Я ем города, морями запиваю

Мельник тоже заразился общим настроением и сидел в автобусе молча. В голове крутились картинки возможных комбинаций, различные варианты развития атаки. В какой-то момент парень даже поймал себя на том, что его немного потряхивает. Еще бы, финал — не хухры-мухры! Как вспомнишь, что в той, другой истории московскому «Динамо» не суждено было взять заветный трофей, так руки-ноги становятся ватными, а живот скручивает неприятной судорогой. Черт, как бы не перегореть, мелькнула предательская мыслишка.

Данила огляделся. Одноклубники сидели с застывшими бледными лицами, словно прислушиваясь к себе, пытаясь определить свое состояние, поймать нужное настроение. Движения футболистов смотрелись точно кадры подводных съемок: нарочито замедленные, даже заторможенные. Казалось, игроки подавляют изо всех сил приступы нервного напряжения и ненужной суеты.

— Станция Березайка, кому надо вылезай-ка! — громко сказал Голодец, нарушив ломкую тишину, когда автобус остановился у служебного входа на стадион. — Пошли, ребята.

— Окропим снежок красненьким, — нервно хохотнул Мельник.

— Ты про что, Малой? — удивленно повернулся к нему Маслов.

— А, забудь, — махнул рукой Данила. — Лезет в башку всякая муть. Анекдот такой есть.

— Ну-ка, — заинтересовался Валерка. — Рассказывай.

— Бандита-рецидивиста проверяют в психушке на вменяемость, — начал Данила. — Спрашивают: «Зимой и летом одним цветом. Что это?» А он им и отвечает: «Кровушка!»

— Вот ты придурок, — заржал Аничкин через пару секунд. — И правда, хрень какая-то.

— Точно! — поддержали капитана другие игроки. А Мельник отвернулся, чтобы скрыть довольную ухмылку. Может и придурок. Зато ребята встряхнулись и малость отошли от своего летаргического состояния.

В раздевалке остро пахло натиркой. Массажист «Динамо» яростно разминал мышцы лежащему на столе и довольно покряхтывающему Еврюжихину. Яшин уже оделся и стоял у стены, постукивая об нее мячом. Кто-то из футболистов продолжал сидеть в кресле, неторопливо зашнуровывая бутсы, кто-то нетерпеливо разминался, махал руками или приседал.

Бесков стоял в стороне с застывшим, безучастным лицом. Но глаза выдавали его — они лихорадочно блестели, а зрачки метались, ощупывая пытливыми взглядами то одного игрока, то — другого.

Голодец не спеша прохаживался по раздевалке, задерживаясь иногда возле кого-нибудь. Постоит рядом, потом наклонится и шепчет что-нибудь на ухо. Дает последние наставления. А игрок лишь послушно кивает, соглашаясь. Чувствуется, что все уже не раз обговорено, но спорить никто не хочет. При другом раскладе вполне вероятно, что кто-нибудь не выдержал бы, да и послал надоедливого приставучего наставника, что выклевывает мозг, словно неутомимый лесной трудяга-дятел. Но момент таков, что футболисты напротив безмерно благодарны тренеру за участливое внимание.

— Время! — в распахнутую дверь заглянул взъерошенный администратор «Динамо» Ильин. — Зовут. Пора.

— А что, братцы, натопим жирку из «барсуков»? — выкрикнул Данила. Сам не понял, что его вдруг дернуло. — Говорят, целебная штука. Да еще и недешевая. Загоним местным барыгам, как раз родне на подарки хватит.

— Га-га-га!!!

— Иди, болтун, — притворно нахмурился старший тренер. — Но глаза смеялись. Показалось, или Бесков и в самом деле благодарно кивнул? Да ну, точно показалось. От Иваныча похвалы, как и снега зимой не допросишься.

Дробный перестук шипов по бетонному полу. В коридоре москвичи сначала шли нестройной толпой, но, ближе к выходу, как-то сами по себе начали выстраиваться в привычную цепочку, становясь друг за дружкой. И попробуй занять не свое место, прибьют мигом и фамилии не спросят. Рядом такая же колонна испанцев. Игроки то и дело поглядывают на соперников.

Мельник стоял последним. Так уж повелось с того самого первого матча в Одессе. А потом уже и он сам не захотел что-либо менять. Оно, знаете ли, как-то спокойнее, когда соблюдены все необходимые условия. Вон, Юрка Семин незаметно, как ему кажется, крестится. А ведь придет время и будет делать это уже ни от кого не таясь. Но сейчас нельзя.

А Валерка Маслов примеривается, чтобы перешагнуть через порог непременно левой ногой. Смешно. Но…у каждой Марфушки свои игрушки — главное, чтобы на поле дурить не начал никто, а что уж там себе напридумывал игрок — это его личное дело.

— Крик какой стоит, — прислушался к гулу стадиона и зябко поежился Долбоносов. — Интересно, за нас хоть кто-нибудь болеть будет?

— Так пойдем и заставим их, — несильно хлопнул его по плечу Мельник. — Увидишь, еще на руках после игры понесут!