Время платить по счетам

Глава 1

В зале аэропорта нас поджидала целая делегация. Во главе группы встречающих стоял сверкающий белозубой улыбкой Ашот. Как всегда коммерческий директор выглядел великолепно: небесно-голубой двубортный костюм, на загорелой шее под расстегнутым безукоризненно отглажено белом воротничке змеилась толстая золотая цепь. Блестящие от лака черные французские лоферы с желтой металлической пряжкой делали Ашота настоящим франтом, выделяя даже среди толпы модно одетых пассажиров, встречающих и провожающих в «Шереметьево».

Неоднократно говорил, что на улице он выглядит слишком ярко и аристократично, как инопланетянин среди пещерных людей. И, естественно, притягивает к себе внимание и вызывает нездоровое оживление у окружающих.

Старики, пережившие войну, всю жизнь одевавшиеся тускло и серо, «как все», при виде Ашота стреляли неодобрительными взглядами.

«Буржуй проклятый», — читалось в их глазах. — «Ишь, напялил на себя дорогих шмоток, разоделся как попугай. Нет на тебя товарища Сталина».

Молодежь, понимая, что со своими джинсами, надутыми «штанами-бананами», кооперативными рубашками и футболками, выглядит на фоне Ашота убого, завидовала. Уголовники-профи, наоборот, испытывали желание «пощипать жирного фраера», а гопники просто мечтали набить моднику морду и забрать толстый кошелек.

Мои деликатные предупреждения друг игнорировал, по-прежнему предпочитая элегантные и дорогие вещи. Проблем он не боялся. По Москве Ашот передвигался исключительно на личном транспорте: выкупленных в УПДК у дипломатов сто двадцать четвертом мерседесе или «БМВ» с акульей мордой. Иногда его сопровождал здоровенный охранник — боксер-супертяж, мастер спорта, Саша.

Сергей, Володя и Денис выглядели попроще — все трое в джинсовых костюмах.

Вова в классическом темно-синем «Вранглере», Сергей, как и полагается, таинственному и страшному начальнику СБ — в мрачном черном «Ли», Денис — в классической «варенке». Одеты хорошо, но в общем людском потоке «Шереметьева» сильно не выделяются.

— Миша, дорогой, здравствуй, да, — сияющий от счастья коммерческий директор буквально набросился на меня и стиснул в объятьях со всем пылом горячего южного темперамента. Я даже сумку и чемодан не сумел удержать. Они с глухим стуком упали на пол, прямо под ноги.

— Здравствуй, Ашот, я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся я. — Отпусти, задушишь же в объятьях. Как ревнивец Отелло бедную Дездемону.

Пришедшие с ним парни тоже сверкали довольными улыбками и обнимались с Саней. Олегу аккуратно потискали плечо и пожали руку, чтобы не потревожить рану. Об Анне тоже не забыли. Серега и Денис с хитрыми огоньками в глазах с двух сторон чмокнули покрасневшую секретаршу в щечки, а Володя галантно поцеловал руку и вручил заранее приготовленный букет роз.

— Зачем так говоришь? — приятель наконец-то отпустил меня и отстранился. — Я просто рад тебя видеть, да.

— Я тоже. Только Олежку так не обнимай. У него пулевое ранение свежее, — предупредил я.

— Знаю, да, — Ашот сразу посерьезнел. — Анна сказала. Хорошо, что вы все живы и относительно здоровы. С остальным мы справимся, да.

— Привет, Михаил, — подошедший начальник службы безопасности протянул крепкую ладонь. Я с удовольствием её пожал и обнял товарища. Сам он инициативу проявлять не спешил, подчеркнуто соблюдая субординацию. Затем также поздоровался с Вовой и Денисом.

— Мы на всякий случай «Скорую» сюда пригнали с врачом и медсестрой, — деловито заявил Серега, когда взаимные приветствия закончились. — Недалеко от «Шереметьево» стоит, ждёт, на всякий случай. Можем сразу отвезти Олежку в клинику.

— Не надо мне ни в какую клинику, — недовольно пробурчал Квятковский. — Царапину получил. Уже почти зажила. А вы, небось, и бабки потратили.

— Да разве это бабки, — ухмыльнулся Володя. — Четвертак главврачу, десятку экипажу, и всё, вопрос решен. «Скорая» на всех парах мчится оказывать помощь раненному на коммерческих фронтах кооператору.

— Значит так, медиков отпускаем, нас нужно развезти по домам. Сколько у нас машин? — уточнил я.

— Я на «мерсе», как обычно, — доложил коммерческий директор. — Могу тебя домой забросить. Парни на «девятке». С нами ещё офисный «Ниса» приехал, тот, что мы у поляков выкупили, там человек десять может разместиться.

— Замечательно, — улыбнулся я. — Тогда забрасывай. Ребята пусть остальных подкинут. Сегодня отдыхаем, а завтра в десять у меня совещание. Там все текущие и будущие дела обсудим. Чтобы все были как штык, в том же составе, как обычно. Ивану скажешь, в восемь утра быть у подъезда.

— Михаил Дмитриевич, это мои обязанности, а не Ашота Ервандовича, — вмешалась Анна. — Я Ване сама сообщу, наберу из дома. Если его не будет, жена передаст.

— Ладно, — кивнул я. — Тогда поехали. Хочу домой. Соскучился страшно…

Как только мы уселись в машину, Ашот посерьезнел и повернулся ко мне.

— Дед тебя видеть хочет. Просит заехать к нему. Серьезное дело есть, да.

— Прямо сейчас? — поинтересовался я.

— Что ты, нет, конечно, — Ашот даже замахал руками от возмущения. — Это не так срочно. В течение недели к нему заглянуть, нормально будет.

— Ладно, разгребем дела на работе, заглянем, — пообещал я.

— Только ты об этом предварительно скажи, да, — оживился товарищ. — Дед хочет стол накрыть, встретить тебя как гостя дорогого. После землетрясения, к нему до сих пор люди приезжают выразить благодарность. У него уже две комнаты и сарай подарками забиты, там и твои есть. Надо забрать. Везут со всей Армении, но больше всего из Спитака, Ленинакана, Кировакана и Еревана.

— Подожди, Левон Суренович месяца три назад их передавал, — удивился я. — Помнишь, мы даже пробовали отказаться не вышло. Пришлось забирать, чтобы твоего деда не обидеть. На грузовике вывозили. Какие ещё две комнаты и сарай? Откуда?

— Так новые передают, да, — вздохнул Ашот. — Даже те, кто не могут приехать, через родственников в Москве. Деда подарками для тебя и всех нас просто завалили. И я людей понимаю, да. Только представь, десятки тысяч спасенных жизней детей, родителей, жен, братьев и сестер. Это бесценно, да. Вот и благодарят, как могут, от души. Каждый день, новые подарки приходят. Посылки по почте присылают, люди привозят. Всё едут и едут.

— Понятно, — вздохнул я. Придется наверно склад арендовать, или дом частный купить и те подарки, что ребята не заберут, складировать. Та ещё проблемка.

Ашот повернул ключ, машина ожила, загудела и тронулась с места. А я откинулся на сиденье и прикрыл глаза, переносясь мыслями в прошедшие события. Пришлось тогда попотеть, чтобы спасти людей в Армении. Пару раз по тонкой грани прошел. Тяжело было, но справились. Ещё один жирный плюсик в карму заработал. Даже если больше ничего не успею сделать, уже не зря получил шанс на вторую жизнь…

Всё началось в конце лета восемьдесят седьмого, на веранде дома Левона Суреновича, когда мы сидели и неторопливо потягивали из хрустальных бокалов сладкое домашнее вино…

— Значит, ты, Миша, утверждаешь, что тебе приснился вещий сон, что седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в десять часов сорок одну минуту в республике произойдет землетрясение? Будут разрушены Спитак, Ленинакан и Кировокан, множество населенных пунктов поменьше, погибнут десятки тысяч, сотни станут инвалидами и около полумиллиона лишится жилья? — уточнил патриарх. Лицо деда было непроницаемым. Только прищуренные глаза внимательно наблюдали за мною, фиксируя малейшую реакцию.

— Да, — кивнул я. — Утверждаю. Более того, полностью уверен: все так и произойдет. Если мы ничего не сделаем, все произошедшее будет на нашей совести.

— Хочешь, чтобы я что-то начал делать, чтобы избежать трагедии из твоего сна? — хладнокровно продолжал задавать вопросы Барсамян, продолжая изучать мое лицо.

— Да, Левон Суренович, хочу, — кивнул я. — Понимаю, мои аргументы вызывают, у вас сомнение.

— Вызывают, — подтвердил дед, неторопливо поставил бокал на столик и продолжил: — Ты хоть бы подумал, как бредово это звучит со стороны. Тебе приснилось, что в Армении землетрясение, дома падают, люди погибают, республика лежит в развалинах. Бежишь ко мне с воплями: «Караул, давайте что-то делать». Потому что тебя напугал кошмарный сон. И как думаешь, что я должен в таком случае ответить?

— Послать меня на три веселых русских буквы, — криво ухмыльнулся я. — Но у меня есть несколько весомых аргументов. Помните, я вам рассказывал о будущих изменениях в стране? Вам ничего не показалось подозрительным? Например то, что бывший комитетчик лежит в одной больнице с татуированным уркой, и делится с ним откровениями на такие темы?

— Конечно, показалось, — кончики губ чуть поднялись, изображая ироничную улыбку. — На это несоответствие я обратил внимание в первую очередь. Но ничего не стал предпринимать. По двум соображениям. Первое: после первой беседы не заметил у тебя гнили, отметил умение общаться, уважать старших и увидел хорошее отношение к Ашоту. А своему жизненному опыту я доверяю.

Второе: в жизни бывает всякое. Конечно, никакой комитетчик в больнице тебе ничего рассказывать не мог. Но мало ли, может у тебя среди однокашников, добрых знакомых из уголовной или ментовской среды имеются знающие люди, намекнувшие на подобное развитие событий. Звучит невероятно, но жизнь порой выкидывает такие коленца, что никакой фантастический роман не сравнится. Я проверил твою информацию по своим каналам, получил подтверждение и дальше копать не стал.

— Если вы намекаете, что я могу быть на связи у товарищей из КГБ, то зря, — ухмыльнулся я. — Я не стукач. Могу использовать ментов или комитетчиков, заплатить им за решение вопроса. На этом все наше сотрудничество заканчивается.

— Не буду скрывать, первая мысль после нашей встречи была именно такая, — невозмутимо подтвердил дед. — Но её пришлось почти сразу отбросить. Тогда ты со своей биографией не представлял никакого интереса для Комитета. На всякий случай мои люди тебя проверили. И убедились: типичный мелкий уголовник или как модно говорить у высоколобых ученых-криминалистов — «асоциальный элемент». Я тоже внимательно наблюдал за тобой, пока не понял очевидную вещь.

— Какую же? — криво усмехнулся я.

— Ты, Миша, типичный авантюрист, «один на льдине» и ни с какими товарищами из органов и бандитами не связан, — спокойно ответил патриарх.

— Вот видите. Получается, маловероятно, что я мог знать о будущих переменах в стране.

— Маловероятно, но не исключено, — заметил Левон Суренович.

— А что если я скажу, что начал видеть вещие сны, сразу после того, как оправился от ножевого ранения и вышел из больницы?

— Сказать ты можешь всё что угодно, — усмехнулся Барсамян-старший. — Как и я. Главное доказательства. А я их пока не вижу.

— Тогда вот вам ещё один повод для размышления. Поинтересуйтесь, с каким ранением я поступил в больницу, и какой прогноз давали врачи, — продолжил я. — Шансы выжить были минимальны. Вернее, их вообще почти не было. Но я не только выжил, но и рана очень быстро затянулась и меня выписали. Через месяц я уже работал грузчиком и тренировался в боксерском зале. Все это элементарно проверяется.