успеете, обоза большого вам также не дам, гуляй-города не возвести. Но получите достаточно кованых железных репьев, рассыплете их по склону – и гусары не добрались до вас верхом… А после стрелецкого залпа в бой вступят оставшиеся сотни рейтар – и развернутся те всадники, что заманили врага в ловушку.

Михаил Васильевич сделал небольшую паузу, после чего продолжил:

- У казаков сей прием называется «вентерь» – и в самом начале славной битвы при Молодях русские воеводы сумели его исполнить. Тогда поместная конница Хворостинина заманила татар Девлет Гирея под залп пушек и стрельцов Воротынского, вставших гуляй-городом на холме… Верю я, что и вы сумеете повторить «вентерь» с гусарами Ружинского!

Мы с Жеребцовым практически одновременно поклонились, принимая волю кесаря, и попятились назад – в то время как Михаил Васильевич обратился к очередному офицеру:

- Воевода Григорий Леонтьевич Валуев останется в монастыре с тысячным отрядом ратников, будет прикрывать наши ближние тылы. С остальным же воинством, включая шведских наемников Якоба Понтуссона Делагарди мы без промедления, но по готовности выступим к Дмитрову и поспешим осадить его, покуда Сапега не оставил града. Долгой осады его войско не выдержит из-за отсутствия припасов – и тогда гетман будет вынужден принять полевое сражение, в коем мы не оставим литовцам и шанса на победу!

- Да!!!

- Ура-а-а-а!!!

- Виват!!!

Я только-только поравнялся с сияющими, разделившими общее ликование Джоком и Тапани – и лишь краем уха, можно сказать даже случайно уловил сквозь ор офицеров обрывок женского вскрика, да отголосок показавшегося знакомым голоса:

- Да отпусти ты, дурень!!!

- Рада?

Не понимая, что происходит, но, решив разобраться, я тотчас покинул великокняжеский шатер – благо, что мы с рейтарами итак заняли место у самого входа... И тут же моим глазам предстала совершенно нелицеприятная картина – супругу «Орла» крепко держит у локтя один из стрельцов княжеской охраны, тесня яростно сопротивляющуюся женщину прочь от шатра:

- Велено не пущать! Собрание у великого князя, дура!!!

- Сам дурак! Мне срочно нужно войти… Себастьян?!

Рада заметила меня – и ее круглые от возбуждения глаза радостно засверкали; я же, шагнув к стрельцу, требовательно приказал:

- Отпустите женщину. Или Бог свидетель, я тотчас вызову вас на дуэль!

Страж, несколько опешил от моего напора – и, не поняв смысла угрозы, но правильно уловив сам факт ее наличия, девушку все же отпустил. А Рада тотчас кинулась мне на грудь:

- Себастьян, беда! Глафиру убили!!!

- Убили?! Кто?! Какую Глафиру?!

Я несколько растерялся от напора молодой женщины – и не сразу смог вникнуть в ее слова. Но Рада, чуть успокоившись, тотчас пояснила:

- Глафира, старшая княжеской кухни! Сегодня днем отправилась на встречу с хахалем своим, фрязем Антонием – да запропала! До вечера ее и не искали, а после найти уже и не могли… Только случайно в сеннике на тело ее хладное наткнулись, сеном приваленное. Антоний ее придушил, фрязь!

- Фрязь? Антоний?

Картинка происходящего начала складываться в моей голове – а то, что складывается, мне очень сильно не нравится. Ведь фрязями на Руси именуют итальянцев – к тому же Антоний хотя и крестильное имя у православных, но популярностью в Московии никогда не пользовалось… Разве что в среде священников. Значит, итальянец Антоний… Убийство женщины, причем хладнокровное и в тоже время наспех совершенное, попытка спрятать тело и не оставить следов… По крайней мере удушение не предполагает истечения крови, что вскоре бы выдало положение тела. Эту смерть можно списать на бытовое изнасилование несговорчивой бабы, после которого выродок не захотел дать женщине и шанса его обличить – но ведь глупо убивать, когда ты УЖЕ известен как избранник жертвы!

Состояние аффекта, желание сбежать, пока не подняли шум?

Но тут очень важно положение несчастной – старшая кухарка княжеской кухни. Смерть. Фрязь, то есть итальянец… А Италия – это и Рим, и Ватикан, и папские агенты, и инквизиторы, и иезуиты…

И яды.

- Да, фрязь! И вот что удивительно: Глашу днем наши уже не видели, а вот сияющий как медный пятак Антоний на кухню заходил – и упредил, что до вечера Глафиры не будет. Однако же он распорядился от ее имени принести вина к великому князю!

- Твою же ж…

Я рванул обратно в шатер, мазнув злым взглядом по дебилу-стрельцу, едва не доведшему до катастрофы своим тупым служебным рвением! Тот аж шарахнулся в сторону – а я, забежав внутрь, во весь голос закричал:

- Измена!!! Княже, не пей вина!!!

Все присутствующие начали удивленно оборачиваться в мою сторону, и большинство офицеров расступилось, дав проход к столу столь же удивленно и вопросительно посмотревшего на меня кесаря. А я с облегчением разглядел, что нетронутый кувшин вина с парой кубков стоят в стороне, на самом краю стола…

Но прежде, чем я успел бы выдохнуть, один из стоящих подле самого Михаила офицеров вдруг стремительно рванулся к нему! Сбив в сторону стоящего на пути Делагарди, не успевшего среагировать… Незнакомый мне мужчина с яростно искаженным лицом попытался поразить Скопина-Шуйского ударом кинжала, направленным в его живот! Однако кесарь успел отвести выпад противника предплечьем, одновременно сместившись подшагом влево, с линии атаки врага…

А очередной удар убийца уже не успел нанести: действуя на одних лишь рефлексах фон Ронина, я тотчас вырвал из-за пояса «отцовский» пистоль – и выстрелил навскидку! Оглушительно грохнуло, руку привычно рвануло в сторону; когда же небольшое пороховое облачко развеялось, то я увидел лишь князя, ошарашено замершего над телом несостоявшегося «ассасина»…

Господи спаси! Пронесло…

- Убивец!

- Тать!!!

- Защитите князя!!!

- Cesar est blessé!

Последнее замечание не соответствует истине; лишь крохотный порез, точнее даже царапина украсила предплечье князя с внешней стороны. Это когда он выставил блок, дага убийцы вскользь задела руку, располосовав ткань кафтана… Михаил Васильевич, еще не до конца пришедший в себя, посмотрел мне прямо в глаза – после чего покачал головой, и неожиданно восхищенно воскликнул:

- Но каков выстрел! Прямо в голову!

И действительно, прямо в голову; я толкнул носком убийцу, перевернув его с бока на спину. Мне в какой-то степени повезло – пуля пистоля вошла в череп ворога сбоку, не ранив лица, и я тут же позвал друзей:

- Джок, Тапани! Приведите в шатер Раду, она стоит у самого входа! Прямо сюда подведите!

Внимание взволнованных офицеров и самого великого князя тотчас сконцентрировалось на невольно смутившейся женщине, в сопровождении моих рейтар проследовавшей через весь шатер. Ну ничего, пусть привыкает к вниманию – в конце концов, сегодня она спасла самого кесаря! И люди об этом не забудут; точно не в ближайшее время…

- Рада, посмотри – это тот самый Антоний?

Я рассчитывал на утвердительный ответ – но невольно побледневшая при виде мертвеца женщина лишь отрицательно махнула головой:

- Нет, этого впервые вижу… Ой, княже!

Я с захолодевшим сердцем проследил за испуганным взглядом Рады, обращенным на Михаила – а после едва успел подхватить резко побелевшего, словно простыня, кесаря, с закатившимися глазами рухнувшего мне на руки…

Идиот! Ну, конечно же, лезвие кинжала было отравлено!!!

- Лекаря!!!