Студент в СССР 2

На последней паре так и уснул. Благо вел занятия наш декан Гольдин. Он был в курсе моих нагрузок и отнесся к моему нарушению дисциплины снисходительно. Только сказал, чтобы меня в конце пары не забыли разбудить. Хорошо, когда у человека есть чувство юмора. Особенно у преподавателя. А люди у нас преподавали разные. Как-то за глобальными делами я совсем забыл про хитрости учебы. Ведь мы изучали не только историю, и копались в ней основательно, намного глубже, чем в школе. К тому же поощрялось углубленные знания по каждому разделу. Иные преподы могли запросто спросить больше, чем было написано в обычных учебниках. Им было интересно твое отношение к истории.

Но и без воспитательных дисциплин и курса Истории КПСС никуда. Если первые мне как бы положены по статусу педагогического института, может случиться так, что буду здесь когда-нибудь преподавать. То второй — точно пятое колесо в телеге. Ладно бы в основе тех учебников лежали настоящие исторические события. Но в этом слое даже с приходом на политический Олимп других людей ничего не поменялось. Не люблю, когда вместо фактов подсовывают чей-то схоластический взгляд на них. Потому в моем мире и проиграли.

Но все когда-нибудь кончается. И меня, в конце концов, разбудили. Такой весь тяжелый и сонный двигаюсь к раздевалке.

— Ты куда это мимо собрался?

Девичий строгий голосок заставил меня невольно вздрогнуть. Иришка! Эх, дьявол меня побери. Я же свалял дурака, а заднюю уже не включить. Стоит такая вся прелестная в светлой шубке и смешной высокой меховой шапке. В моде нынче они. Глазки сверкают, улыбается так мило. До чего же она все-таки хорошенькая! Внезапно вспомнил её без одежды, и по телу прошла горячая волна. Враз проснулся!

— Извини, не выспался сегодня. Да и устал. Неделя сложная была.

— Значит, на попятную?

Ох, как она глазенками сверкнула! А девочка растет! Сколько в ней чисто женского за год прорезалось.

— Еще чего! Сейчас оденусь, жди на улице, не потей.

До «Двинских зорей» дошли молча. Я приходил в себя на свежем морозном воздухе, Ирина также думала о своем. В пятницу ресторан заполнялся быстрее, так что уже был наполовину занят. Меня то и дело окликали институтские знакомые, предлагая присоединиться к ним, но я упорно искал свободный столик на двоих. Тут же поймал первого казавшегося расторопным официанта и незаметно сунул ему рубль. Потому нас обслужили быстро, тут же принеся кофе и бутылку вина с разными закусками.

Ирина задумчиво смаковала грузинское белое вино, еле притронувшись к салату.

— Фигуру блюдешь?

Я оценивающе осмотрел её тонкий стан с высокой грудью. Совсем не изменилась. Хотя чего тут может сделаться за год? Да и порода у нее из худощавых.

— Да по дурости плотно пообедала. Не обращай внимания. Я, вообще, малоежка.

Я уже пришел в себя после чашки хорошего кофе и вовсю уминал салатики. Затем подумал, что к кофе лучше бы пошел коньяк и поднял руку, подзывая официанта. Заказал сразу бутылку грузинского Эгриси. Лучше сразу целую, чем двести грамм непонятно чего нальют в графин.

Ирина с интересом посмотрела на меня и так по-бабьи спросила:

— Хочешь напиться?

«Вот когда она успела стать такой вреднюлей?»

— Взбодриться! И давай, Ириша, договоримся так. Это не свидание и рассчитывать на что-то от меня не надо. Мы это уже проходили. Ты стала взрослей и меня поймешь сейчас лучше. Просто ты мне не перестала нравиться, и я хочу тебе лишь добра.

— Любовь без обязательств.

Я удивленно вскинул на нее глаза. Девушка говорит серьезно. В глазах холодок, а рука, не дрогнув, взяла бокал с вином.

«Мда, а девушка созрела!»

Попалась бы она мне такой тогда и, возможно, мы остались бы вместе. Но что сделано, то сделано! И вот сейчас придется объясняться. Ну сам и виноват, никто тебя за язык не тянул.

— Все не так просто, Ириша. Боже, зачем я это тебе говорю? То, что было, между нами, так в моем сердце и осталось. Навсегда. Но … даже не знаю, как тебе объяснить правильно. Мое ближайшее будущее не предполагает никаких намеков на семейную жизнь. Тогда зачем мне морочить тебе и остальным девчатам голову? Если ты заметила, то я вдобавок нынче избегаю любых интрижек в институте.

— Честно. Потому сюда и пошла. Хотела услышать это все от тебя самого.

Смотрит на меня через бокал издеваясь. Но пришла моя очередь каверзничать:

— И все?

Повисла небольшая пауза. Ирина сделала хороший глоток вина, чтобы взять паузу и успокоиться. Вон как грудь вздымается!

— Наверное, просто хотела увидеть тебя и поговорить. Не чужие все-таки люди. Страсти давно улеглись. Я и в самом деле стала взрослее. Но ты мне до сих пор почему-то интересен.

Честно сказать, после такого заявления я здорово удивился и пришлось накатить. В самом деле — умею я нахлобучивать на себя приключения на ровном месте.

— Ты все-таки сволочь, Сережа. После тебя в постели остальные кажутся такими…рохлями.

Иришка уже поплыла, и я нам обоим заказал еще кофе. В ресторане стало шумно, начал работу их ансамбль и набилось много народу. Потому мы и сели рядом друг с другом. Я ощущал тонкий запах её парфюма. Он пьянил меня больше, чем коньяк.

— Ну ты большая девочка, решай сама, кто тебе нужен.

— А я уже не тороплюсь. Ты правильно тогда сказал — не во всех жизненных ситуациях стоит поспешать. Если расставание с Лешей я еще здорово переживала, то с Альбертом разошлись ровно.

— Альберт это?

— Он старше тебя. Летом на концерте познакомились. И он мужчина с деньгами.

— Значит, бедные студенты уже не катят?

Ирина кивнула на богато заставленный стол:

— Это ты у нас бедный? Твоя фамилия у все в институте на слуху. Караджич то, Караджич сё. Говорят, что далеко пойдешь.

— Ириш, ждешь банальностей по поводу тебя и потенциально успешного ученого с мировым именем?

Девушка заливисто захохотала. Боже ж ты мой, как мне нравился её смех и… вздохи. Ведь все женщины во время сексуальных утех ведут себя по-разному. Это не немецкое порно с отлично узнаваемыми постановочными криками. Теплая волна прокатилась по моему телу и пришлось приложить усилия, чтобы задавить глупые слова, готовые вылететь из меня. Чертовы гормоны!

— Ты непередаваем, Сереж. И с тобой очень интересно. Давай рассказывай, что творилось с тобой этим летом. Про свою жизнь я тебе поведала.

Мы сидели как давние друзья и почему-то, между нами, больше не возникало ни капли неловкости. Что такое произошло в жизни обоих, что общаться нам стало проще? Мне было плевать. Просто приятно сидеть рядом с красивой девушкой, вдыхать её запах, радоваться её смеху и дивиться девичьей веселости. О юность, она нам для того и дана, чтобы все это не раз прочувствовать.

Я пропустил спортзал, не прочитал материал, да и черт с ним! Иногда надо отдыхать ото всего. В том числе и от себя самого. Потом мы танцевали. Мне было сложно во время медленных танцев оставаться беспристрастным и «не распускать» руки. Ирина отлично этот момент уловила, то и дело лукаво на меня поглядывая. Она уже не та глупышка и знает толк в мужчинах. Интересная женщина кому-то достанется! Мне было отрадно и грустно одновременно. Да так в жизни случается. Две стороны бытия. Черт его возьми!

Нет, продолжения не ждите. Я проводил Ирину до трамвая и пошел домой пешком. Благо морозец был легким, градусов десять с небольшим. Прогуляю ноги и заодно проветрюсь. Даже выпивши, головы я не терял и двигался только по освещенным местам. Улица Урицкого, затем Шабалина. Пятница, и даже в поздний час народу на вычищенных деревянных тротуарах хватало. Под хмельком так же встречаются. Встревать в новые приключения уже слишком даже для меня. Так что иду тихо и не отсвечивая.

В голове было на редкость легко, все заботы резко отодвинулись в сторону, но в сердце щемило. Какая-то невысказанная горечь обволокла его напрочь. Умом я понимал, что между нами все кончено и лучше оставаться хорошими друзьями. Но тело-то помнит, а душа плачет. Это была первая женщина в здешнем мире. Дашка Морозова не в счет. Там лишь похоть. Если у того Сереги и были чувства к бывшей однокласснице, то у меня их нет совсем. Ирина же — это первые нежные чувства и пробуждение меня нового, как мужчины. Я на самом деле многому ей обязан. И ощущаю некий долг перед ней.

Но как же тяжело…Невольно вспоминаются прошлые мои женщины из того уничтоженного войной мира. Ведь каждая оставила в моем сердце некий след. А жены еще больше. Это бесценный опыт и одновременно тяжесть. Тягость осознания бессмысленности отношений. Тогда, почему же сейчас я не рад и по моим щекам текут …слезы. Что я оплакиваю тех или этих? Кто создал наш говенный мир, где радость узнавания и горечь потерь умудряются уживаться вместе?

Дома я молча разделся и тут же двинулся в ванну. Мама лишь глянула мне вслед и успела подать полотенце. И я не услышал, как она тихонько пробормотала, внюхиваясь в пиджак:

— Знакомые духи…

Глава 23
Москва декабрьская

Вывалившись после осточертевших анализов и тестов на улицу, я подставил лицо зимнему низкому солнцу. Пусть и не май месяц, но после постоянно хмурого севера до слез радостно увидеть настоящий солнечный день.

— Прохлаждаешься?

«Лёгок на помине!»

Упомяни черта, и он тут как тут! Около лестницы встал Ярослав Зайцев, человек от Центра, нашедший меня в новом мире в прошлом июне. Не сказать чтобы мне было так приятно видеть служивого перед собой, но я был вежлив:

— И вам не хворать, товарищ!

— Я так понимаю, что у тебя ко мне есть некие претензии?

— Все охранника припоминаете?

Ярослав еле заметно поморщился. Видимо, моя отвязность по отношению к местной охране ему не особо понравилась. Ничего, съест, никуда не денется! Я ему нужен больше, чем он мне. Об этом еще в прошлый раз Проф наглядно объяснил. Чтобы силовики из себя ни корчили, но в Центре они ниже рангом ученой братии. А я в нее уже полноправно вхожу.

— С этим разобрались. Не годятся старые волкодавы для здешней работы. Хотя и ты мог быть повежливее.

— Какой уж есть!

Ярослав строго посмотрел на меня снизу вверх. Службистское прошлое не позволяет ему спустить все на тормозах:

— Спускайся давай и прекрати ёрничать. Столько годков дедушке, а все шило в заднице играет.

— Евген ведь заявил, что я буду вечно молодым. Так что уж извиняйте!

— Оставим этот вопрос науке. У меня разговор совсем по иному и более насущному поводу. И, скажи на милость, когда ты успел подружиться с группой Васильева?

— Это те крепкие ребятишки? Так мы с ними побаловались малёхо в спортзале. Подубасил я их ломиком в китайском стиле.

— Чем-чем?

— Ломиком обычным. Каким лед колят. Шеста же со мной не было.

Зайцев проницательно глянул на меня, а затем коротко хохотнул. Вот знал я, что этот человек не так прост и совсем не друг мне, но все равно оставался мне приятным. Да и, похоже, и мне он все-таки симпатизировал. Даже непонятно почему. Во всяком случае моя прошлая выходка осталась без какого-либо наказания. Хотя я точно знал, что за меньшее люди вылетали из этой синекуры быстрее собственного визга. Да и красные корочки это именно он мне пробил по какой-то только ему известной причине. Марго как-то проболталась, что выдают их далеко не всем и значат они в местной иерархии до хрена и больше.