По грехам нашим. Книга 4

Глава 8. Затишье

В этот раз общение с Филиппом и Ермолаем было более дружественное. Я, пусть и так, по-детски, но отомстил им. После того, как они поняли, что я сбежал, за мной и Юрием устроили погоню с привлечением двух сотен ратников. Мы же, как оказалось, хорошо замели следы и вначале друзья, все же считаю их таковыми, пусть и пока с оговорками, подумали, что я отправился в Ригу. Послали к Вячко весточку, выслали людей и в поместья и сейчас только ждали новостей. И это все в условиях отсутствия дорог, почтовых станций, да и малочисленности населенных пунктов для отдыха в пути. Замаялись, поди! А тут я такой счастливый и веселый и не упрекнешь же, груз предательства давит. Паразит я, устроил на пустом месте проблемы для многих.

Но пора было заканчивать с обидами и недомолвками. И окончательно растопить лед недоверия, как это часто случалось у русских людей во все времена, была призвана банальная пьянка. Вначале был если не пир, то большое застолье у великого князя, ну а после продолжение, а то в княжьих палатах лицо сохранять все равно нужно было. А княже демонстративно всем объяснил, что пригласил меня именно, как рязанского посла, имеет наш правитель чувство юмора, умеет стебаться.

Я не хотел злоупотреблять алкоголем, уже успокоившись, было желание просто в непринужденной обстановке поговорить. Но даже не представлял, как соскучился по напиткам из унжанского поместья, которых было более чем предостаточно у Филиппа. Пришлось напиться.

Были и пьяные слезы заверения в вечной дружбе и объятия и тоскливая рефлексия, все было, как и головная боль на утро. Однако, пользуясь тем, что моя регенерация не в пример лучше, чем у собутыльников, уже с рассветом я собрался уезжать из Владимира. Тем более, что город явно по уюту уступал той же Рязани, ну а по интригам давал фору и многим европейским городам. И тут еще, образно говоря, пахло большой кровью. Витало в городском, но между тем чистейшем воздухе, какое-то напряжение, виднелись последствия недавних событий по зачистке боярской оппозиции, как и монгольского не столько посольства, сколько центра разведки и шпионажа. Разрушенные и разграбленные усадьбы, хмурые и настороженные люди, никак не соотносились с моим отличным настроением, поэтому я поспешил на выезд.

С детьми совершить переход в тридцать километров в один день сложно, да и зачем, если можно было не спеша, благо погода была теплой. Постарались из унылого перехода создать настроение веселого путешествия в два дня, ну насколько это позволила сделать София. Единственное, что изрядно портило легкую радостную атмосферу, так это активизация мошкары и вечером было решительно невозможно от них отбиться. Даже детей пришлось намазать какой-то гадостью, что разила на метров пять вокруг, а Софии постоянно отгоняли гнуса няньки, но и они не за всяким насекомым могли углядеть. Но в целом, время, проведенное с семьей, давало сладкие ощущения отпуска, несмотря на неудобства перемещений в дремучем средневековье. Нас обхаживали и лишили всякой трудовой деятельности, всю работу по благоустройству бивуаков, как и ночевок, взяли на себя ребята из десятка Юрия, которые, было видно, очень гордились своим статусом стать приближенными ко мне толи послу рязанского князя, то ли боярину-воеводе, приближенному к великому князю.

По приезду во Владимир я запутался и уже сам не знал кто я сейчас. Имею ли отношение к воинской школе, которую сам и создал, кто я в иерархии княжества? Хорошо, что великий князь поспешил определить мой статус. Я все еще воевода великокняжеский, друг и соратник Ярослава, но после уже повторного заключение под стражу, считать другом Ярослава, я бы не стал. Но тогда, когда правитель будет играть в дружбу, конец государству, ну или ущерб. Екатерина, которую прозвали Великой, не исключение, раздаривая огромные средства фаворитам, но и из них друзьями, может, были только двое – Потемкин, да Орлов, остальные так - временщики. Так что буду полезным, тогда и отношения будут, а начну становиться на дороге у Ярослава, который превращается больше в абсолютного монарха, смахнут с шахматной доски. Или становится настолько сильным, чтобы отмахнуться от меня было просто невозможным. Думаю, что выберу промежуточный вариант, так сказать «золотую середину».

Важнейшим событием стала встреча и последующий разговор с Нечаем. С этим человеком не проходили никакие кривляния на тему «я обиделась», он просто отмахнулся, как нечто не существенное, и перешел к делу. А дела у нас были серьезные и не на одну тысячу гривен. В сущности, мы создавали государственную мощнейшую торгово-промышленную корпорацию, где я не имел перевес, но и обиженным не оставался. С планируемыми оборотами должно хватить на все свершения, решить бы проблему с монголами и точно заживем. Да и не стремился к тому, чтобы управление было за мной, чему имелся ряд причин.

Я испытывал катастрофический кадровый голод. Не было толковых управленцев и приходилось использовать в качестве таковых самих ремесленников. А производитель, как это ни банально, должен производить, а не думать о том, как, кому и за сколько продать свой продукт. Это и отвлекает от работы, да и распыляет силы и возможности. В свою очередь, как утверждал Нечай, он сможет найти и купцов и посредников, как и быстро договориться о помещениях, благо оппозицию хорошо проредили, образовался немалый запас площадей, ранее принадлежавший боярам-отступникам, так что пусть этим и занимается княжий тиун. Я же по такой договоренности получал только тридцать процентов от прибыли, но при этом почти ничего не делал.

Как в этот концерн тиун будет привлекать таких уже избалованных по местным меркам промышленных магнатов, как Дарен, проблема Нечая. Впрочем, я был уверен, что этот товарищ справиться. Почему я не сторговал себе большую долю? Как не смешно и пафосно, но из-за чувства патриотизма и немного чтобы потешить свое самолюбие – быть причастным к формированию бюджета княжества. Я был уверен, что образующаяся структура очень быстро при государственном протекционизме станет самой прибыльной на Руси.

Была еще одна хитрость с моей стороны, чтобы не зависеть от процента в будущей корпорации. Это алкоголь. История знает множество примеров того, как люди обогащались только лишь на продаже алкогольных напитков, а они у меня просто великолепны, да никто не делает таких ни на Руси, ни в других регионах освоенного мира. Даже европейцы еще не подошли к процессу производства своих виски и бренди со шнапсом, не говоря уже о том, какое разнообразие напитков я уже сегодня могу производить. Только бы не споить Русь, но на то нужно прививать и культуру пития. Европейцы, как ни пьянствовали, но эволюционировали свои финансовые и производственные системы.

Кроме того, сельское хозяйство у меня никто не забирал, а только на нем я собирался иметь сытую и даже богатую жизнь. Да и мог сам заниматься торговыми отношениями, но не больше десятой части от объема. Были и два производства, которые я пока не собирался отдавать на откуп Нечаю. Это компасы, в деревянных корпусах со стеклом, и часы. Это уже приноровился мастерить приборы Натан – единственный человек, кроме князя, которого я посетил, будучи во Владимире. Прожженный купец и ремесленник меня долго убеждал, что он все просчитал и собирается выстроить целую систему введения новых товаров на рынок.

Хотелось бы пообщаться с Лисом, и я бы это сделал обязательно, но своего молодого да раннего, подающего надежды управляющего, я отправил за границу, так сказать, на стажировку. Лис, по идее, уже должен был вернуться, но это не сесть на самолет и в тот же день быть на месте, так что подождем.

Наутро второго дня перехода в Суздаль, нас нагнали обиженные Филипп и Ермолай, уже менее молчаливый. Так что, после недолгих упреков, мы ехали бок о бок в поместье.

По прибытию в суздальское поместье, нас встретила суета и даже, как казалось, хаос, но, при близком рассмотрении, он все же был организованным процессом. Все куда-то шли, четко и уверенно, каждый человек знал свое дело и место в сложной системе хозяйства поместья. Мне даже понравилось, что не было пышных встреч и оваций. И угодливый ранее Симеон был занят делом и руководил сложным процессом посевной, которая явно заканчивалась, так как были видны вспаханные поля с обозначениями на деревянных табличках о культурах, посаженных там.

Расположившись в усадьбе, которую не занял тиун, хотя мог, что подняло его рейтинг в моих глазах, я всполошил слуг. Так расслабились три бабы и два мужика, которые смотрели за домом и двором, что не оказалось и нормальной еды и достаточно сена и овса для коней. Вот они то и стали той ложкой дегтя в бочке меда. Так, для острастки, чтобы не перехвалил Симеона.

Между тем, в усадьбе решались проблемы. И я понимал, сколько пришлось потратить нервов Симеону, чтобы не распустить селян, а организованно провести посевную. Так что тиун, наконец, смог проявить себя и заслужить себе постоянное место работы, о чем я торжественно и сообщил.

Отдельного внимания заслуживает воинская школа в суздальском поместье, которая ширилась и разрасталась. Тут первенство было отдано берендеям, в частности, заправлял всем Курутай и его клан. За их счет и, частью, княжеский, шло снабжение и обеспечение воинского учебного заведения. Участники масштабных событий прошлого года, эти люди не продали ни одной единицы оружия из трофеев, а все пустили на нужды школы, в которой, впрочем, учились не только берендеи, но и славяне, как и наставники, были из унжанской школы наполовину с местными воями, все только с боевым опытом. И пусть молодняка в школе было семь сотен, реализация такого масштабного проекта заслуживает всяческого одобрения. Поэтому, я попросил у тиуна по возможности помогать этому важному и полезному делу.

Берендеи показали себя как храбрые и умелые воины и такой род войск, как тяжелая конница, да при некоторых новшествах, может, на данном этапе развития воинского дела, решать исход любых сражений. И представители этого разделенного народа, который должен был кануть в лету, больше имели предрасположенность быть именно тяжелыми всадниками.

Были и новшества в экипировке всадников. Это небольшие арбалеты, которые можно было использовать при сшибке. Расстояние убойной силы было не велико и составляло до сорока метров, не стоило ждать от маленьких арбалетов большего, да и такого эффекта смогли добиться благодаря использованию в конструкции стали. Можно было бить врага, когда потеряешь рогатину, или перед сшибкой, благо удобное седло позволяло быть устойчивым верхом. А пара арбалетов крепилась на конструкции, монтируемой в новое массивное седло, и они не мешали при перемещении, да и весили мало. Так что тяжелую конницу мы усилили и сделали еще более боеспособной при сшибке.

И, да – второе мое «изобретение» это то самое новое седло, цинично содранное из образца XV века. Подобные седла уже имеются в продаже, но основным покупателем стали всадники же суздальской школы, по достоинству оценив преимущества девайса. Тем более, что производство находилось именно в суздальском поместье, так как именно здесь было первоначально развито кожевенное ремесло.