Уродина. Книга первая. Возвращение блудного Брехта

Глава 18

Событие сорок седьмое

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа…

А. С. Пушкин.

Брехт решил, что двух недель изоляции достаточно. Переболел и хоре. А нет. Сначала заболел… Почувствовал себя плохо Иван Яковлевич на пятый день. Уже паниковать начал. Или волноваться скорее, что не подействовала на него оспа. То ли прививку неправильно сделали, то ли уже болел Бирон. То ли корова у них не той системы. Сидит взаперти, когда столько дел вокруг, а ничего не происходит. От нетерпения, надиктовал Петруше Сундукову полностью «Волшебника Изумрудного города», перечитал, расширил и углубил, снова перечитал, опять углубил. Может и не Волков. И даже не Баум. Но ничего сейчас и рядом не лежало. Шедевральный шедевр.

Выполнил Иван Яковлевич программу минимум, а оспы нет. Даже хотел уже выходить из самоизоляции… И началось. Под вечер пятого дня поднялась температура и ночью его колбасить стало. Как-то не так помнил он из советского прошлого эту прививку. Если бы все так тяжело её переносили, то запомнилось бы. Нет. Он даже не помнил, что на больничном, так сказать, был, в школу не ходил. Выходит, не главный он иммунолог в мире. Что-то сделал не так.

Потом и горло обложило. Не соврали народные рецепты, отвар из корней петрушки помогал. Лейб-медик Анны Иоанновны — Иван Христианович Ригер, наблюдавший кроме арапа за Бироном, посоветовал ему опиумный отвар для облегчения пить. Брехт его послал… на базар за ивовой корой и свежими листочками малины, если появились уже. Вообще, каждый день ведь давал себе слово проверить всех медикусов иноземных, что при дворе обитали, на профпригодность. И всё время руки не доходили, да и здоровы все были. Опять же с кем-то Анхен надо на биллиарде играть. Двое: этот Ригер и Блюментрост Иван Лаврентьевич с этим отлично справлялись. Даже если они и хреновые медики, всё одно выгонять нельзя. Чтобы не деградировать, Государыне нужны сильные спарринг-партнёры. Ригер травы не принёс. Отгребет потом, нужно только не сдохнуть. Зато явился Иван Лаврентьевич.

— Хер доктор, а скажите мне, — принимая у лейб-медика стакан с чуть зеленоватым тёплым отваром, спросил Блюментроста Иван Яковлевич, — что сейчас у нас с лекарством от малярии? — Вчера с очередной депешей прискакал посыльный из Низового корпуса. Ещё семьсот человек умерло от «лихоманки». Ропщут господа офицеры. Анна Иоанновна с арапом передала весть.

— Кора хинного дерева…

— Это и первоклассник знает.

— Кто простите, Ваше Высокопревосходительство?

— Не важно, — Брехта знобило, температура не меньше тридцати восьми. Интересно, а возможно сейчас сделать ртутный термометр? Стекло есть, ртуть тоже. Там главное довольно тонкую трубочку получить с ровным внутренним диаметром. Ничего, пусть тренируются. Нужен придворный стеклодув. Из ста одна трубка должна получиться. Попытка не пытка. — Иван Лаврентьевич, любим мы перед всем заморским преклоняться. Вы же главный по тарелочкам в стране. На вас Петром аптекарский огород содержать и бдить… приписан. Поручен. Возложен. Мысли путаются. Давайте ещё этот компот из петрушки. Что там с листьями малины?

— Нет ещё листьев, только почки набухли.

— Да, а чего, пусть будут почки, в них Ацетилсалициловой кислоты возможно даже больше. Дайте команду почки собрать и отвар приготовить. Нужен аспирин температуру сбить.

— Что?

— Бред это. Не слушайте. Главное сделайте, как я сказал. Да, и отвар ивовой коры обязательно, и чем быстрее, тем лучше. А про хинное дерево это правильно. Нужно закупить у испанцев и португальцев, скажите Остерману, пусть озаботится. Только это деньги большие и долго, есть в наших Пенатах…

— Где? — точно бредит фаворит.

— Потом объясню. Сейчас народный рецепт против малярии или лихоманки вспомнил. Записывайте.

— Так говорите, если поможет от…

— Не пугайте. Сам боюсь. А рецепт простой. Нужно нарвать пригоршню молоденькой травы полыни… Две пригоршни.

— Почему две? — правильный вопрос. Потому что рецепт на половину литра воды. Как тут про литры рассказывать.

— Чтобы больше было. Полынь эту молоденькую следует тщательно промыть, и потом кипятить минут 5–7 в… Вот в таком количестве воды, — на столе стоял керамический кувшин с водой, объёмом как раз с литр. — Далее — остудить и процедить через тряпочку. Всё, генуг, лекарство готово. Как только начнется приступ, надо выпить полтора стакана этого горького отвара полыни. Можно подсластить мёдом. Уверяю вас, что буквально за одну-две минуты приступ малярии, как по команде, прекратится. Несколько приёмов и болезнь отступит полностью.

— Откуда вы это знаете, Ваше Высокопревосходительство? — бросился всё же к листкам бумаги на столе Лаврентьевич.

— Матрёна рассказывала, — правда ведь. Он её озадачил после приезда с Дербента лекарством от лихоманки, она рецепт и выдала. И ведь работает, даже лучше хинина, у того куча побочных эффектов. А здесь хоть и тоже горькая зараза, но побочные эффекты положительны, заодно и глисты выводятся и печень восстанавливается.

— Кто такая Матрёна? — не переставая строчить воскликнул лейб-медик.

— Ведьма. Страшная, как ядерная война.

— Какая война, где ядрами стреляют, артиллерийская.

— Не слушайте меня, доктор, бред несу. Всё, бегом за лекарствами и письмами в Баку. А то проспите мировую славу. Славься Отечество наше… Хер доктор, я сказал бегом!

Событие сорок восьмое

Студенты ценили профессоров, профессора понимали студентов, и те и другие гордились университетом. — О студентах.

Василий Осипович Ключевский (1841–1911) — русский историк

Совместными усилиями отвары корней петрушки, почек малины и ивовой коры температуру сбили, и общее самочувствие организмуса улучшили. Горло по-прежнему заложено и жевать антрекоты было бы проблематично, да и не хотелось. Пил Иван Яковлевич морсы с мёдом. И вкусно, и дважды полезно. Там всякие витамины есть, и главное, за две недели сидения взаперти, при отсутствии хлеба, а его Бирон категорически запретил себе приносить, на курином бульончике и луковом французском супе вполне можно лишние килограммы сбросить. Книги писать при температуре сложно, а вот слушать всякие полезные рассказы вполне можно, голова хоть и туго соображает, но информация на полочки откладывается и потом её с нормальной головой можно будет проанализировать.

Информацию с жёсткого диска под кодовым названием Иван Лаврентьевич Блюментрост приходилось клещами вытягивать сначала, но видимо осознав, что за хуления и прочие ябеды в Тайную канцелярию Бирон его не потащит, потихоньку эскулап разговорился и Брехт узнал кучу полезной информации.

Была одна хреновая, от слова совсем. О ней чуть позже. Сам по себе врач этот был фигурой неправдоподобной. Таких почти не делают сейчас и потом точно делать перестанут. Стоит начать с того, что вообще мало в стране немцев, которые не приехали — понаехали, а родились здесь. Иван Лаврентьевич был из таких. Нет, надо всё же с конца начать. Почему-то считается, что у основания российской науки стоит товарищ Ломоносов, которого именем Универа назвали. Это не так. Основателем Российской академии наук и университета не Катерина была и не Дашкова и уж тем более не Ломоносов. Всё это сделал сидящий рядом с постелью больного лейб-медик Блюментрост.

Странно. Тогда почему об этом никто не знает? Наверное, фамилия заковыристая. Как так — зачинатель и Блюментрост. Университет имени Ломоносова звучит, а университет и академия наук имени Ббюментроста? Да ни в какие ворота. Да ещё и переводится эта фамилия с языка Канта смешно — «Цветы дающие утешение». А ведь правильная фамилия. Стопроцентное попадание.

Вот теперь и к началу вернуться можно.

Батенька этого Блюментроста был другой Блюментрост, тоже наследивший в русской истории и тоже никому не известный. Лаврентий Алферьевич Блюментрост служил лейб-медиком у саксонского курфюрста. Лет восемьдесят назад. В 1668 году доктор был приглашён в Россию в качестве лейб-медика ко двору царя Алексея Михайловича. Не убоялся дикости и медведей, по улицам городов шастающих, даже казаков с балалайками не убоялся, взял и приехал. Работал долго, и главная его заслуга, кроме всяких шпионских игр — он создал Аптекарский приказ и тем самым заложил основы всей последующей русской медицины. А его средний сын Иван, сидящий у кровати больного Бирона в неряшливом, почти без пудры, парике сивом, деяния отца углубил и расширил. Именно этот человек создал и управляет с самого создания Аптекарским огородом. Обучался он в том же самом университете в Кёнигсберге, что и Бирон, только окончил его. В 1707 году молодой доктор был определён в лейб-медики к царскому наследнику и молодым княжнам. Но эта карьера была не долгой. Пётр начал воевать и его всегда сопровождал в походах Иван Лаврентьевич. За верную и беспорочную службу он получил от Петра в 1718 году в подарок Гатчинскую мызу и по сей день владеет ею. Пётр Алексеич не просто так земельку выделил, предписывалось лейб-медику устройство на этих землях первого регулярного аптекарского огорода. Кроме того, Блюментрост — президент Медецинской канцелярии. Дальше ещё интереснее. Все царей ругают, а оказывается, ещё два года назад в Москве по инициативе Ивана Лаврентьевича открыт прообраз современной поликлиники — учреждена лечебница для приходящих больных при Московской придворной аптеке. Лечили неимущих бесплатно и с собой порошков и микстур отгружали. Пётр второй? Или Катерина Первая ещё? Не важно, даже эти странные персонажи на Российском троне создавали бесплатные аптеки и поликлиники.

И вот теперь, то, из-за чего имя этого человека нужно увековечить, а не забыть.

В 1724 году указом Петра I образована Российская академия наук. Чуть другое название — Академия наук и художеств в Санкт-Петербурге. Мысль о создании научной академии пришла в императорскую лихую голову во время путешествия в Европу, когда он побывал в Парижской академии наук. На Петра Алексеича произвели сильное впечатление проводимые в лабораториях химические опыты, пузырики пузырятся, бульки цветные булькают, прямо как в фильме про Ивана Васильевича и Буншу, и Государь решил у себя сделать тако же.

Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?

Диво б дивное хотел Перенесть я в мой удел.

За это дело согласился взяться Иван Лаврентьевич. А вот помощника себе выбрал плохого. Хотя, возможно лучше-то и не было. У немца второго была тоже интересная фамилия. Знаменитая. Под ней гонял сам красный барон на болидах спортивных. Звали помощника Иоганном Даниэлем Шумахером. В начале 1724 года они представили Петру «Проект положения об учреждении Академии наук». И вскоре Сенат издал указ об учреждении «Академии, или Социетета художеств и наук». Не срослось у Петра I, не смог он провести торжественное открытие. Вместо него это сделала его вторая жена — Екатерина I. В декабре 1725 года она издала именной указ «Об открытии предположенной к учреждению императором Петром Великим Академии наук и о назначении в оную президентом лейб-медика Лаврентия Блюментроста». И выходит, что у постели больного Бирона сидит и жалуется на обиды несправедливые Президент Академии наук Российской империи.