Мой адрес — Советский Союз! Том третий

На следующий день я с утра вызвонил Настю, попросил её посидеть с Полиной, а сам снова отправился в РОВД. Дежурный уже сменился, капитана тоже не было, пришлось долго объяснять, кто я и с какой целью заявился в отделение. В итоге всё же познакомился со следователем, который принял дело этого Казимирчика. Тот как раз собирался ехать в больницу, куда с трещиной в челюсти положили задержанного. Всё-таки трещина, не прелом.

Следователем был тоже капитан, Андрей Васильевич Петраков, вполне доброжелательно ко мне отнесшийся, да ещё, как оказалось, оказавшийся любителем бокса. Для себя занимался в «Динамо», и гордился тем, что его земляк стал чемпионом Европы.

— Я с дежурным врачом созванивался, тот сообщил, что пациент в принципе может общаться, — сказал Петраков. — Жаль, машин свободных нет, с утра на патрулировании, придётся в больницу на общественном транспорте добираться.

— Так у меня машина есть, давайте, подброшу. Могу и обратно потом завезти.

— Здо́рово! Тогда поехали.

Пять минут спустя мы уже двигались в сторону городской больницы №3 на улице Свердлова, которая дежурила вчера и где в отдельную палату под охраной милиционера поместили бандеровца, которому ещё и одну руку к спинке кровати наручниками прицепили. Бандеровца — это я его так про себя называл, как в моём будущем стали со временем называть практически всех жителей Западной Украины. Пока ехали, капитан просветил, что Казимирчик в своём Кременце работает дворником, холост, детей нет, ведёт замкнутый образ жизни, и при этом состоит на учёте в областном психоневрологическом диспансере в качестве шизофреника. Это ему уже с утра кременецкие коллеги успели сообщить.

— Мне кажется, ему в психбольнице самое место, — заметил я.

— Не исключено, но это решать не нам. Будет проведена соответствующая медико-психологическая экспертиза, она и решит, куда дальше определять задержанного. Скорее всего здесь проведём… А вот мы уже и приехали.

Я аккуратно припарковался напротив входа, благо что место позволяло. В 1972 году машин было не так густо, как в моём будущем, иной раз, помню, у соседей до драк доходило за парковочное место у дома. Хорошо, у меня был свой гаражик в гаражном кооперативе, я был избавлен от такой нервотрёпки.

— Вы здесь пока посидите, — попросил Петраков, принимая от медсестры белую накидку. — Надеюсь всё-таки разговорить этого типа.

— Я тоже на это очень надеюсь. Если бы мне разрешили вести самому допрос, да без свидетелей… Он бы у меня быстро заговорил.

Я плотоядно ухмыльнулся, на что капитан с укоризной во взгляде покачал головой:

— Евгений Платонович, ну что вы, в самом деле… Может, в каких-нибудь Америках так и принято, но в Советском Союзе процедура дознания проводится исключительно в рамках закона.

— А если он так и не сознается?

— Тут уже особой разницы нет. Факт нападения с холодным оружием налицо.

— Надеюсь, он не начнёт сочинять, будто бежал по коридору с ножом, чтобы помочь кому-нибудь порезать колбасу?

— Хм, по идее всё может быть. Он же не накинулся на вас с ножом…

— Но вид был такой, что готов был накинуться. Ладно, жду вас здесь и, надеюсь, с хорошими известиями.

— Смотря что под этим подразумевать, — усмехнулся капитан, и в сопровождении медсестры направился к лестнице.

Вернулся он через сорок с небольшим минут, я даже успел слегка вздремнуть, сидя на жёстком кресле с дерматиновой обивкой. В ответ на мой вопросительный взгляд кивнул:

— В машине поговорим.

Я с нетерпением ждал момента, когда Петраков начнёт своё повествование, если там было о чём повествовать. Как оказалось, было. Когда встали на светофоре, я повернул в его сторону голову, всем своим видом словно бы вопрошая: «Ну так что, товарищ капитан?».

— В общем, кое-что удалось у него выяснить, — со вздохом начал он. — Этот Казимирчик, с его слов, оказался большим любителем церковных книг. В церковь не ходил, но книги где-то доставал и читал. И телевизора у него нет, зато есть радио. Как-то услышал, как поёт ваша супруга, и тут же голоса в его голове стали ему нашёптывать, что Полиной Кругловой овладели демоны.

— Так и сказал? — не удержался я от вопроса.

— Так и сказал, — подтвердил следователь. — Эти же голоса ему нашептали, что только он, Богдан Казимирчик, сможет освободить девушку от демонов. А для этого нужно пробить ей в груди дыру, через которую демоны вырвутся на свободу и будут сожжены солнечным светом. Хотя где он там, в коридоре, солнечный свет увидел, да и вечер, и погода пасмурная… Я вас не слишком шокирую такими подробностями?

— Меня нет, я вот думаю, как Полине это преподать. Вы её планируете вызывать?

— Могу и не вызывать. Она же не является пострадавшей, а дело, скорее всего, в открытом суде слушаться не будет. Думаю, будет проведена закрытая судебно-психиатрическая экспертиза.

Петраков оказался прав. Неделю спустя Казимирчик был выписан, а ещё через день была проведена закрытая судебно-психиатрическая экспертиза, которая подтвердила диагноз, поставленный тернопольскими коллегами. Дворник из Кременца был признан опасным для общества и отправлен на принудительное лечение в областную психиатрическую больницу, в отделение для буйных. Сколько он там пробудет — будет решать всё та же комиссия. Надеюсь, этот псих в стены психушки попал надолго.

— Если вдруг его надумают выпустить когда-нибудь, вы уж мне позвоните на всякий случай, — попросил я Петракова. — Я вам оставлю свой телефон.

— Договорились, — кивнул он.

Ну а для жены я придумал версию, что западенский псих имел виды не на неё, а на меня. В смысле, влюбился-то он в неё, а я как он считал, был преградой на пути к их счастью. Вот и решил освободить её от меня. Но в ближайшие годы Казимирчик обречён страдать в застенках дома для умалишённых, так что опасаться его нам пока не стоит.

Естественно, Полина поинтересовалась, а что будет, когда Казимирчик выйдет из больницы?

— Я лично прослежу, чтобы он сел на самолёт до своего Тернополя или куда там у них они летают, — сказал я. — А потом буду еженедельно звонить в милицию Кременца и спрашивать, как там поживает наш старый знакомый.

— Ну ладно, — вздохнула Полина. — Только вдруг кому-нибудь ещё в голову придёт эта идиотская идея сделать меня свободной?

— И с другими будет то же самое, — сделал я зверское лицо.

— А если тебя рядом не окажется?

Я улыбнулся и чмокнул её в щёку:

— Не переживай, любимая! Слава богу, психов в нашей стране хоть и хватает, но далеко не все из них одержимы идеей сделать вдовой известную певицу Полину Круглову. Кстати, на носу 8 Марта, что тебе подарить?

Март… Солнце засияло как-то по-особому, как пела группа «Бутырка» — запахло весной. В сугробах появились первые проталины, по дну которых журчат ручьи, а веточки вербы украсились пушистыми серёжками. Позади остался Международный женский день с весёлыми посиделками и непременными подарками. На этот раз решили с Вадиком и Настей не объединяться, а то, понимаешь, никакого интима. Впрочем, друзья, обуреваемые теми же мыслями, нашу идею и сами восприняли позитивно.

Если Полина 23 февраля подарила мне парфюм «Eau Sauvage» от «Dior» (даже не представляю, во сколько ей это обошлось и где она умудрилась достать этот лимонный аромат с оттенками розмарина и ветивера), то я алаверды, решив не ударять в грязь лицом, преподнёс ей на 8 Марта «Givenchy L’Interdit», созданный когда-то специально для Одри Хепбёрн. А чем моя жена хуже? Да ничем! Хотя достать тоже было нелегко, хорошо, что меня имеются связи с местной фарцой, решили вопрос. Собственно, на выбор предлагалось несколько разных флаконов, и не только французского производства. В том, что там настоящий парфюм, я не сомневался — продавец был проверенный и знал, что «кидать» меня — выйдет себе дороже. Тем более что переплатил я, думаю, двойную цену. Ну так фарцовщикам, как и обычным людям, тоже жить на что-то надо. И хорошо жить, учитывая риск их профессии.

В общем, подарок вручил жене с утра 8 Марта, а ближе к вечеру сходили в кино, а то давненько что-то не выбирались в кинотеатры. Посмотрели новую отечественную кинокомедию «Джентльмены удачи». Видел этот фильм раз сто, наверное, один из моих любимых, и так и тянуло «продублировать» персонажей. Я ж все эти крылатые цитаты наизусть знаю.

«Всё! Кина не будет. Электричество кончилось». «Пасть порву, моргалы выколю!». «Помогите! Хулиганы зрения лишают!» «Ходи лошадью, лошадью ходи, дурак!»… Ну и так далее. Полине очень понравилась картина, ну ещё бы она кому-то не понравилась! Хотя и режут глаз некие нестыковки типа козырного места у окна, занятого каким-то Василием Алибабаевичем — в тюремной иерархии обычным «мужиком». Вот если бы там Никола Питерский располагался… Впрочем, он и так получил по заслугам, чуть в штаны не наложил от страха. Но это кино, в жизни, конечно, такого просто не могло произойти. Скорее всего, герой Леонова до утра просто не дожил бы, сколько бы он ни прикидывался матёрым уголовником Белым.

Вернувшись домой, откупорили бутылку шампанского, выпили, хоть я и не очень люблю эту шипучку, закусили. Посмотрели, сидя на диване в обнимку, запись праздничного концерта, где Полина пела «Влюблённую женщину» — концерт в филармонии был вчера, и там она пела то же самое. Песня стала хитом, неслась чуть ли не из каждого утюга, и я даже был немного горд за себя, хоть и понимал, что на самом деле никакой моей заслуги в её создании нет. Мелодия не моя, текст русский не мой, я только немного опередил время. Ну да, и поимел какие-то няшки. И Полина вместе с «ВИА «Свердловчанка» — их пластинка, в которую вошли и мои песни, в апреле выйдет на виниле. Причём руководитель «Свердловчанки» уже согласовал присланную ему из Москвы обложку, впрочем, поинтересовавшись на всякий случай и моим мнением. Может, я бы что и поменял, но в целом обложка меня устроила. Главное, что на переднем плане была моя Полинка. Яркий макияж, стильный прикид — да тут одну обложку можно вместо плаката на стенку вешать!

Все последующие дни я усиленно читал прессу и слушал «вражеские голоса» на предмет, не промелькнёт ли где информация о взрыве на Минском радиозаводе. Помнил, что даже в наших газетах скупо, но что-то писали. А я упоминал об этом взрыве не так давно в одном из своих посланий в надежде, что будут приняты соответствующие упредительные меры. К моему великому облегчению, нигде ничего. Значит, предупреждение и в этот раз сработало.

А 9 апреля я держал в руках диск-гигант ВИА «Свердловчанка». Не стал ждать, пока Полине пришлют почтой авторские экземпляры, а мотанулись с женой в ЦУМ, построенный 7 лет назад на месте сгоревшей спичечной фабрики. Хорошо, я с продавщицей из отдела музыкальных товаров заранее договорился, она мне позвонила, как только диски поступили в розничную продажу, мы приехали прямо к открытию универмага. Относительно молодой продавщице самой было за счастье оказать услугу известному свердловскому композитору. Ажиотажа пока у прилавка не наблюдалось, народ ещё не раскусил, что к чему — хочется верить, что этот диск всё-таки станет своего рода раритетом, учитывая «Влюблённую женщину» — поэтому приобрели сразу 10 штук, оставив для остальных покупателей только 5 пластинок. Не совсем же мы звери! Кстати, продавщица одну пластинку попросила нас подписать, что мы с Полиной с удовольствием и сделали.