"Девочка в реакторе"

Тимофей ответил сквозь зубы:

– Не боюсь! Как можно бояться того, чего не видишь?

Любопытная журналистка из очередной комсомольской газеты. Эти ненасытные репортеры лезли везде и всюду, не замечая, что подвергают собственную жизнь смертельной опасности. Тимофей не мог на них злиться. Люди должны знать правду о происходящих здесь ужасах.

Когда шахтеры подобрались к реактору чуточку ближе, крупные комки песка посыпались им на головы.

Мужчины отпрянули, вытаращенными глазами наблюдая странную картину.

Маленькая фигурка девочки в электрическом куполе.

– Мы сделали все необходимое, чтобы грунтовые воды не подверглись радиоактивному загрязнению. Мы в самые кратчайшие сроки построили несколько защитных дамб. Теперь же нам предстоит соорудить холодильную камеру под реактором. У нас появилось предположение, что рано или поздно он провалится, когда горящее масло расплавит нижние части блока.

Но вместо реактора на людей свалилась девочка в школьной форме.

– Уходите оттуда, немедленно!..

Шахтеры, побросав лопаты, рванули к выходу.

Снаружи уже собрались милиционеры, построившись вокруг второй очереди.

– Что случилось?!

– Девочка! – вырвалось у Тимофея. – Девочка в школьной форме!

– Что?..

Темноволосый мужчина в толстых очках побледнел.

– Ее нужно как-то оттуда увести!

Незнакомец в темно-синей куртке начал протискиваться сквозь толпу.

– Валерий Алексеевич, что вы делаете?!

– Я вытащу ее, пока она все не разрушила!

– Легасов…!

Работники зашептались.

Наступило напряженное ожидание.

По толпе прокатился вздох облегчения, когда незнакомец вышел из тоннеля, держа за руку девочку.

Она, опустив глаза, мирно шла рядом, даже не пытаясь вырваться.

– Ее нужно немедленно передать в руки милиции!

– Я сам этим займусь.

Шахтеры проводили странную парочку недоуменными взглядами.

– Простите, а мы уже можем вернуться к работе?

Милиционер смерил их с ног до головы:

– Можете.

– Саша, слушай, только внимательно. На блок ездить это тебе не к теще на блины ходить. На книгах и на том, что в институте узнал, там долго не протянешь. Выполнять все обычные инструкции по безопасности – лучше вообще в Чернобыль не приезжать, ничего здесь сделать не сможешь, все СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ. Но ведь авария… Чтобы работать и жить подольше, надо знать правила игры. Здесь много людей пожглось прежде, чем эти правила поняли. Но раз поняли, их еще раз проверять на своей шкуре уже ни к чему. Поэтому слушай и запоминай, как “Отче наш”.

“Правила игры…”

“Игры…”

– Поднимитесь, Александр Александрович.

На пороге возник темноволосый ученый в толстых очках и темно-синей куртке.

Глубокие морщины на лице. В глазах какое-то уныние. Уголки губ оставались неподвижны, произнося сухие приказные слова. На подбородке вырисовывалась строгая вертикальная линия.

Легасов был мрачнее тучи.

– Хорошо, Валерий Алексеевич, через минуту я поднимусь к вам.

“Черт, это все не к добру…”

– Простите, уважаемый…

Ранним утром к нему подошли двое молодых офицеров.

– Александр Александрович. Боровой.

– Простите, товарищ Боровой, нас попросили передать вам датчики. Вы сегодня пройдете внутрь блока и установите там измерительные приборы. Нам необходимо знать уровни радиации на протяжении всего рабочего дня.

– Я понимаю вас. Трудно работать, когда под боком… такое…

– Всего вам доброго, Александр Александрович.

– Благодарю.

С ним пошли еще двое ребят из его института.

– Ладно, товарищи специалисты, какими будут ваши предложения? – с важным видом вопрошал Щербина, обводя взглядом небольшое помещение.

Председатель часто собирал их и долго выспрашивал.

Александр уже привык сидеть в своем уголочке.

Сначала включался интерес, возникали вопросы, поднималась рука, а в ответ – ничего.

Ученый больше месяца играл роль пустого стула.

Можно быть бесконечно умным, но от этого легче не станет.

“И что я здесь делаю?”

А за окном жизнь продолжалась.

“В Москве наверняка прохладнее, чем здесь” – приходил к грустному заключению Александр и отворачивался к окну.

Легасов назначил его в группу по обследованию помещений четвертого блока.

“Мне кажется это бесполезным. Я могу ползать там сколько угодно, но мне важности не добавляет”

– Нам передали защитные костюмы, Александр Александрович.

– Очень хорошо! Значит, так быстро мы не “сгорим”.

В считанные минуты они переоделись и, прихватив принесенные офицерами датчики, отправились ко второй очереди.

Летнее знойное солнце уже стояло высоко в небе, освещая стройплощадку перед разрушенным энергоблоком. Неподалеку шумели экскаваторы и тракторы, гудели грузовые машины, слышались режущие слух милицейские сирены.

Полным ходом шла подготовка к строительству объекта “Укрытие”.

Над головой раздался плач новорожденного младенца.

– Коршуны. Здесь неподалеку заячья нора. Мы когда территорию обходили, случайно ее обнаружили. Жизнь продолжается, как не крути! Кругом такая красота…

– Деревья все в листве, вишня в цвету…

– И птички поют!

– Ага! Соловьиное щепетание!

Александр тяжело вздохнул:

– Пойдемте, ребята.

На входе посадили человека для измерения радиоактивных доз у работников станции.

– Как только выйдите, я вас тут же замерю. Мы тут ведем учет каждого, – он постучал указательным пальцем по раскрытой на столе тетради, – чтобы знать, кто какую дозу получил и когда кого отправлять домой.

– На лечение?

– А это уже как повезет.

– Пожарникам уж точно не повезло…

– Ну кто же знал!.. – дежурный развел руками.

Внутри было все так же темно.

– Мы подвели сюда запасные генераторы. – Щелкнули лампочки. – Иногда мы задерживаемся допоздна. Работать в темноте – нехорошо.

– Отлично.

– Мы вам выдадим простые фонарики на батарейках. Провести туда свет не представляется возможным.

– Хорошо.

Ученого слегка потрясывало.

“Я никогда не отличался особой храбростью. Наверное, не найдется ни одного человека, которому будет по силам признаться в собственной трусости”

– Ни пуха, ни пера!

– К черту.

Вдоль узкого коридора были проложены длинные проводы и кабели.

Тоненький луч света пронзил непроглядную темноту, разрезая ее на части.

Боровой, возложив на плечи датчики и приборы, начал отставать от группы.

Молодые ребята ушли далеко вперед.

Голоса раздались в самом конце коридора. Потом и вовсе смолкли.

“Надо поспешить…”

По лицу ручьями стекал пот.

Респиратор нельзя было снять – на полу лежала радиоактивная пыль, осевшая после взрыва.

“Я завидую тем, кто побывал здесь до меня. Они очень храбрые и смелые ребята… не то что я…”

Человеческий мозг – штука непредсказуемая и одновременно сложная: в самые тяжелые моменты он подкидывает нереалистичные мысли и фантазии.

Видеть в полной темноте, подобно шизофренику, размытые и одновременно мрачные человеческие силуэты – сначала неясные, подобно миражу, что маячит на горизонте. И уже воображение начинает добавлять более яркие детали. Например, чья-то рука, выплывающая из черноты подобно привидению в заброшенном средневековом замке.

Мрак придает им форму, оплетая в затейливые фигуры, и уже потом рождается голос.

И тоже из ниоткуда.

Александр ощутил себя именно таким шизофреником, услышав на грани восприятия чей-то издевательский смешок. Он покрутил головой, сбрасывая странное оцепенение, и продолжил путь по мрачному коридору.

“Странно, коридор не заканчивается!..”

Впереди должна показаться дверь, что вела в разрушенные взрывом помещения.

“Ну где же ты?!”

– Хи-хи…

“Это уже какой-то психоз, вашу маму!”

– Хи-хи-хи…

По коже пошли мурашки от легкого прикосновения.

– Тебе страшно?..

– Кто это…?!

Снова пронзительный издевающийся смешок.

Ученый, бросив датчики, пустился наутек.

– Бля-я-а-а…!!

Тело пронзила острая боль, когда он, споткнувшись на ровном месте, свалился.

– ХА-ХА-ХА!

“Это сам дьявол смеется надо мной. Я никогда не был суеверным, но сейчас готов поверить во что угодно, лишь выбраться отсюда как можно скорее!”

Это что-то вроде конспирации – пригласить к себе в кабинет, при этом обращаясь друг к другу по имени-отчеству. Так уж вышло, что старый приятель с институтской скамьи побаивается, что его тайна станет явью, и от неприятностей ему не отвертеться.

Александр с трудом пришел в себя.

– Ты что, привидение увидел?

– А вы… ничего не… не заметили?

Молодые мужчины с недоумением переглянулись между собой:

– Нет. А что, должны были?

– Прошу прощения, но я всю ночь не мог заснуть, привиделось что-то…

– Бывает.

– Саша, ты какой-то мрачный.

Ему хотелось побыть в одиночестве в своей комнате, наблюдая за игрой теней. Огарок свечи стоял на столе в подсвечнике с ручкой. Присев на краешек кровати, ученый сверлил пустым взглядом пол под ногами. И думал, не переставая, о кошмарной сцене, что произошла с ним в темном коридоре энергоблока.

– А, ерунда! – Боровой отмахнулся. – Мне спросонья что-то привиделось. Мы сегодня ходили в помещения четвертого блока, расставили там измерительные датчики. Завтра же утром снимут первые показания. Раз уж ты решил облегчить работу вертолетчикам…

– Они снимали показания над реактором, а для нас необходимы показания в самом реакторе.

– Но ты ведь меня позвал не из-за реактора, верно?

Валерий тяжело вздохнул:

– У меня назрел очень серьезный разговор.

– По поводу твоей дочери?

– У нее, скажем так, есть некоторые способности, которые нуждаются в оценке со стороны. Я позвал тебя не только как лучшего друга, но и как опытного физика-ядерщика. За время нашей дружбы не возникло ни единого момента, когда бы я сомневался в тебе.

– Я тебя не понимаю.

– Алина, солнце, выйди.

У Борового перехватило дыхание, когда из ниоткуда появился сгусток электрических молний, обернувшийся маленькой девочкой в школьной форме. С двух огромных хвостов струился мрак, спустившись темным пятном на пол. Съежившись, его всполохи скрылись в ближайшем углу. Искры с одежды еще долго падали на окружающие малышку предметы.

Девочка посмотрела на ученого пронзительными синими глазами, похлопала густыми ресницами и внезапно присела, взявшись двумя пальцами за края платья.

Физик-ядерщик отказывался верить в происходящее.

– Золотце мое, продемонстрируй нам еще что-нибудь из своих умений.

Девочка прищурилась, всматриваясь в лицо мужчины через маленькие щелочки глаз.

Потом неопределенно пожала плечами и замерла, впившись взглядом в соседнюю стену.

В ее глазах заблестели маленькие искорки.

Лампочка яростно замигала.

Свет в комнате погас.

Малышка подняла вверх руки, сложенные подобно молитве, и начала медленно отдалять ладони друг от друга. Засверкала, осыпая искрами, агрессивная молния.