Я ем города, морями запиваю

Глава 13

1969 год. Апрель. Москва

Дверной звонок задребезжал, когда Мельник ставил на огонь кастрюльку под привычные вечерние пельмешки. На тренировках в последнее время выматывался так сильно, что организм настойчиво требовал подпитки.

— Кого это черт принес? — удивился Данила. Не торопясь выключил на всякий пожарный газ и направился открывать.

— Здорово, племяш! Чего телепаешься, как беременная черепаха, замучались ждать. На улице холодрыга жуткая, ветер, дождь. Собачья погодка! А ну, посторонись-ка!

— Э-эээ…тетя Вера?

— А кто ж еще! — невысокая полная женщина в очках, похожая на злую училку мелким чертами крысиного лица, решительно отодвинула вконец растерявшегося парня в сторону здоровенной сумкой, и буквально ворвалась в квартиру. А следом за ней просочилась худенькая девица лет двадцати с сонным выражением на снулой мордашке. Оп-па, двоюродная сестрица пожаловала. Катя, вроде. Причем, что характерно, тоже не с пустыми руками — еще одна здоровенная сумища перекочевала в холостяцкое жилище Данилы. Интересно, что им здесь понадобилось? Помнится, после смерти родителей тетушка — она была женой материного брата — отметилась только тем, что в числе первых нагрянула в скромную комнатку Мельников в коммуналке и подчистую выгребла все, что представляло хоть какую-то ценность. «Тебе в детдоме все одно это не пригодится!» — громогласно заявила она тогда съежившемуся на кровати восьмилетнему племяннику, убитому горем, запихивая в объемистую коробку скромный чайный сервиз. Одна из расписанных зелеными и красными петухами фарфоровых чашек выскользнула из ее рук и с грохотом разлетелась вдребезги, упав на пол. Тетка зло выругалась и снова полезла в сервант, ища еще что-нибудь. А Данила, глотая слезы, как завороженный, смотрел на осколки, вспоминая маму, которая наливала ему в эту чашку душистый чай со смородиновым листом.

А потом родня появлялась в детдоме раз пять за все годы. И то, лишь для того, чтобы подписать какие-то наследственные бумаги и получить справки от директрисы. Племянника в лучшем случае мимоходом трепали по голове и отсылали прочь, сунув какую-то мелочь «на мороженное».

— Что вам нужно? — мрачно поинтересовался Мельник, закрыв входную дверь и вставая в кухонном проеме. Устраивать скандал на лестничной площадке на потеху соседям? Такое себе удовольствие.

— Ишь ты, — сверкнула очками тетка. — Деловой какой стал. Родня приехала, а он допросы с порога устраивает. Правильно Кешка про тебя говорил, что, мол, зазнался — общаться ни с кем не хочешь. Кстати, что у тебя с лицом, подрался что ли? Весь в синяках. Так и знала, что свяжешься с дурной компанией.

Кешка — Иннокентий — это и был мамин брат. Совершеннейший подкаблучник и тихий выпивоха, который трудился мастером по ремонту подвижного состава в одном из депо столичного метрополитена.

— Могу чаю предложить, — нехотя выдавил из себя Данила.

— Ну, наконец-то, — язвительно произнесла тетя Вера. — Катя, солнышко, поставь сумку в комнате и иди мой руки. Твой бестолковый братец вспомнил, как надо встречать гостей, — засюсюкала она с дочкой.

Пока Мельник, беззвучно матерясь, ставил на плиту чайник и накрывал на стол, тетка бесцеремонно пролазала по всей квартире. Данила с нехорошим изумлением прислушивался к тому, как хлопали в комнате дверцы тумбочек, скрежетали сдвигаемые створки шкафа-купе, щелкал выключатель в ванной. Сестрица в это время сидела за столом на кухне и меланхолично таскала пряники и сушки из вазочки, которую Мельник наполнил для чаепития. В душе у парня медленно, но верно, поднималась мутная волна злобы.

— Ну что, — возникла на пороге раскрасневшаяся тетушка. — Ничего ты так устроился, племяш. Мебель, правда, какая-то странная, но это мы поправим. Скажу Кешке, чтобы подыскал сюда что-нибудь поприличнее.

— Меня и эта вполне устраивает, — насупился Данила.

— А ты помолчи, когда старшие разговаривают, — сдвинула брови тетя Вера. — Узнаю фирменное мельниковское воспитание. Никакого уважения! И вообще, чего опять копаешься, долго нам еще ждать? — женщина оглядела глазами стол и всплеснула руками. — Это еще что? Неужто мы с дороги должны какие-то черствые пряники грызть? Сам-то, поди, колбаску кушаешь? Доставай все из холодильника. Кстати, это что, импортный? — тетка метнулась к «Розенлеву» и распахнула настежь дверцу. — Надо же, умеют делать буржуи проклятые! — с плохо скрываемой завистью сказала она, заглядывая внутрь. И тут же издала победный клич. — О, я так и знала. И сыр у него лежит, и колбаса. А это что, никак бастурма? Грузинская?! Я такую на рынке видела, так она стоила совершенно неприличных денег.

— Это на завтрак, — попытался возразить Мельник, но безуспешно. Тетя Вера отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и нахально принялась выкладывать на стол из холодильника все, что сочла нужным. Глядя за тем, как стремительно пустеют полки, Данила едва сдержался, чтобы не заорать. Черт знает что! Неимоверным усилием воли он заставил себя промолчать. В конце концов, пусть жрут, а потом сваливают восвояси.

Чай тетка пила с удовольствием. Еще бы, в Тбилиси купил в фирменном магазине после победного матча с «Кельном». Точнее, как купил, восхищенные его игрой грузины наложили ему в сумку множество пакетов, коробок, кульков и прочей всячины. А на кассе запросили чисто символическую сумму. Так, чтобы соблюсти формальности.

— Ай, дорогой, — с улыбкой пресек робкие возражения Данилы сам директор магазина, — ты людям такой праздник устроил, что мы еще доплатить должны. Никогда не видел, чтобы кто-то так здорово финты нашего дорогого Михи[9] исполнял! Как знал, на игру пошел.

И вот сейчас все это великолепие исчезало под жадным напором челюстей «дорогих» родственничков. Причем, худенькая с виду сестрица, поглощала кавказские деликатесы со скоростью лесного пожара.

— Я у тебя там «Боржоми» в холодильнике видела, принеси-ка побыстрее, — приказала тетя Вера, откидываясь на диванчике и сыто отдуваясь. — Острое все слишком, запить надо.

Данила молча сходил за минералкой. Показалось, или пока он был спиной к тетушке, та умудрилась стащить со стола и спрятать в свою сумку, что стояла рядом, упаковку чая? Да и мясных деликатесов ощутимо поубавилось. И ведь не заставишь открыть. А руки прям чешутся!

— Теперь я могу узнать, что вам нужно? — Мельник подтянул к себе поближе табурет и уселся немного поодаль от родни. — Мне на тренировку рано вставать, спать надо скоро ложиться.

— О, кстати, по поводу твоей беготни с мячом, — оживилась тетя Вера. — Мы, собственно, за этим и приехали. — Женщина фальшиво улыбнулась, но глаза за стеклами очков немигающе смотрели на Данилу, навевая нехорошие ассоциации с ядовитой змеей. — Ты ведь у нас племяш постоянно в телевизоре стал мелькать, в газетах про тебя пишут. Даже у меня на работе уже несколько раз интересовались, не родня ли мы. Не ожидала, признаться, что из тебя хоть какой-то толк выйдет, думала, что ты, как и вся ваша семейка, пустой никчемыш.

— Семью трогать не надо, — мягко попросил Мельник. Но тетку уже понесло и она явно не поняла, что племянник на взводе — миролюбивый тон парня она приняла за обычную мягкотелость. И потому лишь презрительно усмехнулась на замечание. — Поучи еще меня, сопляк. В общем так, мы посовещались и решили: ты все одно за счет государства на своих сборах пропадаешь. Сыт, обут, одет. В квартире, небось, и не появляешься толком. Поэтому теперь здесь будет жить Катенька!

— О, как! — опешил Данила. — Вот это поворот. А ничего, что эту квартиру мне спортобщество «Динамо» выделило? Как раз за ту самую никчемную беготню с мячиком. — Ситуация стала настолько абсурдной, что Мельник вдруг почувствовал, что вся его злость куда-то испарилась. Появилось взамен какое-то болезненное любопытство: как далеко эта грымза зайдет в своем потрясающем нахальстве?

— Не смей меня перебивать! — взвизгнула тетушка и сильно ударила ладонью по столу. Чашки подпрыгнули, негромко и жалобно зазвенели в них ложечки. — Что за манера? Сказано тебе русским языком: мы так решили. И нечего здесь обсуждать.

— А «мы» — это, наверное, вы? — уточнил Данила. — Дядя Кеша вряд ли что-то сам способен решить.

— Естественно, — фыркнула тетя Вера. — Что там этот алкаш может сообразить. Одна водка на уме.

— Лечить не пробовали? — с интересом осведомился Мельник. — Кодирование там, «торпеду» вшить? Я слышал, что сейчас наркологи настоящие чудеса творят.

Тетка пошла красными пятнами. Даже сонная Катя и та с удивлением уставилась на Данилу, оторвавшись от сооружения очередного многослойного бутерброда.

— Ты что же это, издеваться надо мной вздумал? — прошипела женщина. Сходство ее с гадюкой усилилось в этот момент многократно. — Я тебе покажу, шутник!

— Что вы, как можно? — открестился Данила, делая максимально честное лицо. — Переживаю за родного человека и все. Если хотите, могу у нашего клубного доктора справки навести, может быть, у него и контакты какие-то имеются.

— Спасибо, без тебя как-нибудь с этой проблемой разберусь! — решительно отрезала тетя Вера. — А пока вернемся к основной теме разговора. Как я уже сказала, мы решили, что здесь теперь будет жить Катюша. Часть вещей мы сегодня уже привезли, остальное доставим на днях. А пока что неси документы на квартиру, квиточки за коммунальные платежи, ключи. Да, ключи и документы в первую очередь. Ну, чего расселся, мне долго ждать?

— Думаю, — признался Мельник. — Вот сижу и думаю.

— Интересно, — прищурилась тетка. — И о чем же?

— Да вот, понимаете, — охотно отозвался Данила. — Мне же за игры платят вполне себе неплохо, премии там разные капают, суточные-командировочные выдают. Даже в валюте иногда. В смысле, в инвалютных рублях. Вот и мелькнула мысль: если я отсюда на базу перееду, а там меня за счет клуба содержать будут, то на кой мне все эти деньги? Может быть, я их Кате буду отдавать?

Глаза тети Веры алчно блеснули.

— Зачем же Кате? — почти ласково проговорила-пропела она, фальшиво улыбаясь. — Ты лучше мне все неси, а я уже потом разберусь, что Катеньке причитается. Кстати, я там у тебя в шкафу плащ заграничный видела, так, пожалуй, я его для Кешки заберу. И туфли.

— Плащ? Для дяди Кеши? — искренне поразился Мельник. — Он же ему по росту не подойдет. Я ведь для себя покупал. А во мне-то почти метр девяносто, а в дядьке, если не ошибаюсь, метр семьдесят от силы.

— Ничего, мы его в ателье перешьем. У меня как раз знакомая портниха там работает, — засуетилась женщина, отводя глаза. — Так что там с бумагами?

— Даже не знаю, — показушно засомневался Данила и почесал в затылке. — А Катя член общества «Динамо»? Я ведь говорил, квартира на него записана.

— В смысле? — ощутимо напряглась тетка. — Она разве служебная? Это нехорошо. — Тетя Вера задумалась, нервно барабаня по столу. — Знаешь, а все-таки принеси-ка мне документы, я посмотрю, — решила она, наконец.

— Ладно, хорош, пошутили и хватит! — жестко сказал Мельник. — Надоел этот цирк.

— Что ты сказал?! — начала приподниматься женщина, багровея.

— Молчать! — тихим страшным голосом приказал Данила. — Сидеть и слушать!