Орел и Ворон. Кесарь

Глава 12.

«Я больше боюсь своих ошибок, чем козней врага»

Перикл.

Раскрыв глаза после недолгого, но глубокого сна, я понял, что не хочу вставать. Вот просто не хочу, и все! События последних дней вымотали меня до последнего предела – так что сейчас, когда все уже позади, я имею права на отдых! Хотя бы немного отдыха…

Я закрыл глаза, надеясь поспать еще немного – но перед внутренним взором словно наяву предстали роковые события, в корне изменившие нашу действительность. Причем отчего-то вспомнились те мгновения ужаса, что я испытал уже после покушения на Михаила.

…- Не толпитесь!

Мы с Делагарди и Валуевым первыми подскочили к князю, и подняв его на руки, с явным усилием уложили его на стол. Ну, здоров!

В голове со скоростью табуна арабских скакунов пронеслись тысячи мыслей. И самый главный вопрос – что же это был за яд?!

- Делать что? – пробасил Валуев. Вид у воеводы крайне растерянный, что резко контрастирует с его медведеподобной внешностью. В иной другой ситуации это позабавило бы меня, но сейчас…

- Не отвлекай, воевода!

Я припал к ране, пытаясь воскресить в памяти Себастьяна не такие уж и малые знания фон Ронина о ядах, перебирая один за другим. Если это яд гадюки, то не лишним будет быстро отсосать часть яда – но если это шпанская мушка, то я просто лягу рядом с князем. А-а-а-а, надо решаться!

Я рванул рукав тяжело дышащего, покрывшегося потом князя – и припал губами к порезу, высасывая из нее кровь… Сразу же ощутив ее металлический, солоноватый привкус.

- Легран!!! Вы отправили за лекарем? Если так, остальным оставаться на местах, никому не покидать шатер! – немного придя в себя, Якоб начал командовать на правах старшего из офицеров кесаря. Что же, разумно – возможно кто-то из группы отравителей (а на лицо именно группа, раз убийца некой Глафиры вовсе не тот человек, кто напал на князя) действительно остался в шатре…

Впрочем, меня сейчас волнуют чуть более приземленные вещи; отсосав крови на полноценный глоток, я сплюнул ее в сторону, надеясь не проглотить – и вновь присмотрелся к ране, заодно слушая собственные ощущения… Итак, если это кантарелла, любимый яд семейства Борджиа, перенятый иезуитами, то мне с князем осталось не более суток. Лежащее в основе его вещество, выделяемое шпанской мушкой, способно убить даже от простого прикосновения с кожей… Папа Александр Пятый прекрасно избавлялся от своих недругов с помощью этого идеального яда – идеального, потому что его состав спустя четыреста лет остался неизвестным!

Но пара секунд размышления дали понять, что к кантарелле этот яд не имеет отношения. Рана даже при первом на нее взгляде показалась мне чистой, а яд Борджиа в описании врача Паоло Джовио представлял собой порошок, напоминающий сахар. Да и описанные симптомы, если вдуматься, совершенно иные: рвота, диарея, и чрезмерное возбуждение... Некстати вспомнилось, что и сам Родриго Борджиа со своим сыном Чезаре стали жертвами кантареллы.

Нет, очевидно, это все же другой яд.

Слава Богу!

Я второй раз присосался к ране – после чего, сплюнув уже гораздо меньше крови, вновь присмотрелся к ране. Итак: края ее немного потемнели, и теперь уже совсем не кровоточат. Что еще можно сделать?!

Немного подумав, я протянул кинжал замершему вблизи воеводе:

- Нужно накалить!

- Будем прижигать?! – охнул Валуев.

- Вырезать. – коротко бросил я. Делагарди удивленно округлил глаза и покачал головой – но ничего не сказал, лишь отступив на полшага назад. Получилось весьма наглядно: генерал сомневается в моих действиях, но не препятствует – однако и не берет на себя ответственность за последствия моего лечения… В общем, «умыл руки». Но Григорий Леонтьевич все же принял кинжал:

- Подержите на огне хоть немного, чтобы не занести заразу!

Воевода согласно кивнул и, сдвинув на столе сразу три подсвечника, подержал клинок над пламенем с десяток секунд с каждой стороны; после он вернул его мне, стараясь при этом не коснуться лезвия.

- Благодарю! – я принял кинжал, после чего воскликнул, обращаясь к замершей позади Раде: – Нужно чистое белье! И прежде прокипятить!

- Поняла, Себастьян, бегу!

- Пропустите женщину!

Бросив короткий взгляд в спину покидающей шатер супруги Орла, я склонился над Михаилом, негромко прошептав:

- Господи помоги!

После чего приложил к ране нагретое, обожженное лезвие кинжала и аккуратно резанул в двух-трех миллиметрах от ее края. Михаил глухо застонал...

- Маслом бы… - послышалось из-за спин.

Страшно подумать – но в реалиях семнадцатого века лекари все еще пытаются стерилизовать раны кипящим маслом! И в упор не замечают, что подобное лечение лишь увеличивает смертность… Так что реплику я оставил без ответа.

- Потерпи кесарь, еще немного…

Великий князь вряд ли меня слышит – скорее я пытаюсь успокоить самого себя, не реагируя на чужие стоны; но вот, наконец, все окончено – и две крошечные полоски плоти падают на подставленную для них тарелку. Он Возможно, они пригодятся для идентификации яда…

У входа в шатер послышался какой-то шум – и тут же звенящую тишину, сопровождавшую все мои действия, пронзил оклик Лермонта:

- Себастьян! Я с лекарем!

- Вовремя!

Джок прорвался к столу в сопровождении с сухеньким старичком при аккуратной седой бороде.

- Зовут Сергием, сведущ в травах!

Я кивнул лекарю, тотчас указав на вновь закровоточившую рану:

- Вот здесь его ранили… Вроде неглубоко, но вскоре потерял сознание.

Старик согласно кивнул, приблизившись к Михаилу; он внимательно посмотрел на расширившийся порез, после понюхал его – а затем и отрезанные мной ткани, и порванный ворот кафтана.

- Часть яда осталась на рукаве; хорошо, что удар пришелся на ткань, она и стерла отраву с клинка… И ты молодец, немчура, вырезал гадость! Прямо по Амбруазу Паре. Хе-хе… – а старик обладает довольно молодым голосом для своей внешности. – Теперь уступи.

Я послушно отступил в сторону, не отрывая взгляда от Скопина-Шуйского; князя бьет крупная дрожь. Но как бы то ни было, я сделал все, чтобы не дать русскому Ахиллу погибнуть! Впрочем, если он умрет, последнее вряд ли послужит мне достойным утешением… Особенно в условиях грядущей катастрофы в войне!

Без Скопина-Шуйского Сигизмунд Ваза имеет все шансы утвердиться в Москве в ближайшем будущем… Постаравшись просто ни о чем не думать, я принялся пристально следить за действиями лекаря; между тем последний, растерев в руках какую-то зеленую кашицу, принялся густо втирать ее в рану Скопина-Шуйского. Князь поначалу дернулся в забытье и застонал чуть громче – но прошло совсем немного времени прежде, чем Михаила перестала бить дрожь, и он задышал ровнее. Словно прилег подремать после тяжелого дня!

- Теперь нужно наложить повязки.

- Я распорядился! Скоро принесут прокипяченное белье!

Лекарь кивнул:

- Хорошо... Все должно быть хорошо. – Сергий перекрестился, и вслед за ним перекрестился весь шатер. Позади послышались слова негромкой молитвы… Я же обратился к Делагарди:

- Генерал, пусть кесаря перенесут в избу кухарок, ему нужны тепло и покой; там лекарь его и перевяжет, как только все будет готово... И пока именно мои рейтары обеспечат его охрану; им я могу доверять, как самому себе.

Якоб Понтуссон, немного подумав, согласно кивнул:

- Можешь распорядиться.

Я согласно кивнул, после чего обратился к своим рейтарам:

- Тапани, Джок! Перенесите князя на своих плащах; Легран – прошу, помогите им, и отправьте посыльного в мою сотню, пусть в полном составе прибудет к дому лекарей!

Офицеры было двинулись к нам, но дорогу им преградили собравшиеся в шатре стрелецкие и казачьи головы:

- Это поштоже немчура будет князя нашего охранять? А вдруг подкупят их, или сами что учудят?!

Однако Делагарди, неплохо так освоивший русский, тотчас поднял руки и громко приказал:

- Отставить! Фон Ронин первым упредил князя о покушении и застрелил убийцу, он рискнул лично высосать яд – и даже лекарь похвалил его за то, что полковник обрезал края раны; я тому свидетель! Себастьян уже давно является доверенным лицом князя Михаила – а потому не стоит ему мешать. Кроме того, большинство его рейтар – это русские ратники… Так что пропустите уже его офицеров к кесарю! И Легран – возьми с собой хотя бы пару рейтар для безопасности; стрельцы же пусть держат вход, никого не выпуская за вами!

Командир французских рейтар согласно кивнул, жестом подозвав двоих сопровождающих, в то время как мои товарищи, пробившись все же к кесарю, очень аккуратно переложили его на совмещенные для прочности плащи.

- Ну, с Богом, братцы!

И только когда полог шатра захлопнулся за рейтарами, унесшими князя в сопровождение лекаря, я позволил себе облегченно выдохнуть – только теперь заметив, что мои руки трясутся; следом пришло осознание, что меня всего бьет нервной дрожью…

- Господа! А вот теперь пришло время узнать, кто привел в шатер убийцу. – Якоб обвел присутствующих грозным взглядом. – Чей это человек?!

Машинально я вновь посмотрел на несостоявшегося убийцу; довольно приятное к слову лицо его даже в посмертье исказила гримаса ярости… Между тем, повисшую было тишину прервал один из московских воевод, вышедший вперед:

- А ты кто такой, немчура, чтобы мы перед тобой ответ держали? Где был ты и твои немцы, когда мы под Калязином с литовцами ратовались?!

Вполне справедливое замечание – и Якоб Понтуссон всего мгновение промедлил с ответом. Однако прежде, чем генерал напомнил бы вздорному боярину, что его наемники прикрыли от воров дорогу на русский север, а корпус полковника Зомме (увы, раненого на Каринском поле и вынужденного вернуться в Швецию) как раз дрался под Калязином, обучив к тому же линейной тактике пикинеров русское ополчение… Все это сказать Якоб уже не успел – так как к строптивому воеводе (чье имя я хоть убей, не помню!) подскочил Давыд Жеребцов, схвативший боярина за грудки и буквально поднявший его в воздух!

- Не посмотрю на знатность рода и положение, придушу гадину! Своими руками придушу, коли твой человек! А ну отвечай!!!

Вид взбешенного Жеребцова реально пугает; даже у меня мурашки по спине поползли – а что говорить о бедном боярине, все еще беспомощно висящем в воздухе?!

- Богом клянусь, знать не знаю убивца! – собравшись с мыслями, выпалил воевода (или голова?), чей боевой задор куда-то испарился... Убедившись, что более никто из присутствующих не пытается опротестовать старшинство Делагарди, я возвысил голос:

- Господа! Сейчас настало время позабыть о гордости, знатности и прежних заслугах; было совершено покушение на великого князя – и тот, кто способствовал этому преступлению, однозначно понесет наказание. С другой стороны, повинную голову топор не сечет – это я к тому, что если кто по незнанию своему способствовал появлению убийцы на совете, то лучше тотчас в том признаться. Думаю, что генерал уж точно сумеет сохранить жизнь этому человеку?

Я обратился к Делагарди – и последний, перекликая поднявшийся было возмущенный вой, веско ответил: