С чем вы смешиваете свои краски? - 2

«Папа с малолетним сыном идут по улице. Зима, вьюга. Окрестности Лиговского проспекта.

— Папа, папа, а почему в России хипей нет?

— Холодно, сынок, холодно».

Появился прикол у хиппи женского пола не носить лифчик, а у наших преподавателей в универе новая головная боль — проверять, кто из девиц без этой детали одежды пришёл. Жаль, что не на ощупь это проверялось. Как всё изменится через какие-то тридцать-сорок лет. Никому не будет дела до того, есть у дамы лифчик или нет. Конечно, всегда найдутся заинтересованные в этом вопросе мужчины, но точно без идеологической подоплёки. И уж никто не станет устраивать комсомольское собрание, чтобы осудить девушек за отсутствие бюстгальтеров.

Ладно, лифчики, у девушек резко стали укорачиваться юбки! Это какой-то праздник для глаз! В школах, конечно, за этим следили. В короткой юбке на уроки не пускали. Но когда такая ерунда останавливала наших девиц? Они придумали крепить к короткому подолу волан. Не раз и не два я наблюдал учениц возле моей бывшей школы. Вышли за ворота и — фьють! — закреплённая на кнопках часть юбки удалялась, дальше девушки шли, сверкая коленками, и привлекали своим видом мужское население всех возрастов.

Мои знакомые девушки за модой следили в обязательном порядке. Светка довольно быстро обрезала все подолы своих нарядов и на причитания своей мамы не реагировала. Аня и Лиза Жаровы в этом плане были более консервативны. Их юбки укоротились ненамного. Скорее всего, авторитет отца сказывался.

Летом 1973 года мы с Жаровыми провели на даче вместе не более недели. У Михаила Ивановича закончились съёмки моего любимого «Аниськина», но какая-то работа на киностудии продолжалась.

— Забывать стал текст, — жаловался Михаил Иванович. — Прямо неудобно перед людьми. Столько дублей лишних пришлось сделать.

Я тоже засиживаться на даче не собирался. Были некоторые дела в Москве, которые нужно закончить.

Когда началась учёба в высшей школе КГБ, Светкины танцульки пришлось прекратить. Подруга немного обиделась, к тому же пояснять я ничего ей не стал. У дяди Вовы проконсультировался насчёт прослушки квартиры и телефона. Они вдвоём с Ильёй всё облазили и заверили, что если и было то, что ставили давно ГРУшники, это всё снято.

Гарантии, что меня снова не возьмут на контроль, никто не давал. К тому же в комитете произошли серьёзные изменения в этом плане. Андропов вывел отдел прослушивания в самостоятельное подразделение — 12-й отдел КГБ, который подчинялся ему лично. Прослушивание телефонных разговоров в стране обрело невиданные масштабы. Особенно это касалось верхушки власти.

Вообще-то существовал запрет на подобную деятельность по отношению к сотрудникам партийного аппарата. Зато никто не запрещал прослушивать тех, кому звонили аппаратчики. Специально подбирались и обучались телефонистки с музыкальным слухом, которые могли определять по голосу, кто именно звонил. В целом образовалась серьёзная контролирующая машина за «верхами» и «низами».

Пропаганда самого лучшего социалистического строя работала везде и во всем, и бдительные комитетчики приглядывали за тем, чтобы оно так и было. В начале семидесятых кризис советской командно-административной системы ещё только намечался. Страна выглядела мощной державой, а КГБ грозной силой.

Мне «со стороны» было видно, что несильно это помогало: усиливалось желание части граждан уехать за рубеж, в магазинах наблюдался дефицит товаров народного потребления, экспорт нефти и газа увеличивался, как и импорт зерна. Но пропаганду стремления к идеалам социализма никто не осмеливался оспаривать. Кстати, я тоже.

Эту систему просто так не своротить и не изменить. Моя деятельность — это крохотная капля море. Ну, увидел я на прилавках детских магазинов новые игрушки, и что? Ни на политическую обстановку, ни на уровень жизни внутри страны это не повлияло. Тотальный контроль со стороны КГБ не изменит ситуацию в лучшую сторону ещё долгие годы.

Безусловно, не всем пришлось по душе смена руководства КГБ. Но комитетчики привыкли скрывать свои истинные желания. Как бы ни был Владимир Петрович предан Семичастному, воздействовать на перестановки в верхах не смог, даже имея на руках мои предсказания. В глазах многих сослуживцев Андропов не считался идеальной кандидатурой.

Брежнев сделал Андропова председателем КГБ, прекрасно зная о его доносах на своих товарищей в тридцатых годах и не самой лучшей роли в «ленинградском деле». Зато Леонид Ильич любил держать на ключевых постах людей, в чём-то запятнавших себя. Именно такие служили ему преданно и рьяно. К тому же Андропов извлёк урок из событий в Венгрии, где он был в середине пятидесятых послом. Он собственными глазами наблюдал, как легко партия может потерять власть, если дать народу много свободы. А значит, необходимо не только сохранить, но и усилить идеологический контроль и цензуру. Увидев в Будапеште, как на улицах вешали сотрудников госбезопасности, он на всю жизнь сохранил этот страх.

Из многих книг и воспоминаний, которые я читал в своё время, получалось, что от Андропова в первые годы прихода к власти Брежнева мало что зависело прежде всего по той причине, что он сам откровенно побаивался Суслова и Кириленко. Эти аппаратчики оспаривали право на роль второго секретаря ЦК и даже имели кабинеты на одном этаже с Брежневым. Порой получалась двусмысленная ситуация, когда Суслов и Кириленко давали прямо противоположные приказы Андропову.

Ему, занявшему должность председателя КГБ, приходилось согласовывать решение многих вопросов с этими двумя секретарями ЦК. При этом оба не любили Андропова, стараясь всячески подставить его. К примеру, Суслов во время отпуска Кириленко мог отдать какое-то распоряжение, а вернувшийся Кириленко тут же его отменял. Типичная такая крысиная возня.

Мало кто из простых сотрудников КГБ подозревал о подобных «закулисных войнах». Да и мне эти знания не давали абсолютно никаких привилегий. Как и то, что Андропова считали врагом Косыгина. Председатель КГБ боялся, что косыгинские реформы приведут к ослаблению социально-политического строя. Лично у меня не было ни малейших сомнений, что, став Генеральным секретарём в 1982 году, Андропов не столько не мог, скорее не хотел реформировать общество. Брежнева же нелюбовь Андропова к Косыгину вполне устраивала. К тому же Андропов при вступлении в должность в 1967 году не имел своей команды и тех, кто выступал за него, в отличие от Семичастного. С точки зрения Брежнева, это был лучший выбор.

В качестве поощрения на пленуме ЦК Андропова избрали кандидатом в члены Политбюро. Брежнев щедро раздавал авансы на будущее.

В лице Андропова Брежнев приобрёл себе преданного пса на долгие годы. После смещения Хрущёва Косыгин возглавил правительство, а Подгорный — Верховный Совет. Это были соперники Брежнева. Не сразу, но Косыгина он заменил Николаем Александровичем Тихоновым, избавился он и от Подгорного, других видных партийцев. Андропов безоговорочно поддерживал эти перестановки. Вот что значит, правильного человека поставить у себя за спиной!

Изменить и как-то сдвинуть всю эту внутрипартийную кухню я не мог при всём желании. Это только в книжках герои лихо находят оружие и исполнителей, чтобы убрать неугодных. В реальности, чтобы подобраться к кому-то из этой элиты, недостаточно иметь пистолет. Вспомним для начала, что руководители такого уровня имеют серьёзную охрану и бронированные автомобили. К тому же у меня были собственные цели и непосредственные задачи на этот период времени.

Начнём со всем известного предателя Полякова. Ну-ка, кто без гугла, без соответствующей литературы вспомнит его имя, должность по годам? Вот и я не помнил. Владимиру Петровичу рисуночек подсунул, где был изображён кто-то лысый по фамилии «Поляков» из ГРУ. И усё… Ожидаемо, что мою фитюльку комитетчик покрутил с долей недоверия. Так-то я его ни разу не обманул. Всё что изображал, случалось. Подумаешь, дату убийства Кеннеди не вспомнил, зато предупредил, что будет смена власти в Америке.

А что с Семичастным не сработало, так это вопрос не ко мне, а к Брежневу. Кто же знал, что он так сумеет всё повернуть?

— Учись, Сашка, как нужно подбирать осведомителей, — вернулся вскоре к моему рисунку Владимир Петрович. Видимо подразумевалось, что нашлись таковые у него в ГРУ. — Есть такой Поляков Дмитрий Фёдорович. В этом году получил назначение в Индию. Когда вернётся, неизвестно.

Ситуация была паршивой. Как донести информацию о том, что это предатель? Меня в качестве осведомителя использовать нельзя. Я предложил слепить «липу». Отправить послание чинам ГРУ о том, что Поляков работает на ФБР.

— Как же поздно ты мне сообщил, — сокрушался Владимир Петрович. — Трудно что-то предпринять. Письму могут и не поверить.

Насчёт того, почему я поздно «вспомнил», было объяснение. Мне запомнилось, что Поляков работал на американцев пятнадцать лет (сколько лет на самом деле он был агентом, я не в курсе). Но судя по тому, что я услышал, он уже агент, и давно. Не рассчитал я годы работы предателя ещё и по той причине, что знал, когда его расстреляли — в 1988 году. На встрече президентов США и СССР Рональд Рейган попросил Горбачёва помиловать Полякова и обменять на любого агента, но приговор к тому времени привели в исполнение.

— Что-то ещё давай, вдохновляйся, — не отпускал меня дядя Вова. Нарисовал корону, пояснил, что ФБР назовёт генерала «алмазом в короне». — Ах, он ещё и генералом станет?! — совсем взбеленился Владимир Петрович.

Я его понимал, но ничего поделать не мог. Проблеял, что Поляков переснял телефонные справочники Генерального штаба и ГРУ, забив последний «гвоздь в крышку гроба». Владимир Петрович снова потряс моим рисунком, сожалея об упущенных возможностях. Моё упоминание о даче, где возможно (я не был уверен по годам) хранятся в тайниках доказательства, несильно помогло. Даже при условии, что КГБ найдёт ту дачу, вламываться и учинять обыск без санкции прокурора нельзя, мы ничего не докажем.

Единственное, что утешало, мы узнаем от того источника, когда Поляков вернётся в страну, тогда и начнём копать со всем усердием.