Оябун. Том 2

Глава 20

Если хорошенько в глубинах подсознания покопаться, то можно найти ответ — зачем я в школе веду группу. Не совсем очевидно для посторонних, но я в итоге сообразил «что-где-почем». Оказывается, я так не просто развлекаюсь. Я так отдыхаю. От бесконечной череды навалившихся забот, тревог, от беготни и «надо еще вчера». Тут все просто. Пришел, полтора часа как наседка над птенцами пропрыгал. Языком поработал, руками-ногами помахал, полюбовался физкультурными достижениями и потом в душе пот с себя смыл. Сплошной позитив.

Правда, сегодня какая-то мутная и непонятная фигня началась. Приперлись четыре старца в официальных костюмах, с ними еще человек шесть мужиков разного возраста с постными рожами. Пристроились в уголочке зала, оттуда брови хмурили. Как понимаю — с директором они это согласовали, иначе бы их на порог не пустили. Сидели, мрачнели с каждой минутой. Когда я закончил и отпустил школьников переодеваться, поднялись и важно прошествовали поближе. Брезгливо поклонились и самый заскорузлый начал мне претензии высказывать:

— Исии-сан, мы оценили занятия, которые вы проводите и с глубоким сожалением должны признать их плохо организованными.

Я стоял, смотрел на идиота и думал — ему сразу в лоб дать, чтобы песок из всех дыр посыпался, или дослушать? Решил, что раз моя территория, могу дать пару минут на более полное и развернутое предъявление претензий. Чтобы было потом чем оправдываться перед той же императорской канцелярией, когда трупы станут считать. Хотя — школа, лучше без покойников обойтись.

— С кем имею честь?

— Шин Нагасава, председатель ассоциации единоборств Ниппон.

Понятно. Большая шишка в собственных глазах. Наверное, на разных иностранцев производит серьезное впечатление, когда с гордым видом через переводчика представляется.

Проблема в том, что таких ассоциаций на островах — как собак нерезанных. У каратистов — свое, у кэндо — целых три штуки, айкидо и дзюдо — тоже отдельно, кюдо вообще стараются ни с кем не смешиваться. И делятся по префектурам, по древности и тому, кто должен первым «кю» окружающим демонстрировать. Плюс отдельные семейные школы, кто может входить в разного рода полуофициальные сборища или класть с прибором на всех, гордо водрузив плакат «работаем с тысяча семьсот первого года на благо Родины». И среди этой разнокалиберной толпы поверх бегают разного рода «супер-мастера», хозяева клубов исключительно для богатых гайдзинов. Там человек пять-десять местных в инструкторах, остальные набраны из туристов. Пожил полгода-год, оплатил ворох цветных поясов и гордо умотал домой, собственную школу открывать. Потому как — учился у «настоящих коренных мастеров ниндзюцу».

Осталось понять, с чего бы вдруг данные персонажи ко мне заявились.

— Приятно познакомиться, Нагасава-сан. Чем вызван ваш визит?

— Нам стало известно, что вы обучаете подростков. При этом — мы не видим методических материалов, сертификата на открытую школу. Вы не входите в ассоциацию и не платите положенные взносы. Понятно, что для нового додзе это все в процессе становления, но пока я вынужден признать слабую общую подготовку.

— Как интересно… Нагасава-сан, а почему вы решили, что обычные занятия физкультурой в школе Мейхо стали вдруг официальным клубом по интересам? Ни я, ни школьники не претендуем на какие-либо спортивные достижения. Мы всего-навсего отрабатываем положенные часы по программе физического развития и не претендуем на независимое додзе.

— Если это физкультура — тогда почему на стене подписанная лицензия?

— Потому что я не являюсь учителем и для этого получил официальное разрешение. Можете посмотреть устав школы, там это записано… Еще вопросы, Нагасава-сан?

Старик сморщился, будто тухлый лимон прожевал:

— Еще вам надо добавить в обучение уроки по этикету. Ваши ученики совершенно не умеют себя вести на улице. Без меры наглы и задирают окружающих.

А, так вот откуда ветер дует. Два дня назад офицер Накадзима вечером в гости заехал. Меня в клубе не было, поэтому копию рапорта отдал Тошико Ямада и несколько раз повторил, что у полиции никаких претензий нет. Двадцатилетний идиот из каратек с чего-то решил прицепиться к Тэдэо Иноуэ. Парня только-только перестали в классе за «монголоидность» дразнить, так на улице еще наехали. Не так идешь, не так зеленому поясу кланяешься. И вообще… Мало слов — придурок еще попытался клешнями тыкать. Тэдэо с перепугу на полном автопилоте влупил по яйцам и сломал болвану нос. Ладошкой снизу-вверх — оно отлично получается. После чего — одного забрал наряд, другого увезли в больницу. Все отделались легким испугом. Свидетелей толпа, перед школьником извинились, школе каратек выкатили «фи» и даже штраф не поленились выписать. Похоже — народ обиделся и пришел права качать. Зря они, честное слово.

— Этикет? Это когда к двадцати годам в голове пусто, пытаешься пинать окружающих и позоришь родное додзе? Да, вы абсолютно правы, Нагасава-сан, в вашем воспитании огромные прорехи. Надеюсь, вы обратите на это внимание и объясните своим ученикам, как стоит себя вести в Токио… Думаю, нам не о чем больше разговаривать. Я же повторю в последний раз… Я уважаю традиции Ниппон, но не собираюсь открывать собственную школу. Не планирую воспитанников отправлять на соревнования и все знания буду давать желающим бесплатно. На этом у меня все.

Теперь у старика рожа, будто он дожевал целый ящик гнилых лимонов или еще какой дряни. Но, в отличие от трех других «старших и мудрых», мозги у него не заплесневели окончательно, поэтому даже сквозь зубы ругаться не стал. А вот мужик лет сорока со сбитыми костяшками варежку раззявил:

— Понятно. Малолетний идиот, кто в префектуре через знакомых слепил бумагу и теперь строит из себя не пойми кого. Где только таких кусояро находят… Хотя — других среди босодзоку и не бывает. Хулиганье тупое.

Не, я знаю, что в боксе ближе к старости почти у всех Альцгеймер — по чердаку постоянно прилетает, вот и получают профессиональную проблему. Видимо, этим и каратисты через одного страдают. Особенно кто контактными боями увлекается и пытается из себя излишне крутых строить.

Почему «излишне»? Потому что кто больше на философию налегает и самосовершенствование — они на удивление мирные и спокойные люди. Вломить могут при случае, не заржавеет, но не пытаются всем и каждому доказывать крутизну. У них в жизни все четко расписано. Когда соревнования, когда учеба, когда медитация. И учеников в ежовых рукавицах держат, стараются базовые принципы мирного сосуществования с соседями в башку вколачивать.

А есть те, кому приключений на жопу мало. И они постоянно пытаются что-нибудь отколоть. Самоутвердиться за счет окружающих. Как сейчас. Самое интересное, что на татами большинство из них — так себе. Вот и пытаются компенсировать.

— Ты, яриман безродный, за языком следи, — придется объяснить, кто тут за старшего. — Я, Тэкеши Исии, за подобное в могилу укладываю. И в отличие от тебя, могу предков назвать до момента, как Аматерасу-о-миками даровала нам свет. Хочешь что-то доказать — поединок. Прямо сейчас. Или тебя, как обоссавшуюся собаку, пинками отсюда выгонят.

Боя как такового не было. Урод на меня попер, словно танк, я же двумя ударами закончил «внушение». Сломал ему голень и разбил челюсть. Затем сгреб потерявшего сознание идиота и зашвырнул в толпу «гостей». Полетели, словно кегли. Но старшего не стал сшибать. Подошел, взял за горло и чуть приподнял — чтобы ногами пол под собой не чувствовал. И высказался в выпученные глаза, громко, чтобы все вокруг слышали:

— Нагасава-кисама! [ очень грубый вариант «мудака»] Ты и твои люди своим поведением оскорбили меня. Оскорбили уважаемых людей из префектуры Йокогамы. Вы оскорбили силы самообороны Ниппон и вздумали лаять на императорскую канцелярию, кто меня проверил в деле и выдал личное разрешение на обучение школьников. Мало того, вы вздумали кидаться грязью на Ятагарасу Йокогамы, на Семью Инагава-кай и клан Исии, главой которого я являюсь… Наверное — вы все сошли с ума. Других объяснений у меня нет… Поэтому слушай и запоминай, Нагасава-кисама. Если ты, старый пердун, или кто-то еще вздумает приходить сюда с жалобами, я сильно обижусь… А если кто-нибудь еще раз попробует хотя бы пальцем тронуть школьников из моей любимой Мейхо, я приду в ваше опозоренное додзе и убью всех. Всех и каждого. Сожгу здание вместе с трупами и помочусь на пепел. А сэнсеям повыдергиваю руки и ноги, сдеру кожу и остатки утоплю в заливе. Потому что таким безмозглым наставникам не место в Токио… Пшел вон.

И старик полетел следом на валявшуюся на полу толпу. Полюбовавшись, повернулся к застывшим сбоку инструкторам.

— Накамура-сан, выполни мою просьбу. Сообщи всем клубам в городе, что с этого момента я буду постоянно присматривать за учениками, кто ходит к нам на занятия. Если они где-то вздумают вести себя неподобающим образом и станут использовать полученные навыки во вред другим, я с них спрошу лично. Если же кто-то вздумает их обидеть, объявлю такого врагом и уничтожу в назидание другим…

Ребята, вы попали, на самом деле. Потому что разного рода идиоты встречаются. И цепляться все равно будут — ведь кроме каратек и прочих спортсменов в Токио полным-полно других персонажей с дерьмом в пустоголовке. Но я хотя бы буду уверен, что мои вряд ли захотят лишний раз бравировать «как я круто тренируюсь». Пусть в зале отжигают, возможностей предоставлю кучу. Обвел взглядом застывших вдоль стены школьников. В зале много набилось — и кто на занятия ходит, и просто старшеклассников. Глаза у всех круглые, стоят молча.

— Хочу еще раз спросить: кто-нибудь готов отказаться от столь серьезной ответственности и закончить обучение? Правила вы знаете — выход для любого свободен, никого насильно не держат.

Не, никто не хочет. Ладно, ваш выбор.

— Иноуэ-сан, подойди, пожалуйста.

Нахмурившийся мальчишка выбрался из толпы, обошел расстеленные маты и встал рядом.

— Иноуэ-сан, я доволен, что ты выбрал правильную сторону и повел себя, как положено взрослому человеку. Дал сдачи хулигану, защитил себя и окружающих. Префектура Йокогамы, полиция и я выражаем тебе благодарность. Надеюсь, и в будущем ты будешь поступать точно так же.

Глубокий поклон пацану, одновременно со мной в поклоне застыли личные самураи. Выпрямившись, с легкой улыбкой спрашиваю:

— Понимаешь, что это значит?

— Трудиться придется больше, — вздыхает Тэдэо.

Умница. С тех, кто первым, спрашивают всегда больше.

— Совершенно верно. Но ты справишься, мы все в тебя верим… Все, на сегодня все свободны. Увижу вас на следующей неделе, во вторник.