Мне бы в небо 2

Глава 20

На следующий день пробуждение было отвратительным. И всё из-за того, что Семён Григорьевич решил, что пяти часов на отдых нам будет достаточно. Он ввалился в комнату к ребятам, где мы с Лёхой вырубились сразу же как там оказались, и начал орать что есть мочи. Причём орал, что на аэродроме тревога, а мы тут дрыхнем.

После вчерашней попойки мозги толком не соображали. И мы реально подскочили и бросились на улицу, прямо в чём были. Хорошо ещё, что раздеваться перед сном мы не стали, так скинули куртки и шапки.

Морозный воздух моментально выгнал из нас остатки сна. А абсолютная тишина на территории аэродрома как-то совершенно не была похожа на тревогу.

— Ноги в руки и бегом до диспетчерской. Поднимаете Репина и Синицину. На всё про всё у вас пять минут. Через которые я буду ждать на взлётке. Сегодня будете у меня летать без самолётов, — усмехнулся Шпак и двинулся в сторону ВПП, радостно что-то насвистывая себе под нос.

— Мы попали, — простонал Митюнин, схватившись за голову. — Теперь весь день будет гонять нас и в хвост, и в гриву.

— Ну а ты, как хотел? Вчера нам было хорошо, а сегодня будет ещё лучше... — также скривившись от предвкушения чудесного денька, ответил я. — А теперь пойдём, разбудим нашего именинника и его боевую подругу.

Бабулька, конечно, молодец — нашла себе молоденького мальчика. Хотя чего это я, сам от неё недалеко ушёл. Ну да ладно. Рад за Валеру. Надеюсь, теперь он сможет собраться с мыслями и перестанет допускать все эти глупые ошибки.

День выдался просто волшебным. Семён Григорьевич отрывался по полной, выжав из нас все силы. К вечеру мы устали настолько, что даже разговаривать не хотелось. Но инструктор был очень собой доволен. Ещё бы, мы весь день носились по ВПП, прыгали, кувыркались. Изображали самолёты и даже устраивали показательные бои. В которых победил Валера, разделав нас всех словно маленьких детей.

Он-то и на боевых тренажёрах летал, а вот нам не довелось. Отсюда и такой результат. Да и не нужны нам были воздушные сражения, не на истребителей мы учимся. Но Шпаку было без разницы. Мы должны были страдать, и мы страдали.

Правда, под конец дня он сжалился и дал нам лишний выходной. А ещё он лично отвёз меня в академию. Я слишком устал, чтобы управлять самолётом. И он это прекрасно понимал. Да и были у инструктора какие-то дела в академии.

Как я оказался в казарме и завалился спать, уже не помню, но на следующий день болело абсолютно всё. Такого со мной не было даже на базе Бурана. Урок Шпака мы запомним надолго.

Учебные дни пролетали незаметно. Мой экипаж уже практически не совершал ошибок. А Валера и вовсе стал едва ли не лучшим из нас. Вот что значит, очистить голову от ненужных мыслей. К тому же одним разом они со Светой не ограничились. Синицина вошла во вкус и даже добилась того, чтобы их с Валерой поселили в одной комнате.

Наступила весна и жизнь в очередной раз доказала, как она прекрасна. Сам не знаю почему, но на меня всегда накатывают подобные мысли, когда природа начинает просыпаться. Сразу же отступают все проблемы и кажется, что тебе всё по плечу. Особенно в столь юном возрасте.

Все ребята из академии уже летали самостоятельно, о чём они постоянно хвалились в казарме после отбоя. Что также прибавляло мне хороших эмоций. Спор с Лёвой и его ребятами мы обязательно выиграем и тогда решится ещё одна проблема, которая продолжала периодически вылезать. Время от времени кто-нибудь из наших ребят задирал гражданских, и наоборот. Но все подобные случаи решались достаточно быстро.

Мои заместители поднаторели в разруливании подобных конфликтов и каждый раз с гордостью рассказывали, что им удалось решить проблему полюбовно. Ага, полюбовно! Устраивали драку между сцепившимися. Причём устраивали по всем правилам. Выставляя всё, как спарринг. И это полностью устраивало руководство. Такие спарринги практически всегда были до первой крови, или до того момента, пока не сдастся один из бойцов. Тут уж, как договорятся.

Я сам присутствовал на паре таких драк и был приятно удивлён. Всё действительно выглядело, как спарринг, а не как уличная драка. Даже присутствовали офицеры, которые порой ругались между собой. Споря, кто из бойцов победит.

Здесь у наших просто не было выбора. Капитан Лужный выкатил условие — если хочешь драться, то должен обязательно победить. А проиграешь, будешь тренироваться под его личным руководством. Забудешь про увольнительные и вообще любые привилегии, которые у тебя могли бы быть. Это был отличный мотиватор для наших. Попадать в руки к Лужному никто не хотел.

По мере того как продвигалось наше переобучение на Ил 62М, с нами несколько раз связывалось руководство в лице третьего. Причём связывался Таисий с нами, после каждого промежуточного этапа. И за каким-то чёртом разговаривал с каждым из нас минимум минут по десять. Причём задавал вопросы, совершенно несвязанные с нашим обучением.

А ближе к делу он и вовсе пригласил нас всех в Москву. Для чего так и не сказал. И этого не знал никто, включая Шпака.

— Моё дело маленькое, я должен вас научить управлять 62-м. И я это делаю. А уж, какие планы у руководства, понятия не имею. Меня в них не посвящают. Да и не нужно оно мне. Меньше знаешь — крепче спишь. — говорил нам Семён Григорьевич.

На этот раз никакой делегации из третьего оплота с нами не было. До аэродрома мы долетели самостоятельно. Причём за штурвалом сидел Валера. Это был его первый столь серьёзный вылет. И справился с ним парень на отлично. Правда, все мы немного нервничали и стояли у него над душой. Света и Алексей стояли, а я сидел в кресле второго пилота и в любой момент был готов перехватить управление. Но этого не потребовалось.

На аэродроме нас уже ждала машина, и вскоре я снова оказался на территории того экспериментального промышленного комплекса. Как всегда, нас встретила неизменная Эльза и повела к своему начальнику.

За эти месяцы Таисий сильно сдал. Не знаю, что произошло, но выглядел он намного хуже, чем обычно.

— И чего ты так на меня уставился? Хреново мне. Болею я. Вот и выгляжу столь дерьмово, — заявил третий, наливая себе коньяк. Я от него отказался, впрочем, как и остальные ребята. — Небось думаешь, что помру и не выполню своего обещания? Так можешь не переживать уже всё готово.

Третий достал из стола папку и бросил её мне. Остальные ребята непонимающе начали переглядываться, но это наше личное дело и знать о нём им не нужно. Не понимаю, зачем Таисий и вовсе заговорил об этом при посторонних. Точно хреново ему и болеет. Причём очень сильно.

В папке лежала всего одна газетная вырезка, на которой говорилось о столкновении двух самолётов. Но на этот раз многое изменилось. Погибли не все. Удалось спастись почти сотне человек, среди которых были так хорошо знакомые мне имена.

Всё, как мы и договаривались. Я помогаю конторе, а она делает так, чтобы мои дети и внуки остались живы. Свою часть нашего договора контора выполнила, теперь дело было за мной.

В том, что это правда я не сомневался. Во-первых, газета снова была отличного качества. Таких сейчас просто не выпускают. А во-вторых, на душе у меня было абсолютно спокойно. Не было никаких негативных чувств, как при нашем прошлом разговоре.

Я просто кивнул и вернул папку третьему. После чего мы все наблюдали, как сгорает этот лист в противопожарной урне. Пока это происходило, в дверь постучались и Третий крикнул, чтобы немного подождали.

— А теперь, когда небольшие организационные моменты решены, перейдём к тому, зачем я вас сюда, собственно говоря и вызывал, — убедившись, что бумага сгорела дотла, начал говорить Таисий Алексеевич. Предварительно он осушил свой бокал и вроде начал выглядеть немного лучше. — До дня икс остаётся всё меньше времени. Подготовка идёт полным ходом. Поэтому сейчас самое подходящее время, чтобы начать ваше знакомство с людьми, которые будут помогать вам во время перелёта. Впрочем, и на месте, вы также будете очень плотно общаться с этим человеком. Знакомьтесь, майор Груланин Сергей Викторович. Майор, ваш выход.

Выкрикнув последнюю фразу Таисий Алексеевич, потянулся за очередной порцией коньяка. И на этот раз он налил в два бокала.

Дверь открылась и в кабинет вошёл суровый мужик, лет сорока в простом камуфляже. Он представился нам, после чего принял бокал из рук Третьего, и осушил его одним глотком.

Как оказалось наша внезапная командировка в Москву затянется на четыре дня. Всё это время с нами будет работать Груланин. Мы должны будем заочно познакомиться со всеми, кто полетит в Аргентину. А также с большинством из тех, с кем можем встретиться на месте.

На все мероприятия, проводимые на соседнем континенте, планируется отвести три дня. В это время нам будет запрещено покидать выделенного жилища и вообще делать лишних телодвижений. Слишком был велик риск того, что именно нас попытаются завербовать вражеские агенты. Или просто вывести из строя. Конечно, звучало это всё очень бредово. Но кто знает, как дела обстоят на самом деле? Да и я был совершенно не против три дня провести в ничего неделаньи. Чего я там не видел в этой Аргентине? Ну а ребята, уж как-нибудь переживут. Всё же мы летим не на прогулку, а на выполнение очень важного для союза поручения.

Но Гурланин был не последний, кого мы встретили. Здесь снова была Катя. Она приходила ко мне в комнату каждый день, и мы разговаривали до утра. Просто разговаривали и ничего больше. И в эти моменты я вспоминал, как мы вот так просто сидим с ней и просто разговариваем на кухне, после моего очередного рейса. Разговариваем ни о чём. Важен был сам факт разговора, что мы нужны друг другу.

Катя знала, что я всегда буду находиться рядом и поддержу в трудную минуту. То же самое знал и я. А ещё я знал, что подвёл её. Подвёл, когда решил сбежать вот таким трусливым способом. Мы могли провести вместе ещё хотя бы день и это уже было бы отлично. Наверняка, болезнь сильно ударила мне по мозгам и я решился на ужасный поступок.

Теперь к моему списку паршивых поступков прибавился ещё один. Самый тяжёлый. Самый отвратительный. Поступок, которым я подвёл ту единственную, которая всегда была со мной рядом и поддерживала в трудную минуту.

— Прости меня за всё, — сказал я Кате, когда она уходила в последний день, перед нашим возвращением на базу.

Она посмотрела на меня, не понимая, за что я извиняюсь. Но видимо, что-то смогла разглядеть в моём взгляде, обняла и шепнула на ухо, что простит мне всё что угодно, если я всегда буду рядом с ней. И как-то сразу так легко на душе стало. Так хорошо. Пусть это всё и будет не со мной, но я обязательно найду себе ту, которая скажет мне такие же слова.

Жизнь только начинается. Восемнадцать лет, что может быть прекраснее этого возраста?

Точную дату нашего полёта никто не говорил. Всё держалось в строжайшем секрете. Груланин лишь сказал, чтобы в ближайшие пару месяцев мы были готовы вылететь в любой момент. Хотя Третий говорил о середине мая. И ему я доверял больше.

Точный список экипажа будет оглашён непосредственно перед отправкой на это задание. Поэтому мы всё ещё не знали, кто вместе со мной будет управлять самолётом. Что немного заставляло ребят нервничать. Каждый хотел занять место в кресле второго пилота, но повлиять на это решение они никак не могли. Да и я не хотел выделять кого-то из ребят. Все они отлично справлялись со своими обязанностями. И я был уверен, что они не подведут меня в любой ситуации.