Живи и ошибайся 3

Глава 21

Из Бузулука по льду Самарки идти мы не рискнули, по этой причине вначале заехали в Перовку. А после дружно решили, что состояние батюшки улучшилось. Не нужно его в клинику отправлять. Пусть у меня в имении лечится.

Думаю, не нужно рассказывать, как нас встречали. Крестьяне бежали за каретой все три версты до имения. Еле удержали их в воротах. Повезло, что с нами были казаки. Те, доставив охраняемое тело, стали прикидывать, куда встать на постой. Я всех вернул в Перовку и лично занялся размещением. К радости деревенских, часть казаков заселилась в их дома. И историю освобождения старца они узнали из первых уст.

Правда, эти истории уже претерпели заметные изменения. Изначально был десяток вражин, а после уже до сотни дошло. Бравые казачьи хлопцы бились с превосходящим числом противника и благодаря истинной вере победили супостатов.

Лёшка в это время активно боролся за жизнь и здоровье батюшки. Все сохранившиеся антибиотики спустили на отца Нестора. Далее я поставил Лизе задачу обеспечить старца диетическим питанием и витаминами. Как только немного полегчает, начнём скармливать ему всё что есть в оранжерее.

Так-то он крепкий, с сердцем проблем раньше не было. Опять же экология.

— Никогда не пил, не курил, в последние годы на травах лечебных, — отчитывался Алексей. — Что немолод, это да… Но бронхит в стадию воспаления лёгких не перешёл. Но не уверен точно… Лёгкие послушал, но вы же в курсе, что я, считай, самоучка.

Хлопотали на батюшкой все мои домочадцы под пристальным вниманием егерей. Спохватились! Чего уж теперь-то?

Казаков за службу мы поблагодарили. Денежную премию не выдали, зато портретики старца с дланью выдали. Ещё наборы травок лечебных дали с собой, настойки календулы и валерьянки подарили, пояснив предварительно, как и что использовать. Вдруг пригодится или кому подарят, прорекламировав таким образом нашу аптеку? Дед лично провёл инструктаж по оказанию первой помощи пострадавшему. Отцу Нестору серьёзно повезло, что его рану на голове казаки не стали прижигать. К тому времени, как они его нашли, кровь уже не текла. Иначе проблем было бы ещё больше.

Казаки убыли разносить и дальше историю о своём подвиге, а мы сосредоточились не только на батюшке, но и на текущих делах.

Удачно получилось, что, пока я отсутствовал, приезжали приставы по поводу Куроедова. Там уже наследник объявился. Ищут бунтарей и меня хотели опросить в качестве свидетеля. Оставили письмо и уехали. Куда именно, Лиза не поняла. Не то в Самару, не то дальше. В любом случае реки скоро вскроются ото льда, дальше будет весенняя распутица и никого из чиновников раньше мая не увидим. А там, глядишь, и наследник свой пыл умерит. Где он искать и ловить будет бунтовщиков? Нет их уже. Есть свободные крестьяне, работающие на моих предприятиях. Все с семьями и детьми. Спокойные и миролюбивые.

На выпуске пигментов, красного и белого стрептоцида и нужно сосредоточиться в ближайшее время. Лето придёт, купцы начнут красители требовать, а это хорошие деньги. Снижение потока паломников сказалось на нашем доходе. Клиника ещё только набирает популярность, гостиницы зимой простояли полупустые, от спичечного производства доходы копеечные. В бизнес супруги по торговле травами я не вмешивался. Это её деньги, пусть сама ими и распоряжается.

Не только я заметил, как снизился доход за счёт страждущих послушать старца. Мои крестьяне тоже озадачились. Приходили спрашивать о здоровье батюшки. Заодно интересовались, какая для них будет работа и где.

Убедил мужиков, что с работой все отлично. В середине апреля начнём строить второй пароход. С меня, как обычно, обеспечение питанием, а за работу расплачусь по итогу, не обижу. В прошлый год работники получили от десяти до двадцати рублей за сезон. Мальчишки-подростки и те по пять рублей заработали.

Мужики слову поверили и успокоились. У меня же самого имелись некоторые сомнения по организации работ. На первый пароход старец всех созывал и благословлял. В этом году по стройкам батюшку возить не будем. Он уже лучше себя чувствовал, но сильно ослаб.

Самое возмутительно, что он так и не понял, для чего и кто его похищал. Ни требований, ни вопросов ему не задавали. Может быть, и хотели, но сами виноваты, что так сильно по голове ударили, а после не обеспечили должных условий раненому.

Была надежда, что в Оренбурге разберутся с бандитами раньше, чем казнят и что-то станет известно. На адрес таможенного начальника я передал письмо с казаками. Но когда теперь ответа дождешься, неизвестно.

Вставать и самостоятельно ходить отец Нестор смог только через полмесяца. До этого Фёдор возил его в кресле, к которому приделали колёсики. На радость моих домочадцев старец не пропускал обеды. Обязательно устраивал молитву перед принятием пищи и пытался возмутиться кашам с маслом на молоке. Тут Алексей был непоколебим, уверяя, что старцу нужны силы и подобное меню в пост вполне оправдано.

Вся эта канитель с похищением доставила много хлопот, но главное, что батюшка уверенно шёл на поправку. Алексей заверил, что его пригляд больше не требуется, и уехал в Александровку. Зинин к тому времени уже вернулся в Казань, но Иноземцев занимался пациентами и исследованиями в лаборатории.

Дед был на верфи, а на мне повисло все химическое.

Помотаться между деревнями пришлось изрядно. Не только проверять крестьян, но и свои обязательства выполнять. Привёз зерна, картофеля, немного одежды и обуви для переселенцев. Те мало того что бежали с минимумом вещей, так и не было у них толком ничего. Запуганные приказчиками Куроедова, они были рады любой малости. А то, что я копейки стал им платить за работу, вообще восприняли как манну небесную. Интересно, куда они эти деньги планируют тратить? Без лошадей из этой глуши не выбраться. К тому же никаких ярмарок в ближайшее время не предвидится. В Ореховке у Лёшки был полный застой.

Гипс на продажу шёл плохо. Где-то в Петербурге его, скорее всего, купили бы, а у нас этот строительный материал не пользовался особым спросом. Алексей стал добывать гипс для больницы, но производственных помещений отстроил с запасом. У него же там и работники по возведению «Родового гнезда» проживали.

За то время, что я сидел в поместье Куроедова, в Ореховке неплохо оборудовали производство пигментов. Запас химикатов был приличный. Ксенофонт Данилович рассчитывал производить красители до середины лета и нового пополнения компонентов.

Меня в первую очередь интересовал красный стрептоцид. В отличие от анилина, выпускать стрептоцид килограммами нам не требовалось. В первую очередь по той причине, что мы держали в секрете само наличие вещества. Лечил старец чудотворными травами, пусть и дальше продолжает этим заниматься. Нам поддерживать репутацию клиники на уровне чудес на руку. И потреблять килограммами стрептоцид не будем.

Вторым по степени необходимости был анилин, получаемый нами из гидроксида калия, и его производное — пурпурный краситель.

Кадмий красный я оставил под вопросом. В принципе, наладить и его выпуск сможем, но надо ли так разрываться? Наборы масляных красок в пару десятков цветов выпускать точно не будем. Пусть художники кого другого ищут. Мы показали направление, приучили творческих людей к удобству тюбиков, и достаточно. Найдутся наверняка предприимчивые купцы, кто организует производство тех же марсов или охры.

Мой самый грамотный в химическом деле специалист — Ванька — уже вовсю занимался выпуском анилина. А я решил на основе этого органического соединения синтезировать бриллиантовый зелёный для клиники и аптеки. В качестве красителя он нестойкий, быстро смывается, зато противомикробные свойства хорошие.

И, собственно, на этом всё. Смысла выдавать несколько оттенков красного да ещё ядовитого и дорогого не видел. Купцы у нас и пурпур с руками оторвут.

Провозился я в Ореховке ровно до того момента, когда снова была объявлена постройка парохода. Правда перед этим отметили Пасху. Неоднозначное мероприятие получилось. Батюшка сам службу провёл (здоровье позволяло). Естественно, и ночное пасхальное богослужение. Притом что бдительность по охране старца усилили, ночка у телохранителей получилась очень уж нервной.

В качестве поощрения отец Нестор исповедовал егерей. Мои все в обязательном порядке подготовились к Причастию на ночной Пасхальной литургии Святых Христовых Таин. Даже немцы. Они перед Рождеством дружно перешли в православную веру. Насмотрелись чудес старца, наслушались и, так сказать, уверовали.

Моя охрана и егеря в Крестном ходе участия не принимали, оцепили территорию вокруг церкви и отслеживали перемещение людей. Мне же в обязательно порядке пришлось прослушать о переходе от мрака язычества к свету христианства и вознесении Христа.

Священники, кроме отца Нестора, были в белых одеяниях, а старец своему имиджу не изменил, зато проповедь провёл с воодушевлением. Далее продемонстрировал себя с лучшей стороны хор. Прихожане все дружно стали подпевать и под звон колоколов понесли алтарники, запрестольный крест и запрестольную икону Божьей Матери.

Далее двигались священники с церковными регалиями и завершал шествие отец Нестор с трикирием и крестом в левой руке. Пренебрегая всеми правилами Крестного хода, за правым плечом старца следовал Фёдор, и никто не возражал против подобного самоуправства.

— Прямо душа звенит, — заботливо прикрывая пламя свечи ладонью, поделилась со мной графиня Новосильцева своими впечатлениями.

Я особой разницы между предыдущими Пасхальными полунощницами не заметил. Разве что охрана не ходила никуда и свечей не держала. Интересно, какой отчёт в Петербург по поводу происшествия с отцом Нестором они отправили? Не добавят ли нам ещё вояк? Не хотелось бы.

Из Оренбурга получили письмо о результатах расследования. И… и я не понял тех результатов. Похитители хотели пророчеств для себя лично в плане обогащения, чудес, и ничего конкретного. Зря мы на демидовских управленцев подумали. Что, впрочем, не помешало заняться покупкой земельных наделов для себя.

После праздничных Пасхальных дней началась рабочая рутина. В этом году авральной постройки парохода не было. Хотелось бы спустить его на воду до середины лета, но это непринципиально. Главное, вообще его построить.

Работников в этом году пришло не меньше, опыт мужики уже имели. К тому же слухи о том, что здесь кормят и платят, разошлись по округе. Меня совершенно не удивило, когда стали приходить крестьяне Гундорова, того же Куроедова (не те, что зимой бежали, а другие) и прочих соседей. Те, кто договорился с помещиками об аренде земли, пахали и сеяли, в дополнительной работе не были заинтересованы, а у многих пароход стал единственным средство для обеспечения семьи.

Кого-то Алексей забрал на стройку в Ореховку. Кого-то я сагитировал перебраться в Александровку на возведение новой церкви и богадельни. Часть мужиков отправил на производство кирпича, добычу горючего сланца и изготовление цемента.

Мои владения напоминали привычную картину. Артели ремесленные, паломники, купцы и активное движение различных товаров. Зря соседские помещики так пренебрежительно отнеслись к трудовому ресурсу. Потом-то сообразят, что их земли некому обрабатывать, не из чего получать доход, но я к этому времени уже заимею непоколебимую репутацию «доброго барина».