Звезда заводской многотиражки — 3

Мы болтали до утра. Тему Прохора и сына Анны благополучно свернули, снова взялись обсуждать ее образы на будущей фотосессии. Потом зазвенел будильник, и я помчался запихиваться в битком набитый троллейбус, чтобы ехать на работу.

Я пришел в редакцию, стянул с себя пальто, включил селектор, включил чайник. Надо бы в редакцию что ли кофе достать. Сейчас бы очень пригодился, после бессонной-то ночи…

Селектор бормотал, я превращал тезисы, выданные мне Антониной Иосифовной в готовую статью, написанную моим слогом и прихлебывал чай. Потом замер и даже какое-то время послушал совещание внимательнее.

Что-то изменилось после мероприятия. Речь директора перестала быть уверенной, он больше не требовал отчетов, а как будто виновато просил. И кое-кто из начальников цехов отвечали ему довольно резко. Прямо непозволительно резко. И неделю назад за подобный тон любой из них пулей вылетел бы из своего теплого кресла и отправился бы в лучшем случае улицы подметать. А сейчас наш биг-босс сидел и терпел. И даже как будто извинялся, что терпит недостаточно самоотверженно. Игоря не было, вместо него говорил его новоназначенный зам. Даже не знаю, значило ли это что-нибудь…

— Антонина Иосифовна, у нас что, увольняют директора? — спросил я сразу же, как только редакторша вошла. Она пришла самой первой сегодня. Еще даже девяти не было.

— Статья уже готова? — спросила она, медленно снимая пальто.

— Почти, — я бросил взгляд на исписанные тетрадные листы. — Точнее, на две трети.

— Вот и займитесь, — прохладно проговорила она и, молча, прошествовала к своему столу. Который я к этому моменту уже освободил и пересел за свой. “Похоже, и правда увольняют”, — подумал я, склонившись над тезисами. По лицу Антонины Иосифовны было понятно, что продолжать разговор она не намерена. И вообще как-то не в духе.

Ну и ладно. Я выбросил на время из головы мысли о кадровых перестановках в верхах и занялся своими прямыми обязанностями — писал о великих свершениях на ниве шинного производства, догоним и перегоним, и это вот все. Помнится, когда-то давно, в будущем, подобные задания я среди себя называл “писать для мусорной корзины”. Обычно они касались заказанных рекламных текстов. Заказчики желали, чтобы в газете на полполосы были расписаны их многочисленные достоинства, причем без особой фантазии — лепи штампы друг на друга, получай одобрение. Я в начале карьеры пытался даже что-то доказать, объяснял заказчикам, что толку от такой статьи никакого, что ее никто читать не будет, потому что она неинтересная. Предлагал поработать с новостными поводами и форматам, но все было без толку. В конце концов воевать я перестал, перегорел. Ляпал, не задумываясь, бесконечные “креативный подход и неизменное качество”, и забывал сразу же. Здесь была та же история, только штампы другие. Но и их я уже знал наизусть. Так что не прошло и сорока минут, как статья была готова.

Пока я дописывал, на работу явились все остальные сотрудники редакции. Задумчивая Даша, нервно-бодрый Эдик и странно молчаливый Семен.

Эдик попытался шепотом у меня спросить, как все прошло. Но пристальный взгляд прозрачных глаз редакторши вернул его на место. Определенно, она не в духе. Причем довольно сильно не в духе. И меня начало терзать любопытство пополам со стыдом. Любопытство было вполне оправданным — если на заводе грядут какие-то важные перестановки, то нас это в скором времени напрямую коснется. А стыд… А стыдно было, потому что я был в том месте, где произошло это самое нечто, последствия которого вот-вот грянут, а я этого даже близко не заметил. На лыжах катался, танцы танцевал… Да уж, что-то я теряю хватку. Во времена оны я бы запах надвигающейся неведомой фигни почуял бы обязательно…

Раздался телефонный звонок. Антонина Иосифовна схватила трубку. С той стороны говорили много, но что именно — расслышать не получалось. Сама же редакторша отвечала очень коротко. Да. Да. Нет. Нет. Да. Договорились.

Потом она встала, накинула пальто и торопливо покинула редакцию. Молча.

— Ну и что это все может значить? — нахмурился Эдик, когда шаги Антонины Иосифовны затихли. — Иван, ты можешь что-нибудь объяснить?

— Ах, если бы! — я развел руками. — Вчера, когда мы разъезжались по домам, все было нормально…

Соврал. Я понятия не имел, нормально там все было или нет. Мы вообще не сталкивались с с вечера субботы. Ее холеного Витю видел в обед, но тоже не обратил внимания, в какой тональности проходили его беседы. Ну, прогуливался он с кем-то по аллее между корпусами…

— Иван… — сказала Даша и замолчала. Показала глазами на дверь с видом “нам нужно срочно поговорить, придумай пристойный повод”. — Блин, хотела что-то спросить, забыла что. Вот голова дырявая…