Охота на Тигра. Книга седьмая. Монгольские степи. Халхин-Гол

Глава 22

Событие пятьдесят шестое

- Ой, девки, а я вчера напилась и вырубилась. Потом проснулась и начала танцевать на столе…

- Ну, с кем не бывает!

- Да, только вот у патологоанатома сердечко слабеньким оказалось!

Они на приличной скорости неслись по дороге. Кругом грохотало, скрежетало, но это не снаряды рвались вокруг. Это танки шли в «последний бой». Орал ещё движок, как не старались изолировать моторный отсек от кузова, получилось не очень. Брехт никак не мог дождаться, когда это кончится. Разведка сообщила, что неприятель в десяти километрах к югу, сколько нужно времени, чтобы проехать на скорости пятьдесят километров в час десять километров, всего ничего, а они, эти ничего, всё не кончались и не кончались. Когда, наконец, дёрнувшись, бронетранспортёр остановился, и лейтенант Пашка Фёдоров открыл дверку кузова, то Иван Яковлевич прямо выскочил из этой грохоталки, как пробка из бутылки.

Огляделся. Бой шёл в километре впереди, между ними был небольшой холм, и толком ничего не было видно. Да, и нечего там смотреть. Там идёт избиение … именно … Избиение младенцев.

Они переготовились. Ну, он переготовился. Иван Яковлевич, наблюдая за бардаком в получаемых подразделениях, за хреновой, вечно ломающейся техникой, за пукалками на танках, да, точнее, на танчиках, всё гнал себя вперёд, всё улучшал оружие, улучшал двигатели. Прогрессорствовал. И что, шесть лет этой гонки привели к тому, что сейчас воевать с коварным, хитрым, смелым, упёртым и умелым врагом стало просто стыдно.

Брехт в жизни два раза такое чувство испытывал. Первый раз в институте. Приехал он домой на летние каникулы курсе на третьем или на четвёртом … Или это не летние каникулы были? Ну, в общем, приехал он из Свердловска домой, а ведь к тому времени был кандидатом в мастера спорта и ещё по субботам и воскресеньям бегал с секцией на Шарташе. Приехал, а в городе отмечают день строителя, а мать у Ивана была профоргом в строительной организации по совместительству, так-то бухгалтером в строительном тресте работала. Ну, вечером накануне за ужином она и жалуется, что команду их ПМК на эстафету не может выставить, не хватает спортсменов мужиков, девки есть, а с мужиками беда. Брехт тогда и предложил матери пробежать за них какой-нибудь этап подлинее, где выносливость нужна. Мать обрадовалась и сказала, что всем, в независимости от результата, ещё и пять рублей премия положена от профкома. И майка новая спортивная. Пришёл Иван тогда на следующее утро на свой этап, переоделся, и это чувство вот как сейчас начало в нём шебуршиться. Стоят пузатенькие мужики в годах, в трениках с обвисшими коленями, один так вообще в ботинках и брюках и майке растянутой. Передали ему палку третьим. И первый — метрах в ста впереди. Ну, Брехт за ним и дёрнул, а этап восемьсот метров, предпоследний. Бежит он и не понимает, чего происходит. Метров через сто он догнал второго, а тот ведь был в пятидесяти метрах впереди, ещё через сто метров обогнал бегущего трусцой лидера. Ещё усмехнулся, что на триатлон, что ли товарищ собрался. Или на суточный бег. Некуда спешить. Силы беречь надо. Ещё ускорился. И обогнал всех метров на сто точно. Надо палочку отдавать, а нет женщины с его номером. Мать вроде говорила, что Люба должна быть какая-то. Он добежал и кричит: «Люба, мать твою!». Выходит из кустов у дороги толстенькая тётечка, выше Брехта ростом, с огромными титьками и пирожком в руке. И смотрит на него круглыми глазами, Он пирожок у неё вырвал, палку всучил и, развернув в нужное направление, подтолкнул. Ну, Люба и побежала. Брехт, чтобы не сразу останавливаться, решил, чуть проводить Любу эту, рядом побежал. А она почти шагом идёт. Подтолкнул. Она чего прорычала, но чуть ускорилась. Брехт обернулся, нагоняют их. Теперь уже он прорычал на мамонтёнгка этого. Ещё добавила. В итоге, чуть ли не фотофиниш понадобился. Заняли они первое место, МПК кубок дали, а ему аж десять рублей премии. Радоваться надо, а у него гаденькое такое чувство, словно у ребёнка конфету отнял. Там все спортсмены такие. Пузатенькие, большегрудые и в штиблетах. Один вон варяг только он в шиповках. Стыдно.

Второй раз это чувство испытал тоже из-за спорта. Тренер позвал их команду выступить на областном первенство по обществу «Урожай». Пришли, им даже новые трусы и футболки дали, а потом ещё и новые борцовские куртки принесли и сказали, что могут после соревнований себе оставить. Мол, колхоз «Заре на встречу» уже списал их. Только уж вы не подведите, товарищи спортсмены. Соревнования важные и председатель колхоза премию обещал, если призёрами станете.

В весе Ивана восемь человек было. Взвесились, и с них и начали, в смысле, с их весовой категории. Вышел он на первую схватку. Накаченный такой мужик. Взрослый. Взял Иван захват и понял, что соперник бороться не умеет. Он правила-то толком не знает. Сила приличная у мужика в руках, шея бычья. Может, тяжелоатлет, но ни как не самбист. Брехт не стал с ним силой меряться. Попёр на него буром, назад толкая. Борец настоящий бы понял, что нужно отойти, не выпуская захвата и поймать придурка толкающегося на переднюю подножку, а этот тяжелоатлет упёрся. Всё, Брехт его и запустил через себя с упором стопы в живот, и сразу на болевой приём перешёл. Нет, сломать не смог — силища у мужика, но восемь балов заработал, снова повторил толкание, и снова сработало. Только решил для разнообразия переднюю подножку сделать. Плюх, уронился шкаф, двенадцать — ноль, и победа за минуту.

Остальные были ещё слабее, там и силы не было, и только в финале пришлось немного пободаться. Товарищ был либо вольник, либо какой народной борьбой занимался. Явно монголоидного типа был соперник. Но все эти кураши при борьбе в куртках по правилам самбо — просто не катят. Тут жёсткий захват и совсем другие правила. Победил и в финале, грамоту получил, талоны на питание на шоколад поменял, и десять рублей, не обманули, дали. И вот такое же чувство, что чужое забрал у слабенького и маленького.

Сейчас то же самое. Японские снарядики из пукалок отскакивали от брони его танков. «Браунинги» и «Эрликоны» просто рвали японцев на куски десятками. Пятнадцать минут избиения и пять с лишним тысяч трупов и раненых. Стон и крики на поле между двумя высотами, куда японцев согнали. Словно не война идёт, а пленных он расстреливает, да даже не пленных, а детей. Хреново на душе.

Событие пятьдесят седьмое

Бесплатная депанциризация!

Для рыцарей, участвовавших в Ледовом побоище.

— Товарищ комбриг, там наши подъехали, старшего ищут. — Пашка Фёдоров нашёл Брехта активно вразумляющего Колоскова, который предлагал, нет, просто требовал, переправиться на тот берег и гнать самураев до самого Токио.

— Какое Токио?! Отставить, хренью страдать. Разворачивай машины и полным ходом к переправе.

Ох, уж эти вампиры, всё им крови мало. За пару часов восемь с лишним тысяч человек в фарш превратили, и всё мало. Сколько в Квантунской армии человек, тысяч сто? Двести? Всех покрошат, дай волю. Нельзя. А почему нельзя? Да, вот хрен его знает, почему, но нельзя. Прямо чувствовал Иван Яковлевич, как заскрипели тормоза Истории, встающей на стрелке этой на новые рельсы. Зачем? Там неизвестность впереди. Нет, нельзя, пока есть послезнания, ими нужно и можно пользоваться. Хотя бы до Великой Отечественной дотянуть. А то свернёт это поезд не в ту сторону, и Япония не нападёт на США и эти Гаврики за океаном не станут союзниками, а без всех этих помощей и Ленд-лизов очень тяжко стране придётся. Может это оказаться той соломинкой, что переломит хребет СССР. Японии нужно крепко надавать по мордашке очкастой (Это у императора Хирохито очки.), но воинственный дух и желание всех победить оставить. Пусть воюют с Китаем, пусть захватывают всякие Филиппины и прочую Океанию. Пусть сбросят бомбы на Перл-Харбор. Всё в этой части мира должно идти по неплохому для СССР сценарию.

— Товарищ комбриг! Наши там … — лейтенант Фёдоров всё стоял рядом, с сидевшим у танка и смотрящим вслед уходящему командиру танкового батальона, Брехтом.

— Веди. — Иван Яковлевич встал со ступеньки бронетранспортёра и пошёл вслед за Пашкой. Его из вида не потерять. Брехт себе такого ординарца специально выбирал. Фёдоров был не просто рыжим, а прямо красные волосы были у человека. Жуть. Да ещё кудрявились, из под пилотки чуб красный выбивался волнистый, словно из будущего Пашке краску для волос присылают.

Ох, ты. Мать моя женщина, да это сам комдив Жуков со штабом Особого 57-го корпуса пожаловал. Приехали большие начальники на конях… Или на лошадях? Как отличить? Нет, не в том смысле, что можно под юбку лезть, как Высоцкий советовал, а вот по морде, можно коня от кобылы отличить. Ведь, не секрет, что китайца от негритянки всяко-разно можно отличить. Наверное, и лошади от лошаков тоже отличаются. Разрез глаз, может, не тот или ресницы длиннее, скулы там, кадык.

— Здравия желаю, товарищи командиры, — подошёл он к трём всадникам. Апокалипсиса. Ну, в смысле, сидели в сёдлах и, выпучив глаза, рассматривали поле усеянное мёртвыми японцами. Тысячи. Пять тысяч, если не соврали мемуаристы.

— Ты кто такой? — сдвинул фуражку набекрень Жуков. А что, когда его актёр Михаил Ульянов играет, то вполне похоже получается. Узнаваемо. Разве чуть поширше ряха у будущего маршала, худоват Ульянов.

Брехта тон чуть покоробил. Барин такой сидит на лошади и сверху вниз вопрошает: «Ты чей холоп будешь»?

Тон можно так описать. Взял у Жукова Брехт в долг три рубля шестьдесят две копейки и обещал отдать через три дня, а сам, шельмец этакий, отдал не через три, а через четыре дня, да ещё не три рубля шестьдесят две копейки, а три рубля шестьдесят одну копейку. Пересчитал Жуков мятые карбованцы, мелочь замусоренную, на календарь глянул и спрашивает: «Всё тут»? Вот таким тоном и задал будущий маршал вопрос: «Ты кто такой»?

А чего, большой начальник. Ну, целый комдив и даже корпусом командует, в котором три таких бригады, как у Брехта. Ан, нет. Нужно ещё померяться пиписьками. У Брехта была простая бригада, потом к ней добавили его бывший особый полк, в котором по количеству людей, так тоже бригада. А потом танкистов два батальона добавили, потом эскадрилью целую, потом перед самой отправкой сюда ещё и автобатальон добавили. Так что, почти корпус механизированный и у него. И в отличие от будущего маршала он танки без пехоты не посылает на убой. Ну, пишут, что вынужденно посылал, что иначе бы отрезали тех, кто на восточном берегу. И кранты им там. Потом ведь, как разделался с япошками, целую армию окружил и уничтожил. И всё равно, мог бы и повежливее быть. Обидно, понимаешь.

— Командир 9-й мотобронетанковой бригады Герой Советского Союза комбриг Брехт Иван Яковлевич.

— Откуда? — и с коня или лошади не сходит.

— От верблюда, — нет не сказал.

— Товарищи с Приморья прислали. Съезди, говорят, Иван Яковлевич, помоги белорусам. Не справляются. Вижу, вовремя успел.

— Почему я не в курсе? — Всё это перебор.

— Я вам не подчиняюсь, Георгий Константинович. У меня командарм 2-го ранга Штерн Григорий Михайлович начальник, и по команде наркома оборона он назначен представителем главного командования, отвечающим за координацию действий советских войск и Монгольской народно-революционной армии. Вы бы товарищ комдив слезли с лошадки, поздоровались и обсудили со мной свои дальнейшие планы. Или наоборот моими поинтересовались. Я вам расскажу, что за утро, потеряв только двоих человек убитыми и восемнадцать ранеными, моя бригада уничтожила не менее восьми тысяч японцев. Да, вон сами можете видеть. — Брехт указал на чадящее и воняющее порохом и шашлыком поле между двумя высотами и рекой.