"Девочка в реакторе"

Девчонка заулыбалась:

– Марина.

– Только вот мы, мужики, народ очень одинокий, – Сергей взъерошил волосы, – и молоденькая девочка среди таких же, как мы… ну-у-у… не очень-то очень…

– Так и скажи: брать тебя я не хочу! Зачем весь этот цирк?

– Ладно, твоя взяла. И почему я вечно иду у вас на поводу?

Марина с вызовом сложила руки на груди:

– Потому что ты одинокий мужчина?

– Ты меня поддела. Я оценил.

– Ты вроде есть собирался.

– Ну как?! Как я могу вкушать скромные армейские блюда в присутствии обворожительной дамы!?

– Смотри, слюнями не подавись.

– Девушка, вам бы поучиться манерам…

– Пошли!..

Ужин прошел в довольно скромной обстановке, и Сергей, улегшись на свою раскладушку, уснул.

На следующее утро он, приоткрыв веки, почувствовал, как его распирает в туалет. Встав с постели, лейтенант с запаса тихонько вышел из палатки и порысил взглядом в поисках местного сортира.

Палаточный городок, освещенный утренним солнцем, казался каким-то прозрачным, пустым и нереально спящим.

Подъем начинался в шесть утра.

До него Сергей посетил уборную еще три раза, размышляя над причинами сия действия.

– Что с тобой?

– Да приболел немного…

Марина усмехнулась:

– Неудивительно.

“Странно… Когда только попадаешь в армию, возникают проблемы как раз “наоборот” – все эти каши постоянные плюс нервный стресс плюс непривычный режим, в итоге делаешь это по привычке, чем по необходимости…”

– Ой!..

“Где-то тут был медпункт… Господи, пусть он будет открытым!..”

До завтрака оставались считанные минуты.

Сергей, с трудом сдерживаясь, чтобы не опрофиниться перед сослуживцами, отыскал палаточный медпункт. Потянув за продолговатые белые деревяшки-пуговицы, он расстегнул вертикальный ряд до пола и прошел в темный тамбур.

Полусвет лился из шатра палатки.

Пустота и чистота.

Лейтенант подошел к стоящему сбоку от окошка деревянному столику, накрытому марлей. Слегка приподнял ее и принялся исследовать многочисленные баночки и скляночки со всевозможными лекарствами.

“Здесь должен быть активированный уголь…”

Но его, как назло, не оказалось.

“Проклятье! Медпункт батальона радиационной разведки…”

– Что, занимаешься спортом?

– Ага. Гажу в душу унитазу.

– Счастливчик! Не успел в Чернобыль попасть, все унитазы обосрал.

Пока остальные на завтрак поедали кашу, стуча ложками об металлические чашки, лейтенант, боясь попасть впросак и быть осмеянным, скромно жевал корку черного хлеба и пил горячий чай.

В импровизированную столовую, выпятив грудь, вошел начальник медицинской службы батальона – такой же лейтенант из запаса, только старший.

На гордо расправленных плечах заблестели погоны с изображением змей.

– Прошу прощения, но вы не подскажете, где в данном месте можно отыскать активированный уголь?

Начальник приподнял бровь:

– У нас его нет.

“На пятьсот человек нет ни одной таблетки?!” – Сергей мысленно схватился за голову.

– Черт бы вас побрал вместе с вашей АЭС… – прошипел он сквозь сжатые зубы.

“В сортир опять хочется… Что же делать?..”

Колонна бронированных машин уже дожидалась своего командира, пока тот, покинув палаточный городок, размышлял над тем, где бы справить нужду.

“Такое ощущение, будто я проглотил круглую оборонительную гранату, “лимонку”, с радиусом разлета осколков двести метров…”

– Товарищ лейтенант, вы где были? Мы вас уже заждались!

– Поехали!..

На стоянке в Чернобыле потуги отступили.

– Следующий маршрут – Рыжий лес-2.

Живот предательски заурчал.

“КА-РА-УЛ!!”

“Что сейчас будет!!”

Марина, сидящая рядом с ним, пыталась подавить насмешливую улыбку. Золотистые локоны свисали из-под бледно-зеленой треуголки. Спустив ноги в темно-коричневых кожаных сапогах, она бормотала что-то себе под нос, не обращая внимания на муки лейтенанта.

– Ты почему не носишь респиратор?

– Мне в нем душно.

– Ты у нас, получается, бессмертная.

– Все там будем.

Машины, как назло, ехали по центральной улице одна за другой.

“Да и ребят просить остановить… ну неудобно как-то!..”

“Ладно, черт с ним, потерплю!..”

Бронированная машина свернула с трассы.

“Вот оно! Сейчас остановимся – и тогда…!”

Дозиметрист спрыгнул с броника, перехватывая на ходу дюралевый держак с зондом, и сделал несколько шагов к кустам.

“Ну! Не тяни ж ты…!”

Спрыгнуть с машины, сказать “подождите”, зайти за куст, снять штаны и – о-о-о!..

– Двадцать девять миллирентген в час!

Сергей аж побелел.

“Зайти за куст, снять штаны и присесть, свесив яйца на 29 миллирентген в час…”

“Это же немного… совсем немного…”

– Что, не вышло облегчить душу?

Он поднял голову и наградил девчонку с золотистыми локонами испытывающим взглядом.

Марина сидела на верху бронированной машины и улыбалась.

– Поехали… – проскрипел зубами Сергей.

“А если с броника? Рукой за скобу, а задницу свесить за броник – полтора метра высоты…”

Вертикальный кормовой лист брони – расписанный веером разлетающихся “осколков”...

– ПОЕХАЛИ!

– Да ладно тебе, изнемогать. Ближайшие кусты – и дело сделано!..

– Опустив свое “приданое имущество” на двадцать девять миллирентген в час?! – шепотом прошипел лейтенант. – Ну уж увольте, мне мои потроха еще дороги…

Марина захихикала, поведя плечами:

– Знаешь, я представила себе это дело, и теперь не могу удержаться…

– Смейся, смейся! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Она озорно улыбнулась и отвернулась.

Глава XVIII

– Ну вот смотрите, – рослый темноволосый безусый мужчина, расстелив карты с изображением атомной станции, водил пальцем по плотной бумаге, – вам предстоит проложить ста тридцати шести метровый тоннель под четвертым блоком, провести по нему коммуникации и уложить рельсы для вагонеток. Необходимо построить холодильную камеру под реактором на тот случай, если он провалится.

Тимофей, сложив руки на груди, пристально наблюдал за происходящим.

Стены небольшого помещения впитывали каждые слово и звук. Дымовая пелена окутала комнату, специально выделенную для министра угольной промышленности.

И он, и его помощники, не переставая, курили одну сигарету за другой.

Впрочем, как и все, кто работал в Чернобыле.

– Радиации в этом месте, – чиновник постучал пальцем по схеме четвертого блока, – немеренно, так что, ребятки, вы под большим ударом. Долго находиться там нельзя, поэтому мы разделили сутки на восемь смен по три часа каждая. Как только сообщат, что ваша смена окончена, немедленно уходите оттуда! Все ясно?

– Ясно!

– Даем вам два месяца. Ни днем больше!

– А теперь – вперед!..

– Наворотили они дел, мама дорогая, – сообщил Тимофею его коллега, когда они вместе с остальными вышли на улицу.

– Это могло произойти где угодно.

– Говорят, за рубежом было нечто подобное.

– Меня это интересует меньше всего. Пошли. Нас автобус ждет.

Автобус, загруженный шахтерами, двинулся из города по центральной дороге. В салоне повисла пауза, нарушаемая лишь чьим-то кашлем или шмыганием носа. Когда на горизонте показалось здание атомной станции, мужчины в белой униформе вскочили с мест и, подбежав к окнам, всматривались в постепенно выплывающий разрушенный взрывом энергоблок.

Они проехали мимо стройбазы, ровной землистой площадки, где даже редкие травинки не росли, и обогнули вторую очередь с другой стороны.

Тимофей рассмотрел экскаваторы, убирающие груды строительного мусора.

– Смотри. Удручающее зрелище, не правда ли?

Он молча кивнул.

Шахтерам выдали лопаты и кирки.

– Удачи!

Острие лопаты пронзило насквозь сухую от жары почву. Отброшенные черные комки прилетали на землю неподалеку от копающих мужчин.

С лиц на белоснежную ткань обильными ручьями стекал пот. В респираторах стало душно – приходилось снимать их, делать вдох и надевать снова. Кожа рук, что крепко обхватывали скользкую деревянную ручку, невыносимо горела.

Тимофей, оказавшись наедине с самим собой в мрачном помещении интерната, кормил маленьких золотистых рыбок в стеклянном аквариуме.

Через три часа предстояла новая смена.

Болящие от изнурительной работы руки и ноги казались мелочью по сравнению с штуковиной, изрыгающей радиацию.

Проходила дезактивация жилых помещений – солдат в защитном костюме поливал длинный узкий коридор из резинового шланга.

В нос ударил запах жареной рыбы.

– Вам запрещено ловить рыбу, есть местные фрукты и овощи, а также заниматься охотой! Все здесь заражено радиацией и представляет опасность для человеческого организма! – вспомнил Тимофей слова местного председателя.

Он с грустью посмотрел на обитателей аквариума.

“Все равно сдохнут…”

– Эй, землекоп, иди к нам! – из комнаты выглянул молодой мужчина и махнул рукой. – Мы тут селедки нажарили! Проходи, угощайся!

Тимофей долго раздумывать не стал.

– А нас за это не накажут?

Рыбаки рассмеялись:

– Все здесь занимаются тем, что запрещено! Мы вообще в эту радиацию не верим!

– Ты сам посмотри: рыба как рыба. Что в ней плохого?

На этот вопрос оставалось только пожать плечами.

– О, смотрите-ка, – засмеялся мужчина, – у нас гостья!

На пороге стояла девочка в школьной форме.

– Бедняжка…

Пронзительные синие глаза впились в кусочки жареной рыбы.

– Ты хочешь есть?

– На, бери! Не бойся!

Тимофей во все глаза таращился на малышку, нерешительно топчущуюся на пороге.

– Почему вы ее так радостно встречаете? Разве ей можно тут находиться?

– Она тут частенько бегает. Мы уже привыкли. Придет, поест и уйдет.

Девчушка все же набралась смелости и присоединилась к группе мужчин, присев на краешек одиноко стоящего деревянного стула.

Она ловко подхватила кусок рыбы, разломила его пополам и, поднеся ко рту, начала быстро есть.

– Дикарка, самая настоящая дикарка!

Девочка вытерла жирный рот рукавом рубашки.

– Ну не чудное ли создание, а?

– Ее же все ищут…

– Ищут да поймать не могут! По-видимому, деваться ей некуда, поэтому она ошивается здесь.

– Разве у нее нет родителей?

– Судя по всему – нет. За все это время за ней никто не пришел.

Девчонка, отужинав вместе со взрослыми мужчинами, выскользнула из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Когда мы ее обнаружили, она была вся в бинтах, еле живая. Помыли, накормили, одели и выпустили. Я уже тогда понял, что она бродячая и никому не нужная. Жалко все-таки, ребенок еще.

Спустя три часа Тимофей вновь отправился на станцию.

Над огромным бетонным зданием светило безжалостно палящее летнее солнце.

По спине, под испачканной землей майкой, текли соленые ручейки пота, пощипывая царапины, полученные в проходах узкого тоннеля.

Респираторы пришлось снять. В них невозможно дышать.

– Вы радиации не боитесь?