Мышата

Глава 14

Отправив на тот свет троцкиста, мы с друзьями взяли билеты на самолет, оплатив разницу в четыре рубля за каждого (билет на самолет стоил одиннадцать рублей). Сема был на подъеме — исполнилась мечта «идиота»: успешная ликвидация члена Политбюро! От столицы Белоруссии добирались на автобусе, забитом под завязку. Мы были с друзьями в форме и пассажиры пропустили нас к окну, стараясь поначалу нас не теснить. Но затем с улицы поднаперли и стало трудно дышать.

Я попенял своим друзьям — Пожадничали такси взять! Чемпионы Советского Союза должны добираться как селедки в банке.

Стоявший рядом парень видно не пропустил мимо своих ушей мой монолог и максимально вывернул свою шею, что бы разглядеть наши лица. Затем он охнул и каким-то бабьим голосом радостно завопил — Товарищи! С нами в одном автобусе едут Чемпионы по самбо Юрий Карпович и Семен Станкевич! Пропусти, тетка, я автограф у чемпионов возьму!

Народ же, услышав новость, наоборот сплотился вокруг нас, пытаясь стать к чемпионам ближе. Посыпались поздравления, почти все были с нашего городка и хотели пожать руки своим ставшим знаменитыми землякам. Водитель, будучи болельщиком по самбо и вольной борьбе, предложил развезти нас по домам, высадив всех пассажиров на конечной остановке. Мы скромно согласились. Добравшись до ДОСа, водитель, пожав нам на прощанье руки, развернулся и поддал газу, обдав нас облаком углекислоты.

Сема взглянул на часы и предложил — Быстро оставляем вещи и в бригаду! Отцы там, да и Степаныча проведать обязательно!

— А может возьмем с собой форму, позанимаемся? — предложение Гены вызвало одобрение и мы разбежались по нашим квартирам, ключи тогда лежали под половиками, никто не озабочивался иметь по несколько комплектов ключей.

Мы с Семой уже минут семь стояли во дворе под пронизывающим декабрьским ветром, не понимая причины задержки товарища. Наконец он появился, сияющий как пятак — Батя был дома, он оказывается поступил на учебу в Академию имени Фрунзе и как мы получил кратковременный отпуск. А ваши отцы в январе будут поступать в военно-дипломатическую Академию! Айда в бригаду!

На КП нас сначала не хотели пропускать, срочники пришли только этой осенью и нас в лицо естественно не знали, хорошо, что начкар не поменялся и мы по его совету направились в Дом офицеров, где проходило собрание всего личного офицерского состава бригады.

У входа также стояли часовые, но, покосившись на наши курсантские погоны, они все же не остановили нас и мы прошли в зал. Собрание видно подходило к концу, так как замполит зачитывал список детей офицеров на получение новогодних подарков. Вместо полковника Ковалевского в президиуме сидел незнакомый подполковник, скорее всего переведенный на место командира бригады.

Мы подошли к заднему ряду, где сидели наши с Семой отцы в компании Головни. Увидев нас, бати немедленно кинулись нас обнимать, стараясь делать это без шума. Степаныч тоже обнял на с поочереди, прошептав мне на ухо — Поздравляю вас с дебютом.

Я же тихо ответил — Куда нам угнаться за вами, вы троих успокоили!

Дождавшись окончания подведения итогов шестьдесят шестого года мы все вместе направились в часть в спортзал, где смогли нормально пообщаться. Рассказав о проведенной нами операции на заводе ЗИЛ под переглядывающиеся серьезные лица офицеров, только теперь наконец полностью поверивших в наши силы и возможности, Сема упомянул оставленное нами послание для Политбюро.

— Интересно! — Головня аж прищурил глаза — Значит главным требованием вы указали освобождение Судоплатова! Вполне вероятно, что его отпустят, но обязательно обложат как стопроцентную наживку слежкой. Получается, с его женой нужно временно рвать все контакты. Да она и сама это поймет, женщина умная и прошла огонь, воду и медные трубы! В утренней газете «Правда» небольшая заметка о уходе товарища Подгорного на дипломатический фронт. А еще одна статья в «Известиях» анонсирует внеочередной Съезд Верховного Совета СССР, на котором будет проведена оценка реформ Хрущева. То есть, нам в ответ на ваш ультиматум бросили кость, чтобы мы пока прекратили отстрел всяких Членов. И если Судоплатов действительно окажется на свободе, то это значит лишь одно — нас усиленно ищут и стараются найти и ликвидировать заразу в самом начале ее развития.

Я нарушил тишину, воцарившуюся в зале после слов тренера и предложил — Привлеченным сотрудникам комитета, которые добывали для нас информацию, нужно «залечь на дно». Мы же должны ближе к марту провести еще одну акцию под названием «Ледоруб в родимом пятне». Устранение Горбача будет тонким намеком Брежневу и компании. Во-первых через три месяца лечения Павел Анатольевич должен занять кресло Семичастного, а во-вторых, подстегнем этих властолюбцев, решивших потянуть резину по принципу «или ишак сдохнет, или падишах».

Семен показал большой палец, сжав кулак, остальные тоже согласились с моим предложением.

— Только, ребятки, на дело пойдем вместе! — Головня показал нам кулак — Возражения не принимаются, я за вас отвечаю перед вашими родителями. И есть у меня одна мысля, вечером жду в зале.

Отец Семы добавил с улыбкой — сегодня в ДО минут через сорок начнется концерт, к нам приехали вокально-инструментальный ансамбль «Мелодии и ритмы», весь состав бригады будет на концерте, можете пригласить знакомых девушек! — капитан указал на висящую у входа в зал афишу, на которой были перечислены участники ВИА: Никита Александров, Эдуард Дроздов, Олег Жуков, Людмила Гаврина, Людмила Торопчина, Виктор Синайский, Геннадий Обибок, Юрий Мариновский, Юрий Антонов.

— Смотрите-ка! Молодой Антонов! Это нельзя пропустить, первый белорусский ВИА! — Семен подскочил и потащил нас с Генкой на выход — Потом потренируемся, после концерта!

— Я к Юле Мороз! До ее квартиры отсюда рукой подать.

Мои друзья переглянулись и, едва сдерживая смех, покачали головой — Ладно, мы с тобой, а то еще пристанут к вам хулиганы, тебя потом за мордобой не отмажешь.

Нам повезло: девушка во дворе дома вместе со своими подругами, бывшими нашими одноклассницами Светой и Людой, пытались соорудить снеговика, но погода была морозной и скатать шары у них пе получилось. Тогда они попробовали собрать сугроб и сделать в нем иглу.

— Привет, девчата! — Семен подкрался к ним как истинный диверсант, напугав девок до желания сбегать в туалет.

— Да ну вас, черти! Так и родишь после ваших шуточек! — Люда погрозила кулачком, на котором была варежка.

Генка удивленно возразил — Да мы вроде с вами на сеновале еще ни разу не шутили! Так что в отцовстве нас обвиняете совершенно несправедливо!

Я же подошел к своей суженной — Юленька, в ДО музыканты из Минска приехали, пойдемте на концерт.

Света тут же отряхнулась и заявила — Ждите тут, я переоденусь.

Оставшиеся подруги оглядели себя и тоже рванули к своим подъездам.

Минут через пятнадцать мы вшестером не спеша, взявшись попарно под ручку, направились к Дому Офицеров.

Этот час мы провели как в сказке, по-настоящему отдыхая душой! Солисты ВИА пели репертуар, который и не снился советским артистам: зарубежные шлягеры, к которым Синайский написал русскоязычные тексты.

После концерта мы проводили девушек до их двора. Семен смог удивить бывших одноклассниц, которые не были в курсе спортивных побед своих земляков — Юля как-то по-иному на меня взглянула и прижалась ко мне насколько позволяла зимняя одежда. Света, оказавшаяся в паре с Петровым, ему даже попеняла — Твои друзья стали чемпионами, а ты, насколько я знаю, еще почти год назад на республиканских соревнованиях стал кандидатом в мастера спорта и не принял участие в чемпионате?

Я решил вступиться за друга — Скоро, совсем скоро Гена вместе с нами примет участие в следующем чемпионате СССР, я его лично тренирую, он быстро поднимает свой уровень мастерства, не золотую, так серебряную медаль он возьмет.

— А Юра, девчата, поедет на чемпионаты Европы и мира по дзюдо.

Люда разочарованно посмотрела на своего кавалера — А тебе слабо, что ли? Ну, Семен, просто позор! Оба чемпионы, а поедет только один!

— Солнце мое! Я же будущий комитетчик! Кто мое лицо будет светить за рубежом? Меня самого жаба давит! Но ничего, хотя бы на чемпионатах Советского Союза буду свое золото брать.

Я же наклонился к уху своей девушки и прошептал — Завтра часов в десять утра приходи ко мне, я буду один. Все будут на работе, поболтаем о том, о сем.

— Я подумаю! — чмокнув меня в щеку, девушка убежала домой.

Мы же втроем вернулись в расположение бригады. В спортзале был один Головня — Вот вы даете! У меня одного хватило терпения вас дождаться.

Генка смущенно засопел, а Сема развел руками — Извините, сэнсэй! Сами знаете, мы только недавно из казарм вырвались!

Головня кивнул — Ладно, проехали! Я вот о чем хотел с вами поговорить: вам в марте никак в Ставрополь не вырваться, следующий отпуск у вас только летом. Поэтому вашего Горбачева я ликвидирую один.

Сема с тоской вздохнул — Ну вот! Лишаете меня удовольствия, учитель! Я так мечтал этого пидара…а отправить на тот свет за его целование задницы Западу! Оказаться во главе государства и так бездарно все просрать, ну не сука ли?

— Вы наш бесценный резерв, пацаны! — Головня по настоящему разозлился — Для чего вы в милицию и комитет пошли учиться? Вам нужно закончить вышки и делать карьеру, если на меня выйдут, вы должны быть чисты как младенцы и продолжать спасать страну, даже если меня расстреляют. Но я-то уж точно такого удовольствия им не доставлю! Живым им меня не взять и все секреты умрут со мной, а я минимум парочку с собой утяну. У вас же останутся связи с подпольем в Москве. Я отбил Мирону телеграмму,в которой была кодовая фраза. После получения телеграммы все наши друзья уже «легли на дно» и приступят они к активной работе только после телеграммы или телефонограммы с фразой «От тети вам низкий поклон».

Павел Анатольевич отбывал срок во Владимирской тюрьме, перенёс там три инфаркта, ослеп на один глаз и получил инвалидность. Владимирская тюрьма входила в систему «особых лагерей и тюрем», организованную в сорок восьмом году «Об организации лагерей МВД со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников» для содержания осуждённых к лишению свободы шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций, а также для содержания лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности.

Полковник Завьялкин вызвал к себе Судоплатова, изобразив на лице радость при появлении узника в его кабинете — Павел Анатольевич, дорогой! Проходите, садитесь к столу, мы с вами выпьем чайку.

Судоплатов, прерванный на обязательном докладе своих данных и статьи, сел на указанный стул и с любопытством взглянул своим здоровым глазом на начальника тюрьмы, который обычно смотрел на зэков как на грязь под ногами.

— Павел Анатольевич! Вы полностью оправданы и вы признаны невиновным! Ошибочка вышла с вашим обвинением! Верховный суд Советского Союза направил нам бумаги о вашей реабилитации и вам полагается материальное возмещение всех лет, проведенных вами в заключении, ваш генеральский мундир, ваши награды будут выданы вам сейчас же. — Полкан разлил чай и пододвинул стакан в подстаканнике поближе к Судоплатову. Сейчас помоетесь, переоденетесь и вас доставят на аэродром, где уже ожидает самолет.