Пионерский гамбит-2

Глава 21, в которой погода в отряде портится

— Да я сам не знаю, что рассказывать, — Мамонов мрачно усмехнулся. — Было все хорошо, а потом в один момент стало все плохо.

— Вы же встречались? — спросил я. — Ну, я помню, что ты таинственно исчезал и возвращался с видом счастливым и мечтательным.

— Ага, — Мамонов покивал.

— Это самое? — подмигнул я. Потом смутился. — Прости, не мое дело…

— Да нет, ничего такого, — Мамонов разглядывал свои руки. — Мы разговаривали. Гуляли. Целовались. Все было как в кино. А потом она вдруг стала от меня убегать. Попытался поговорить — поссорились. Мол, мы не пара, это все надо закончить, ты школьник, я студентка, и прочий свистежь. Будто кто-то ей где-то мозги прополоскали.

— Может, вас кто-то увидел? — я посмотрел на Мамонова. — А потом припугнул ее, что, мол, смотри, Еленочка Евгеньевна, как бы я в комитет комсомола не капнул. Вот она и отморозилась сразу.

— Да ладно, все равно теперь уже, — Мамонов махнул рукой и низко склонил голову.

— Хочешь, я с ней поговорю? — предложил я. — Распрошу осторожно, может что расскажет?

— Это почему она будет тебе что-то рассказывать? — Мамонов бросил на меня недоверчивый взгляд.

— А у меня личная магия, — усмехнулся я. — Мне часто выбалтывают то, что вроде бы не собирались.

— Ты же хотел до ужина с ней поговорить, вроде? — Мамонов встал.

— А, точно! — я хлопнул его по плечу. — Ладно, я побежал, может успею еще.

Я выскочил из библиотеки и понесся к нашему корпусу напрямик, прямо через лес, а не по дорожкам. Рядом с третьим отрядом происходил какой-то движняк — почти все ребята собрались вокруг беседки и смотрели, что там происходит внутри. Я вытянул шею и даже подпрыгнул повыше. А, понятно, там готовят номер к родительскому дню. Девчонки в травяных юбках и гирляндами бумажных цветов репетируют папуасский танец. Интересно, какое отношение это имеет к спорту? Спортивная же тема. Будут показывать серфинг и играть на воображаемых укулеле?

— Чего подглядываешь? — недружелюбно спросил полноватый пацан. — Хочешь наш номер украсть?

— Больно надо, — огрызнулся я и помчался дальше.

Судя по шуму, наш отряд тоже был занят подготовкой номера. Только внутри корпуса, на веранде. Нашему отряду не повезло с беседкой. Когда-то она явно была, но потом что-то с ней случилось, и сейчас от нее остался только заросший травой контур.

Я одним прыжком заскочил на крыльцо и пробежал по коридору к комнате вожатой. Остановился перевести дыхание.

Хм, а хорошо быть подростком! Всего-то несколько дней дополнительных пробежек — и вот я уже не сдыхающий от недостатка кислорода Дарт Вейдер, а так, немного запыхался. Быстрые результаты — это всегда приятно.

— Да ты ничего не понимаешь, это все будет глупо выглядеть!

— Ничего не глупо! Вот возьму и уйду, делайте дальше все сами!

— Ну и уходи!

— Да и пожалуйста! А твоя идея вообще никуда не годится!

— Ой, да много ты понимаешь!

— Это вообще на медведя не похоже!

— А медведь-то здесь при чем? Это лев!

— На льва тем более.

— Фу, все равно ужасно. Что мы, малышня что ли?

— Тебе не нравится — уходи.

— Я а и не собиралась участвовать!

— Ребята, давайте не будем ссориться…

— Пусть она сначала уйдет!

— А чего это я должна уходить? Это что ли только твой отряд?

— Ты мешаешь репетировать!

— Ой-ой-ой…

Нда, что-то не клеится у наших творческий процесс. Вроде раньше все как-то азартнее получалось. Может, Марчуков благотворно влияет на такие вот заседания? И его бьющей через край энтузиазм в комплекте с не всегда здоровой фантазией в зародыше гасят любые ссоры?

Я занес кулак, чтобы постучать в дверь, но тут она распахнулась сама.

— Крамской? — Елена Евгеньевна сначала чуть не налетела на меня, потом замерла и посмотрела исподлобья. — Ты чего здесь?

— Поговорить хотел, — быстро сказал я.

— О чем еще? — устало вздохнула вожатая с видом «блин, тебя еще только не хватало!».

— Если вы не в настроении, Елена Евгеньевна, то ладно, — я пожал плечами и отвернулся, будто собираясь уходить. — Мне показалось, что вы на меня сердитесь, хотел как-то исправить положение…

— Ладно, — вожатая поджала губы. — Заходи. Только совсем скоро ужин, ты же помнишь?

— Да, конечно, — я шагнул в комнату Елены Евгеньевны. — Я недолго.

В комнате ничего особенно не изменилось. Разве что на полке книжек прибавилось. Только теперь не учебников, а обычных, художественных. Из библиотеки. «Парень с космодрома», «Таинственный остров», «Собака Баскервилей»… И на шторах на окне появилось несколько бабочек из проволоки, обтянутой тонким чулочным капроном. Ну да, кто-то из девчонок эту моду привез, теперь у нас эти бабочки разной формы попадаются в самых неожиданных местах.

— Так о чем ты хотел поговорить, — нетерпеливо спросила Елена Евгеньевна.

— Про газету… — начал я.

— О, господи… — вырвалось у вожатой.

— Да нет же, не буду я тут ничего доказывать, — сказал я. — Мы уже переделали газету, и Друпи с Марчуковым пошли ее Марине Климовне показывать.

— Кто пошел? — нахмурила брови Елена Евгеньевна.

— Ну… Анастасия, — исправился я. Вот черт, так и знал ведь, что вырвется когда-нибудь! Но ничего не могу с собой поделать, чем больше с ней общаюсь, тем больше она становится похожей на Друпи. — Я про другое хотел спросить. Елена Евгеньевна, а расскажите, как все получилось — это вам сразу газета не понравилась, и вы Марину Климовну позвали или она вас вызвала ни с того, ни с сего?

— Мне кажется, это тебя не касается, — отчеканила вожатая.

— Да бросьте, — хмыкнул я. — Как раз очень даже касается! Просто мне кажется, что если бы вам не понравилось, то вы бы просто подошли ко мне и тихонько попросили бы немедленно снять эту гадость. И вряд ли пошли бы жаловаться старшей пионервожатой. Я прав?

Елене Евгеньевна молчала.

— Ну а Марина Климовна обычно у нас не имеет привычки ходить ранним утром по отрядам и разглядывать, что там они повесили себе на доски объявлений, — я прошелся по комнате с видом следователя уголовного розыска из какого-нибудь типичного сериала девяностых. — Из чего следует, что кто-то сходил к Марине Климовне и нажаловался. А теперь газету сняли, вам устроили выволочку, ну и нам тоже. Так ведь все было, да?

— Вроде того, — вздохнула вожатая. — Марина Климовна устроила мне разнос за то, что я совсем не слежу за своим отрядом. И они, то есть вы, развели тут балаган и превратили стенгазету в Содом и Гоморру. А я даже прочитать ничего толком не успела…

— Да не было там никакого Содома и Гоморры, Елена Евгеньевна, — усмехнулся я. — Но я бы правда не обиделся, если бы это вы пожаловались.

— Но с новой газетой никаких проблем не будет? — спросила она.

— Точно нет, — я засмеялся. — Мы постарались, чтобы она была похожа на философский трактат о пользе добра. А интервью ваше будет в следующем номере. И я вам его покажу, прежде чем публиковать.

— Обещаешь? — Елена Евгеньевна хитро посмотрела на меня.

— Честное пионерское! — сказал я.

Уф. Кажется, лед сломан. Это хорошо. Но разговаривать про Мамонова еще рановато. Не стоит злоупотреблять только что восстановленным равновесием.

Ну и как раз в этот момент заиграл горн, призывающий нас на ужин.

Нелады в отряде были заметны теперь уже невооруженным глазом. Никакого тебе общего строя и бодрого чеканного шага, все разбились на кучки, напряжение повисло прямо-таки отчетливым маревом. В самом начале шла Лиля, практически в гордом одиночестве. Потом стайка девчонок вокруг другой девушки, до сих пор не запомнил, как ее зовут, но она точно принимала участие в споре вокруг сценки на родительский день. Потом компашка из нашей палаты, которые из одной школы. Потом мы, а в хвосте — Бодя и его миньоны. В этот раз дело было явно с нами никак не связано, похоже, разругались как раз пока мы газету переписывали в библиотеке. И кусочек этой ссоры я даже застал. Неужели дело в выступлении на родительский день?

— Неладно что-то в датском королевстве, — пробормотал я.

— Чего? — встрепенулся Марчуков, увлеченно спорящий с Друпи про степень ядовитости гадюк.

— Да так, ничего, — отмахнулся я и ускорил шаг. Обогнал всех других-прочих и пристроился к нашей рыжей председательнице.

— Лиля, что-то случилось? — спросил я.

— На меня обиделась Светка из-за роли, — спокойным, но напряженным голосом сказала она.

— И поэтому сейчас все… такие? — я мотнул головой через плечо.

— Какие такие? — дернула плечом Лиля.

— Слушай, ну не прикидывайся, что не понимаешь, а? — скривился я.

— Ну, у нас было два варианта выступления — про спортивное королевство и про олимпиаду в лесу, — начала рассказывать она. — Мы проголосовали, победили звери. А Светка должна была играть спортивную принцессу в крпроевстве. И начала качать права. Я ей предложила роль обезьянки. Она обиделась, и все поссорились. Но я ничего плохого не хотела, обезьянка же самая ловкая среди зверей…

— А остальные? — спросил я. — Тоже обиделись?

— Ну… вроде того, — Лиля дернула плечом и всхлипнула. — Мы же проголосовали. И решили, что будем делать про зверей. Чтобы было весело и как будто мы малышня. Ну, это же забавно — первый отряд, а изображает мультики. Но потом выяснилось, что те, кто голосовал против, не хотят играть зверей, а хотят спортивных придворных. И вот…

— Да уж, беда, — я покачал головой. — И что теперь?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Меня вообще никто не слушает, даже те, кто с самого начала вроде бы был за мою идею.

— А Елена Евгеньевна? — спросил я.

— Ой, она и так задерганная, не хотелось еще и с этим на нее наседать, — отмахнулась Лиля. — Мы же уже взрослые, должны сами разобраться. Ой, слушай, это же ты делал газету, да?

— Ну… да, — я кивнул.

— А почему ее сняли так быстро? — лицо девочки стало расстроенным. — Я не все успела прочитать, но мне так понравилось!

— Марине Климовне не понравилось, — сказал я. — Попросила переделать.

— Ой, как жалко! — она вздохнула. — Так необычно было… А идею с письмами вы оставите? У нас девчонки уже обсуждали, что надо тоже написать. Идеи придумывали.

— Передай им, пусть пишут, — я подмигнул.

— Хорошо, — она вздохнула. — Только со мной никто не разговаривает.

— Ничего, это пройдет, — я дружески хлопнул ее по плечу. — Ты же председатель совета отряда.

— Председателя могут и переизбрать, — она снова вздохнула. Как-то так горько, по-взрослому. — Борис уже что-то на эту тему говорил. Мол, я не справляюсь, нам нужен более жесткий лидер.

— На себя что ли намекал? — хохотнул я.

Лиля промолчала и посмотрела на меня с укоризной. А я подумал, что некоторые девочки как будто сразу рождаются тетеньками. Еще в детский сад ходят, а на плечах уже вся тяжесть бытия и мировая скорбь на лице. Лиля вроде бы была не из таких, но когда она вздыхала и вот так смотрела, у нее как будто отрастала шапка химических кудрей на голове и строгое плохо сидящее платье с пояском из кожзама. И бухгалтерия вокруг.

— Если что, я буду опять голосовать за тебя, — сказал я и быстро ретировался на свое место, увидел, что Марчуков изо всех сил корчит рожи, давая понять, что хочет сказать что-то важное.