Время платить по счетам

Глава 19

— Понятно, — задумчиво протянул я. — Что же, предупрежден, значит вооружен. Спасибо, Филипп Денисович, за информацию.

Я встал, неторопливо достал из карманов брюк две пачки сторублевок и положил их на стол.

— Вот ваши деньги за сентябрь, перед встречей специально заскочил в бухгалтерию и забрал. Решил не ждать конца месяца и отдать сейчас, раз видимся сегодня. Здесь двадцать тысяч.

На мгновение глаза генерала довольно блеснули. Он сразу же спохватился, принял невозмутимый вид, сухо кивнул, сгреб деньги одним движением, открыл ящик стола и отправил пачки туда.

— Это всё, конечно, хорошо, но я давно хотел с тобой серьезно поговорить, — заявил генерал.

— Слушаю, — пожал я плечами. Внешне остался безразличным, но внутренне напрягся.

— Ты же понимаешь, что я тебе помогаю не из-за этого? — уточнил Бобков, показав взглядом на ящик.

Я промолчал, ожидая продолжения.

— Вижу, ты умный и хваткий парень, такие нужны стране, — на голубом глазу заявил первый заместитель председателя КГБ. — Сейчас, как сам понимаешь, наступили новые времена. Вперед выдвигаются инициативные, умеющие зарабатывать люди с лидерскими качествами. Но Комитет и партия не может допустить, чтобы такие потоки денег оставались без контроля. Поэтому у меня есть к тебе серьезное предложение.

«От которого нельзя отказаться, в лучших традициях мафии», — мысленно дополнил я.

В слух же сказал:

— Внимательно вас слушаю, Филипп Денисович.

— Для начала нужно ввести в руководство компании пару человек.

«Начинается, девяностые не наступили, а уже попытка отжима в лучших традициях бандитов и товарищей в погонах», — во рту внезапно пересохло, сердце облило леденящим холодом предчувствия беды. Внешне я остался спокойным, внутренне напрягся, готовясь к большим проблемам.

— Чего молчишь? — искоса глянул генерал. — Есть возражения?

— Жду, когда вы назовете этих людей, — хладнокровно пояснил я.

— Двадцать пять процентов «Ники» и «ОСМА-авто» отдашь нашему человеку — бывшему полковнику КГБ, он скоро будет увольняться по выслуге лет. Десять — Володе Гусинскому, ты его помнишь. Думаю, тридцать пять процентов хватит, чтобы партия и Комитет могли быть уверенными, что твои компании будут работать на благо нашей Родины.

«Слова то, какие работать на благо Родины. Только ты, ими просто прикрываешься, чтобы наложить лапы на мои фирмы», — мрачно подумал я.

— Что скажешь? — прищурился генерал.

«Отказывать сразу нельзя, сожрут с дерьмом. Не Бобков, так эти родители „золотой молодежи“, значит надо потянуть время, а там видно будет».

— А что сказать? — я развел руками. — Пока услышал предложение, но не понял, что я за это получу? Озвучьте все «про и контра»[16]. Тогда буду ясно представлять возможные выгоды и последствия. Начните с плюсов, это интересует больше всего. Минусы я и так немного представляю.

— Ладно, начнём с плюсов, — кивнул генерал. — Твои проблемы с родителями пострадавших я улажу. Можешь даже не менять показания, сами всё сделаем. С Бадри и Березовским тоже всё решим. Борис тоже работает на нас. Кто его курирует, я знаю. Один жесткий намек, что мы всё знаем и накажем, он сразу обосрётся и думать забудет, чтобы сделать тебе и твоему дружку Барсамяну что-то дурное. Его психотип личности детально изучен, никаких проблем не предвидится. Если грузин не отступится, посадим. Возможно, он окажет сопротивление и будет убит при задержании. Тебе стоит только этого захотеть. Это первое. Второе — за тобой и твоими фирмами будет стоять государство и КГБ. А значит, перед вами откроются любые двери. Выходы на больших людей, все документы, лицензии, разрешения будут подписываться моментально. Комитету никто не откажет. Вы сможете свободно ездить по всему миру. Тебе и твоим компаниям будет оказана любая возможная поддержка, если понадобится, даже кредит многомиллионный получишь под свои проекты. Отданная часть бизнеса окупится сторицей. И никакие сраные рэкетиры или чиновники даже пикнуть на тебя не посмеют. Порвем на фашистский крест.

— Заманчивое предложение, — задумчиво протянул я. — Что будет, если откажусь?

— Тебя и твои компании уничтожат, — буркнул генерал. — Дело даже не во мне и КГБ. Те люди, с которыми ты вошел в конфликт, избиения детей и твоего отказа изменить показания не простят. А государство и КГБ защитить не сможет, ты же отказался принимать нашу помощь. Возможно, какое-то время ты, твои друзья и фирмы ещё просуществуют. Но конец будет печален. Вас сожрут, пережуют и выплюнут. Тебе все легко давалось: богатство, миллионы, нужные связи, поездки заграницу. Теперь пришло время платить по счетам. Что скажешь?

— А что сказать? — криво усмехнулся я. — Разве у меня есть выбор?

— Правильно, — самодовольно улыбнулся генерал. — Конечно, нет. Так ты согласен?

— Это уже не важно, согласен или нет, — грустно вздохнул я. — Другого выхода нет, наверно. Но есть одна просьба.

— Какая? — насторожился Бобков.

— Мне нужно ещё месяца полтора, — твердо заявил я. — Все важные решения мы принимаем коллегиально. Надо убедить товарищей пойти на ваши условия. Это будет непросто. Мне понадобится время, чтобы убедить коллег, провести кое-какие операции, подготовить документы. Ну и чего греха таить, есть и небольшой личный интерес: нужно завершить некоторые дела с компаньонами, завязанные на меня. Только когда я выполню перед ними обязательства полностью, можно приступить к изменению состава учредителей.

— С твоим немцем Германом и «Бастион-охраной»? — уточнил Филипп Денисович, показывая свою осведомленность. — Или с Абхазом и Абреком?

— С ними тоже, — уклончиво ответил я.

— А если я потребую, чтобы ты все сделал в течение недели? — колючий взгляд Бобкова буравил моё лицо.

— Тогда ничего не получится, — я обескуражено развел руками. — Я отвечаю за каждое свое слово и выполняю все свои обязательства. Это мой краеугольный принцип, если хотите. Можете казнить, но за неделю сделать ничего не получится. Да и убедить моих товарищей будет очень сложно.

Бобков насупился. Минуты две он хмуро молчал и явно о чем-то напряженно думал.

— Ладно, пусть будет так, — недовольно буркнул он. — Месяц у тебя есть. В крайнем случае, дам ещё одну дополнительную неделю, но не больше. Товарищей из Управделами и Международного отдела я попридержу, этот срок никто трогать тебя и твои фирмы не будет. С Березовским и Бадри решай сам, тут я тебе не помощник. Во всяком случае до того времени, пока наш договор не вступит в силу.

— Пойдет, — я неохотно кивнул. Всем своим видом демонстрировал, как расстроен грядущими перспективами уступить часть компании, но осознаю: другого выхода нет. Естественная и ожидаемая реакция для Бобкова. Конечно, я был недоволен. Но и впадать в уныние, опускать руки и поддаваться шантажу не собирался. В голове лихорадочно крутились мысли, как грамотно выйти из ситуации, не допустить генерала к своим активам и сохранить все созданные предприятия.

— Но учти, — погрозил пальцем Бобков. — Попробуешь обмануть — пожалеешь.

— За кого вы меня принимаете? — я сделал вид, что оскорбился. — И в мыслях не было.

— И, кстати, заметь: по стрельбе в Штатах тебя никто не трогал и претензий не предъявлял, и даже будущие поездки в другие страны не запретили, потому что я прикрыл, — многозначительно заявил Бобков. — Хотя если сочтешь себя самым хитрым и будешь вести мутные игры, все твои приключения могут рассмотреть и под другим углом. На следующей неделе в твой офис заедет наш сотрудник, кстати, тот самый полковник, который в будущем станет соучредителем. Снимет с тебя показания о покушении. Заодно с ним познакомишься.