Сайберия. Том 1

Я обошёл глыбу, загораживающую обзор, и передо мной открылась нехитрая мизансцена в стиле «трое на одного».

Паренёк, отважно огрызающийся на обидчиков, выглядел забавно — какой-то нескладный, долговязый, с целой копной курчавых непослушных волос и в круглых очках в тонкой оправе. Но держался он молодцом, хотя, похоже, уже успел получить по носу — тот подозрительно распух, а из ноздри текла тонкая струйка крови.

Взъерошенный, напряжённый, парень стоял, сгорбившись и вскинув кулаки в жалком подобии боксёрской стойки. Рукава серого, сильно поношенного шерстяного пиджака с заплатами на локтях были коротковаты, так что из-под них торчали манжеты рубашки и тонкие жилистые запястья.

— Ой, ой, ты посмотри, как французик распетушился! Ну давай, попробуй ещё! — потешался над ним один из троих, взявших его в полукольцо.

Дёрнувшись, сделал ложный выпад в сторону очкарика. Тут же отскочил, легко уворачиваясь от ответной атаки — долговязый ринулся в бой, бестолково молотя воздух кулаками. Стоящий слева парень поставил ему подножку, и тот споткнулся, едва не растянувшись на брусчатке.

Противники кучерявого тоже были не в студенческой форме — видно, абитуриенты. Но одеты не в пример богаче. Главный задира и вовсе будто сошёл с рекламного плаката местного бутика — светлые, намасленные чем-то волосы уложены в причёску с безупречным пробором, костюм-тройка с иголочки, лакированные ботинки, золотая цепочка, свисающая дугой из кармана жилетки.

— Ну всё, не дёргайся! — самодовольно усмехнулся блондин и показал кучерявому правый кулак. — Вот, видишь перстень? Как думаешь, если я тебе пробью прямо в лоб — надолго эта снежинка у тебя отпечатается? Давно хотел проверить.

— Готов забиться, что продержится до самого вечера, — хохотнул тот, что справа — коренастый здоровяк в темно-коричневом коротком пальто.

Очкарик лишь засопел ещё громче, стирая кровь из-под носа и воинственно поднимая кулаки.

— Да ладно, ладно, не буду я тебя больше бить, — примирительно поднял руку зачинщик, заметив моё приближение. — Только уж будь добр — извинись за своё поведение.

— Morceaux de merde… Это вы должны извиниться! — процедил очкарик с заметным акцентом. — И передо мной, и перед мадмуазель!

— Мадмуазель! — расхохотались все трое. — Нет, вы гляньте на него! И далась тебе эта корова! Она вон сидит и в ус не дует, а ты тут распинаешься.

Один из дружков блондина указал на сидевшую на скамейке неподалеку девушку, одетую слегка не по погоде — в дублёнку с пышным меховым воротником. Хорошо хоть без шапки. В целом девчонка была молодая и симпатичная. Только, пожалуй, крупноватая — рослая, с простым курносым лицом и русыми волосами, заплетенными в толстенную косу, опускающуюся на грудь. Рядом на скамейке стоял потрепанный чемодан, который она придерживала за ручку, будто боясь, что он упадёт. За происходящим рядом с ней она наблюдала искоса, будто украдкой. Заметно было, что волнуется, но пытается всеми силами скрыть это.

— А я требую извинений! — упрямо повторил очкарик, заметно грассируя на букве «р». — Как дворянин, я не потерплю, чтобы в моём присутствии так обращались к даме!

— Дворянин, говоришь… — с какой-то неожиданной злобой прошипел блондин, ударяя кулаком в раскрытую ладонь. — Нет, ну сам напросился! Сейчас я тебя точно припечатаю.

— Да ты себя в зеркало-то видел, нищеброд? — рассмеялся один из его приятелей, тоже подначивая долговязого. — У кого одёжку-то забрал, у дедули своего?

— Ага! — поддакнул второй. — Спорим, если ему дать под зад хорошенько, то пылища поднимается?

— Не мельтеши, Кочан, — поморщился главарь. — Вы лучше придержите-ка его за руки, чтоб мне сподручнее было.

Он поправил печатку на пальце, выставляя её поровнее.

— Может, не надо, Кудеяр? Ну его, чего мараться?

— Ага, и место людное…

— Я что, повторять должен? — рявкнул блондин. — Или сдрейфили?

Дружки его неуверенно оглянулись. На аллее и возле входа в институт всё ещё было безлюдно, свидетелями сцены была только девушка на скамейке и я. И вот как раз моё присутствие их, кажется, немного смутило.

Мне же вся эта ситуация не нравилась с первого взгляда, и оставлять её, как есть, я точно не собирался.

Я подошёл ближе, встал рядом с очкариком. Тот, не меняя напряжённой позы, искоса взглянул на меня, похоже, ожидая какого-то подвоха. Он был похож на загнанного в угол зверька, готового огрызаться на любого. Правда, на деле никто его не загонял. Он свободно мог бы, например, сбежать. Но не делал этого, хотя конфликт явно складывался не в его пользу.

Это многое говорит о человеке.

— Чего надо? — окинув меня оценивающим взглядом, скривился блондин. — Тоже отпечаток в лоб получить хочешь?

Он шумно дыхнул на перстень и протер его о рукав.

— А давай, — спокойно, с лёгкой усмешкой ответил я. — Попробуй.

Шагнул чуть вперёд, оставляя за спиной очкарика. Блондин угрожающе вскинул кулаки, покачиваясь из стороны в сторону.

— Что, в морду давно не получал? — процедил он, угрожающее дёргаясь вперёд. Но я продолжал стоять расслабленно, хотя внутренне был напряжен, как сжатая пружина.

Этот молодняк, конечно, не шёл ни в какое сравнение со вчерашними уркаганами, но сама атмосфера конфликта уже привычно отозвалась во мне будоражащим предвкушением.

— Давно, — кивнул я. — Ну давай, давай, бей. Или боишься?

— Кого? Тебя? — презрительно фыркнул блондин.

И вдруг действительно ударил — быстрым, хорошо поставленным прямым, целясь мне точно в нос. Правда, явно не в полную силу, так что я попросту отбил его кулак в сторону хлестким встречным ударом. Блондин рассерженно зашипел, потирая ушибленную руку.

— Слабенько, — цокнул я языком. — Пробуй ещё.

— Ах ты… — зарычал было блондин, но один из дружков вдруг одёрнул его за рукав.

— Тихо, Паш! Ректор идёт!

Из-за поворота аллеи и правда показался мужчина лет шестидесяти. Расстегнутое на груди длинное пальто, больше напоминающее шинель, приоткрывало безупречно выглаженные брюки и китель тёмно-синего цвета, на голове красовалась фуражка с эмблемой из двух перекрещенных молотков. Подбородок был гладко выбрит, пышные седоватые усы, переходящие в бакенбарды — идеально подстрижены и расчёсаны. Походка выдавала в нём отставного военного — слишком уж прямо держится.

— Здравствуйте, Николай Георгиевич! — моментально изменившись в лице, учтиво поздоровался с ним блондин.

Дружки его тоже преобразились, чинно выстроившись на краю дорожки и встречая приближение ректора вежливыми улыбками. Маху дал только очкарик — он воспользовался паузой, чтобы подобрать свой потрёпанный портфель, валяющийся на газоне. Но тот распахнулся, вывалив содержимое. Бедолага принялся торопливо запихивать бумаги и книжки обратно и вскинул голову только когда мужчина уже поравнялся с ним.

— Бонжур, мсье! — неуклюже кивнул он, поправляя сползшие на нос очки.

Ректор на все приветствия отреагировал коротким кивком — он, похоже, торопился, так что проследовал дальше ко входу в здание института.

Догнал я его уже на крыльце.

— Николай Георгиевич, позвольте…

Я замялся — всё никак не разберусь с этими местными обращениями. Кажется, ректор был не дворянином. По крайней мере, не Одарённым. И фамилия у него была очень простецкая — Кабанов. Так что «ваши сиятельства» и «ваши светлости», наверное, не подойдут.

— Да, молодой человек? — он приостановился прямо на ступеньках и смерил меня быстрым взглядом.

— Я по поводу поступления.

— Приёмная комиссия начнёт работать в полдень. Кабинет на первом этаже, правое крыло.

— Но мне бы хотелось сначала переговорить с вами. У меня рекомендательное письмо для вас.

Я достал заранее приготовленное письмо из внутреннего кармана. Ректор, нахмурившись, взял его, мазнул взглядом по гербовой печати, и брови его вдруг взметнулись вверх.

— От Василевского? Что ж, пройдёмте в мой кабинет. Нам действительно есть что обсудить.