Точка Лагранжа

Мои, то есть наши пожелания — потому что говорил я теперь как бы от лица группы «3-а» плюс заинтересованных товарищей из дворцовской «школы космонавтики» — за упомянутые рамки не выходили. Цель поездки — знакомство с детским писателем, лауреатом премии Ленинского Комсомола Вячеславом Крапивиным и его пионерской флотилией «Каравелла». Почему именно Крапивин? Как, Дима, разве вы не знаете? Да вся ваша группа по его книгам с ума сходят, только о нём и говорят, хорошо, что я неплохо знаком с его творчеством и смог подать мысль. Флотилия? Спрашиваете, какие могут быть яхты в разгар зимы? Ну, в «Каравелле» ведь не только парусным спортом занимаются, у них много всего интересного — фехтование, скажем, игры всякие, в том числе и литературные. Да вот, поищите в библиотеке подшивки журналов «Пионер» или, скажем уральского «Искателя» — о них там часто пишут, и в самых превосходных выражениях. Далеко? Ну, подумаешь — сутки с небольшим на поезде, в Крым, в Симферополь даже дольше ехали… Где там жить? Ну, это ваша забота, но не думаю, что возникнут сложности. Поездки школьников по стране по обмену — дело обычное, вопрос решается единственным обращением в местное РОНО — а с учётом того, откуда будет исходить просьба проблем вообще не вижу…Да, конечно, родители должны дать согласие, немедленно всем скажу, пусть озаботятся. Что? Сам Крапивин? Нет, пока не договаривались, но это наверняка недолго сделать, а в «Каравелле» на зимние каникулы обширная программа, это я точно знаю. Да, конечно, надо поторопиться — вот сегодня, после занятий и набросаем вместе письмо к Владиславу Петровичу, адрес у меня есть…

Адреса у меня, ясное дело, не было, но проблемы в этом я не видел. Отыскать в телефонном справочнике номер свердловской редакции «Уральского следопыта» раз плюнуть, а там уж сориентируют — ещё по «той, другой» жизни я знал, что у журналистов с «Каравеллой» и самим Крапивиным давние и прочные связи, в том числе и по подобным вопросам. И я было совсем уже собрался осуждать с несчастным Димой содержание письма, но тут раздался мягкий перезвон по внутренней трансляции, и голос диктора предложил всем, входящим в нижеперечисленные категории (далее следовал перечне), а так же всем желающим, в течение четверти часа собраться в большом конференц-зале на третьем этаже, поскольку последует важное заявление и телевизионная трансляция. Мы с Димой переглянулись озадаченно — и «юниоры», и их кураторы, и даже московские гости в этом перечне значились, — и припустили вверх по лестнице.

В большое помещение набилось около масса народу— и гости из дворцовской «школы космонавтов», и слушатели её местного отделения, и, конечно, сами «юниоры». Кроме подростков в разноцветных костюмчиках были здесь и сотрудники Проекта, и даже небожители — члены отряда космонавтов, как того, настоящего, почти все в военной форме, так и молодые парни и девчонки, ровесники Димы Ветрова, как и он, набранные после окончания ВУЗов в новую смену будущих покорителей космоса.

Сцены, атрибута любого актового зала, тут не имелось. Просторные столы, обычно составленные в большое кольцо сдвинули к стенам, а в конференц-зал приволокли разномастные стулья и банкетки, собранные со всего этажа. Но и их не хватило — самые шустрые и нахальные (по большей части наши, «школьники-космонавты», ещё не проникшиеся в должной степени духом дисциплины и субординации) предприняли попытку устроиться прямо на выстроенных вдоль стен столах, и их оттуда гоняли сдержанными шепотками. Взоры присутствующих были обращены к ряду телевизоров, висящих на кронштейнах вдоль одной из стен, по прихоти дизайнеров здешних интерьеров, выгнутой широкой дугой.

Слова диктора равнялись, как в стихах Тихонова, в полный рост: медные, гулкие, и легко себе было представить, что вот так же торжественно и непререкаемо они звучат сейчас на десятках языков с экранов и из динамиков радиоприёмников по всей Земле. Миллионам, десяткам, сотням миллионов предстояло прямо сейчас узнать об истинных причинах гибели космонавтов на Луне, но, главное — об «инопланетной» подоплёке проекта «Великое Кольцо». С сегодняшнего дня человечество знает, что оно больше не одиноко во Вселенной, и это событие не просто историческое — эпохальное, из числа тех, после которых мир уже никогда не станет прежним.

Немалой части присутствующих здесь, в этом зале, и так всё было известно, но пафос момента, осознаваемый всеми, до Алексея Леонова, руководителя программы подготовки обоих лунных отрядов, до Юрки-Кащея, делал своё дело — можно было услышать полёт моли, а не то, что какой-то вульгарной, шумящей, как поршневой бомбардировщик, мухи!

Диктор закончил, экраны мигнули, пошла картинка из зала заседаний Генассамблеи ООН в Нью-Йорке — оказывается, там прямо сейчас выступали трое руководителей проекта с тем же самым ошеломительным заявлением. Трансляция шла без перевода по-английски, но большинство присутствующих в конференц-зале неплохо понимали этот язык — наравне с русским он был официальным языком Проекта. Но слушать, собственно, было уже нечего; голос из динамика внутренней трансляции объявил, что все плановые занятия, которые должны были состояться до обеда, отменяются — и тут все заговорили одновременно…