Мой адрес — Советский Союз! Том третий

Глава 8

М-да, как-то зябко в такую рань. Вроде только 5 сентября, лето ещё не попрощалось, и днём солнце греет прилично, а в половине четвёртого утра… Бр-р-р! Я поёжился, переминаясь ноги на ногу. Ещё и солнце не взошло, а утренняя роса уже высыпала мириадами капелек на травинках и листьях кустарника, за которым я прятался, из-за чего кроссовки почти сразу стали влажными. Где-то вдали птаха заливается, ей другая отвечает… В общем, пастораль! Это если не знать, что в скором времени здесь может пролиться кровь.

Наблюдательный пост неподалёку от здания на Конноли-штрассе, 31, где проживали члены израильской делегации, и с которого начнётся весь этот бедлам с захватом заложников, я занял в три часа утра. С некоторым запасом, так сказать. С моего наблюдательного пункта местность была как на ладони, я же был надёжно скрыт зарослями густого кустарника.

Судоплатов говорил, что информация о готовящемся теракте отправлена куда надо, и я всячески надеялся, что немецкие спецслужбы предпримут соответствующие меры. А вдруг не предпримут? Вдруг террористов не перехватят в аэропорту вместе с грузом? Тем более имена их неизвестны... И тогда палестинцы с сумками, полными оружия, спокойно перелезут через забор и проникнут в это вот здание, а дальше всё повторится, как в прежнем варианте истории. Получится в таком случае, что я — последняя преграда на пути экстремистов. Хотя, надо признать, так себе преграда. Палка, вырванная из штакетника, да пара крепких кулаков против… Сколько их там должно быть? Кажется, восемь. Успею окучить их всех, прежде чем прозвучат выстрелы? Ох как сердце колотится, ох как тревожно… Готов ли я рискнуть жизнью ради жизней нескольких израильтян?

Хоть бы оружие какое было, а то… Была у меня даже мысль напрячь наших парней, моих соседей по комнате, уж они, уверен, не отказали бы, несмотря на риск для здоровья и, весьма вероятно, жизням. Но всё же не решился их на это дело подписывать. Понимал, что не имею права подставлять своих товарищей, и вообще кого бы то ни было. Разве что местную полицию, тем более что обеспечение безопасности олимпийцев входит в их служебные обязанности.

От идеи вооружиться палкой тоже пришлось отказаться. Даже если я использую фактор внезапности, чтобы одного удачно вырубить, завладеть его оружием… Но вряд ли кто-то из них завернёт в кусты отлить, чтобы нарваться на меня. Куда ни кинь — всюду клин, и я до сих пор пребывал в сомнениях относительно своих действий, если террористы всё же доберутся до жилища израильтян. Может, так и останусь в роли беспристрастного наблюдателя, если пойму, что бессилен чем-либо помочь несчастным евреям. Никого не спасу, а сам глупо погибну. Ради этого мне был дан шанс снова прожить бо́льшую часть своей жизни?

В общем, в 10 ровно сделал вид, что лёг спать, а когда все угомонились и засопели, неслышно оделся и покинул домик. Боялся проспать, хотя внутренний будильник меня редко подводил, и я вполне мог проснуться не в три часа утра, а в четыре или даже пять, когда что-то предпринимать было бы уже поздно. В общем, решил, что лучше перебдеть. Так вот и торчу всю ночь здесь.

Блин, вот в каком состоянии я выйду сегодня на свой четвертьфинал… У меня от бессонной ночи уже начинает в затылке ломить, а что дальше будет? Разве что днём урывками вздремнуть получится. Всё-таки мой бой в вечерней программе, если всё будет нормально, то тренеры, надеюсь, не будут сильно придираться к тому, что я дрыхну средь бела дня. Разве что врача сборной напрягут, мол, померяй у Покровского температуру, какой-то он странный.

В этот момент мои размышления прервал донёсшийся со стороны невидимого отсюда забора хлопок, потом ещё один… А затем застрекотала… Точно, я не мог ошибиться, это была автоматная очередь. Сердце ещё сильнее заколотилось о грудную клетку. Неужто сработало? И надо же, в последний момент, получается, террористов перехватили, ну так я и передал письмом только некоторые подробности о месте и времени проникновения палестинцев на территорию Олимпийской деревни. По идее там и должны была располагаться засада. Это на случай, если проверка в аэропорту не дала бы результаты.

Снова выстрелы, как одиночные, явно пистолетные, так и автоматные очереди. Вроде бы как и крики слышались, непонятно, правда, на каком языке. Потом стрельба смолкла, я увидел снижавшийся в районе забора вертолёт, чуть погодя послышался стрёкот его винтов. Похоже, взяли голубчиков и теперь будут паковать в вертолёт, чтобы доставить… В общем, куда положено в таких случаях.

Я мысленно перекрестился и начал выбираться через кустарник на заасфальтированную дорогу, предназначенную преимущественно для пеших прогулок обитателей Олимпийской деревни, как вдруг из-за угла здания кто-то выскочил и растерянно замер, глядя на меня. Его можно было принять за спортсмена, во всяком случае, на нём был тренировочный костюм, вот только смущало наличие в руках АК-47. На вид около 30, хотя кто их знает, восточных людей, они обычно выглядят старше своих лет. Смуглолицый, чёрные, вьющиеся волосы, нос с горбинкой, под которым темнела полоска усов… Между нами было метра три, и я не успевал бы метнуться к террористу и вырубить его, прежде чем он вскинет автомат и нажмёт на спусковой крючок.

— Ас-саляму алейкум, ахи!

Это было чуть ли не единственное, что я знал на арабском, и что хоть как-то могло быть применимо в данной ситуации. Хотя, конечно, со стороны звучало глупо. Но услышав это приветствие и глядя на меня, с широченной, во весь рот улыбкой идущего к нему, раскинув руки, палестинец на пару секунд замешкался, и мне этого времени хватило, чтобы последние метра полтора преодолеть одним прыжком. Прежде чем ствол оказался направлен в мою сторону, готовый выплюнуть в мой живот порцию свинца, я нанёс удар правой прямой…

Араба буквально снесло, словно в него врезался нёсшийся на скорости автобус или грузовик. Ноги в кроссовках промелькнули перед моим лицом, автомат отлетел в сторону, а палестинец так приложился затылком об асфальт, что я услышал вполне отчётливый хруст.

Бляха муха, живой ли? Хотя… Это же террорист, таких не жалко. И вообще, меня тут не было, сейчас просто сделаю ноги, пока народ не переполошился от всей этой суматохи, рвану в сторону участка, на котором расположилась советская сборная.

— Hende hoch!

Не успел… Я медленно поднял руки, оборачиваясь на голос. Ко мне осторожно приближались двое полицаев, направляя в мою сторону дула короткоствольных автоматов. Откуда они появились? Явно со стороны здания, где жили члены израильской делегации. Выходит, и там была засада?

— I am a Soviet athlete? — сказал я как можно дружелюбнее. — I couldn't sleep, I decided to run a little, and then this unknown man jumped out at me with a machine gun. I was scared and hit him. I hope he's alive? Who could it be? I heard sounds similar to the firing of a machine gun in that direction...[1]

Полицаи переглянулись, один из них опустил ствол автомата, второй всё так же держал меня на мушке. Первый ему что-то сказал негромко, подошёл ко мне.

— I know you, you're a boxer, — на не самом плохом английском произнёс он. — I saw on TV how you took down that big American. And now they helped to detain a criminal who illegally entered the protected area. I have to ask you to wait here[2].

Ну что ж, подождём. Похоже, придётся ответить на несколько вопросов. Надеюсь, это не займёт много времени, и очень хочется надеяться, что руководители советской делегации меня не отправят меня первым же рейсом обратно в Союз. Так-то я вроде как даже своего рода подвиг совершил, мне грамоту за такое можно дать, а не приписывать какую-нибудь дискредитацию образа советского спортсмена. Хотя с этих станется.

Палестинец оказался жив, но получил в результате падения и удара затылком об асфальт закрытую черепно-мозговую травму, и примерно полчаса спустя с места происшествия под охраной был отправлен в госпиталь. Это был восьмой, последний террорист, остальные семеро были задержаны во время попытки преодоления ограждения примерно в полукилометре от КПП. Вернее, задержаны оказались пятеро, один из них был тяжело ранен, а трое полегли на месте, уничтоженные ответным огнём полицейских, среди которых были двое относительно легко раненых, и к счастью, обошлось без «двухсотых».

Меня же этапировали, если можно так выразиться, в Мюнхен, в полицейское управление, куда вскоре подъехал представитель советской делегации, какой-то там зампред из Госкомспорта по фамилии Крылов, а ещё сотрудник консульства Юрий Иванович Сергачёв, который встречал нас в аэропорту. Он выполнял одновременно услуги переводчика на немецкий и с немецкого. Причём прибыл вместе с адвокатом. Им объяснили, что меня пока ни в чём обвинять не собираются, равно как и задерживать, всего лишь допросить и отпустить под подписку о невыезде. Степанов, оставив пока сборную на Ли и Радоняка, тоже примчался, но его к следователю не допустили, сказав, что и так там слишком много русских, предложив подождать в коридоре. Где-то в четверть второго меня наконец выпустили, попросив особо о происшедшем не распространяться и заставив дать подписку о невыезде, пока идёт следствие.

— Это сколько ж мне здесь торчать придётся? — не выдержал я, и Сергачёв на немецком повторил мой вопрос.

Следователь пожал плечами:

— Будем надеяться, что до закрытия Игр мы с этим делом разберёмся. А пока можете быть свободны.

Правда, так просто к консульской машине пробраться не удалось, уже на крыльце управления нас обступила толпа репортёров, засверкали вспышки фотокамер.

— Мистер Покровский, правда, что вы обезвредили одного из террористов? — выкрикнул на довольно отвратительном русском один из них.

— Ноу коммент, — увлекая меня к машине, отрезал консульский почему-то на английском, и на нём же продолжил. — Ждите официального заявления местных властей.

Наконец мы оказались в салоне «Audi F103», рядом с севшим за руль Сергачёвым на переднем пассажирском сиденье устроился чиновник из Госкомспорта. Мы со Степановым расположились сзади, адвокат к тому времени с нами успел попрощаться.

— В деревню? — спросил консульский у спортивного чиновника.

— А может, заедем куда-нибудь перекусить? — предложил я. — Я сегодня без завтрака и обеда, только один раз кофе принесли с бутербродом, я только ещё больше есть захотел. А столовая в деревне по часам работает, обед с двенадцати до половины второго.

— И то верно, — согласился представитель Госкомспорта и повернулся к консульскому. — Юрий Иванович, где тут можно вкусно и недорого перекусить?

Десять минут спустя мы уже сидели в пивной «Hofbräuhaus». Правда, пива, в отличие от остальных посетителей, не заказывали. Кто-то взял сок, кто-то минеральную воду, а я выбрал апельсиновый сок, которым запивал жареные на гриле свиные колбаски с рагу из фасоли. За перекусом пришлось в подробностях живописать события сегодняшнего утра.

— Вот, не спалось тебе на свою голову, — выговорил мне Степанов, когда я закончил рассказ. — А если бы он успел выстрелить?

— Так не успел же, — с невинным видом пожал я плечами. — Кстати, до боя примерно четыре часа остаётся, может, я успею пару часиков в деревне вздремнуть?

— Ты думаешь, за тобой потом специально автобус будут гонять? Через час вся сборная выезжает в этот, как его, «Бокс-Халле». Поедешь с нами, там подыщем тебе укромный уголок. Разрешаю даже матрас взять с подушкой… Вот ведь ёшкин кот, ответственейший четвертьфинал, а он сутки с лишним не спавши!