Венсеремос!

Глава 22. Выстрел грянет

Второй раз на подиуме у бровки поля заполненного до краев ипподрома Вася чувствовал себя поуверенней, тем более, что он торчал там для массовости, а выступали другие. Фронтлайнером работал, в основном, Че — не иначе, нахватался у Фиделя с его способностью без бумажки толкать речи часа на три-четыре.

— В Латинской Америке одно за другим происходят события, которые раньше были либо невозможными, либо редчайшими и исключительными, — каждый из четырех микрофонов разносил голос Гевары по всему полю и дальше, на ближайшие улицы. — И каждое из них бьет и по интересам, и по репутации Вашингтона. Сперва Боливия, затем Перу, сейчас Аргентина! То, что сейчас в Белый дом пришли республиканцы, принципиально ничего не меняет. И республиканцы, и демократы следовали доктрине Монро, хозяйничали в Латинской Америке, как на своем заднем дворе. Хватит!

Ипподром взорвался аплодисментами, криками и свистом. Все четыре недели до выборов Хунта революционной координации работала, как проклятая — это вам не четырехмиллионная Боливия, не тринадцатимилионное Перу, в Аргентине живет двадцать четыре с хвостиком миллиона человек! Не говоря уж о промышленности и возможностях. Да и население тут особенное, самое европейское во всех латиноамериканских странах — «итальянцы, говорящие по-испански». Все просто — диктует пампа, аргентинская степь, чисто географический детерминизм. Плантации в степи не разобьешь, а значит, и негров завозить не нужно, а индейцев повыбили как раз в ходе «завоевания пампы», а кто остался — ассимилировали. А для заселения привлекали именно европейцев, ехали по преимуществу итальянцы. Вот и получилась такая любопытная страна, с гаучо и фернетом.

На выборы работали перонисты и вооруженная оппозиция, пахали члены штаба и профсоюзные лидеры, рабочие и студенты. Столичная хунта в последнем усилии удержать власть объявила о запрете избираться Перону, на что генерал ответил призывом голосовать за своего сторонника из числа левых Эктора Кампору.

— Наш континет, — продолжал вещать Че, — практически однороден, мы говорим на одном языке, даже с бразильцами мы легко объяснимся. Классовая ситуация в Латинской Америке настолько одинакова, степень самоидентификации классов с теми же классами в соседних странах так велика, что мы можем говорить о «латиноамериканском интернационале». Нас объединяют язык, обычаи, общие хозяева. Практически однотипны степень и форма эксплуатации, а также ее последствия — как для эксплуататоров, так и для эксплуатируемых. Везде абсолютное превосходство удерживает североамериканский монополистический капитал. Марионеточные или слабые и трусливые местные правительства не в силах ослушаться приказов своих хозяев. США достигли почти максимума господства на континенте — и потому любое изменение ситуации грозит им потерей преимуществ.

Кампору — вот он стоит на подиуме в первом ряду, лыбится во все тридцать два зуба — выбрали с первого же захода, как ни упирались военные. Пятьдесят пять процентов голосов! Кампора тут же предложил социальный пакт — отказ от насилия. И практически сразу подал в отставку, назначив досрочные выборы, на которых (та-дамм!) уже можно баллотироваться Перону.

Армию загнали в казармы, генералы Онганиа, Пистарини и некоторые другие тоже предпочли свалить в отставку и вообще из страны — вон, Уругвай или Парагвай за речкой, перешел по мосту и ищи их, свищи. А студенты и рабочие, почуяв свою силу, по всем городам и весям принялись формировать отряды «милисианос». Ну, это они их так называли, до настоящих пока было как до Луны, но Вася со товарищи приложил немало сил, чтобы наладить хоть начальное обучение, структурировать и малость вооружить людей.

Вот на поле их сейчас, наверное, четверть. Молодые, патлатые по нынешней моде, все за битлами тянутся, глаза горят… Не профукать бы такой ресурс.

— Наша местная олигархия окончательно утратила способность сопротивляться империализму и превратилась в его покорного приспешника. Выбора нет: либо революция на континенте будет антиамериканской, либо это будет не революция, а карикатура! — отмахнул сжатым кулаком Эрнесто и немного отступил назад, передохнуть и прокашляться.

Астма не донимала его уже без малого три года, и он мог говорить долго. Что он и делал во всех городах по маршруту — в провинции митинги собирались куда как многочисленные, поскольку сыграл еще и вечный мотив противостояния со столицей. И делал это точно как Фидель — качаясь от микрофона и к микрофону, нависая над трибуной, жестикулируя, делая драматические паузы. В конце концов Кастро-старший оратор не из последних, вот и выучился Че произносить речи у одного из лучших.

— Пока что мы видели лишь череду военных переворотов, когда группа офицеров свергает другую или же гражданских правителей, чья деятельность перестала отвечать интересам местных каст или империалистических держав. Сегодня основная линия действий США на континенте — это использование грубой силы для подавления нашей свободы!

Че на мгновение замолчал, оглянулся на Васю и опять заговорил в микрофоны.

— Нам известно о принятом североамериканцами плане «Пума». Де-факто они создают интернационал преступлений и предательства. И мы говорим в ответ — долой!

Ипподром взревел «Долой! Долой! Гнать гринго!», люди махали флагами и поднимали транспаранты и плакаты. Точно так же выглядел аэродром Буэнос-Айреса, когда прилетел Перон. Встречать его пришли тысячи и тысячи сторонников, левых и правых. Последних набралось существенно меньше, уж больно активно левые зачищали «эскадроны». Да и вообще правая движуха сильно потеряла в популярности, вот большая часть правых и предпочла от греха отсидеться по домам. Но пришедших все равно хватало и организатору встречи Роберто Уолшу пришла в голову счастливая идея — запустить из динамиков «Эль пуэбло унидо». Пели всем аэродромом, невзирая на убеждения. Потом уже, когда все расходились, случилось несколько стычек, но, принимая во внимание взрывной характер аргентинцев, вялые — трудно бить морду человеку, с которым ты только что пел «когда народ един, он непобедим».

— В Латинской Америке вооруженная борьба ведется сегодня в Гватемале, Колумбии, Венесуэле, Сальвадоре; первые ростки такой борьбы пробились в Бразилии. Вспыхивают и гаснут и другие очаги сопротивления. Практически во всех странах созрели условия для общей борьбы, в результате победы которой должны возникнуть как минимум единый левый фронт всего континента.

Генерал, как прилетел, на первой же пресс-конференции, прямо там, в здании аэропорта, заявил о согласии избираться и назвал своего вице-президента — Эрнесто Гевара де ла Серна. Сказать что мир от этого заявления офигел — все равно что ничего не сказать. Партизан, боевик, теоретик вооруженного захвата власти — и выборы??? Причем формально комар носу не подточит — аргентинского гражданства никто Че не лишал, хоть Фидель и дал ему права урожденного кубинца. Причем дал юридически безупречно, не лично Геваре, а «любому иностранцу, не менее двух лет воевавшему в рядах Повстанческой армии до 1959 года, при этом не менее года в звании команданте».

Ух, что творилось после заявления Перона в Вашингтоне! Генерал и так не был «их сукиным сыном», а тут еще такой выверт! Не меньше встряхнуло и Москву, судя по возросшей частоте запросов от товарища Кузнецова. Фидель по этому случаю разразился трехчасовой речью, по всей Латинской Америке прошли манифестации в поддержку. Вася ухмыльнулся — резко скакнули продажи мерча с канонической фоткой, а значит, у Хунты революционной координации прибавится денег.

— Мы вправе задать вопросы: какими будут плоды этого фронта? Мы уже давно утверждаем, что в силу крайней близости характеристик разных стран Латинской Америки борьба рано или поздно неизбежно примет континентальную форму. И мы готовы следовать примеру великих революционеров и освободителей Сан-Мартина и Боливара! Мы готовы следовать примеру не пожалевших жизни для свободы континента команданте Хорхе Масетти, священника Камило Торреса, команданте Римака Синче! На их место встают новые лидеры — Маруланда в Колумбии, Караче в Венесуэле, Тупак Амару в Андах.

Услышав свое имя, Вася даже поежился — его до сих пор не отпускала тревога, уж больно на живую нитку скроили все процедуры безопасности. Тогда, в Сальте, после трансляции пресс-конференции Перона, Гевара сказал, что необходимо организовать марш на столицу.

— Я против, — сразу заявил касик. — У нас ни черта не готово, отряды разрознены и действуют как бог на душу положит.

— Зато их много, это настоящий подъем масс, chico!

— Да, я знаю, как марксизм относится к массам. Но мы не сможем обеспечить тебе безопасность, а погибать только из-за следования марксистским догмам глупо. Тем более тебе, нашему знамени.

Они тогда крепко поссорились и почти не разговаривали некоторое время, до того как Че упрямо скомандовал марш на столицу и сухо объяснил:

— Я не имею права сейчас отсиживаться! Если откажусь ехать в Байрес, скажут, что я струсил и все, привет.

— Ладно, тогда я с тобой. Возьму ребят Иская, Ильича и еще несколько человек. А, еще надо взять Монику с кинокамерой, пусть снимает.

Колонны из северо-западных провинций двинулись на юг, следом за эмиссарами Хунты революционной координации и агентурой Габриэля. Тот чуть не плакал от бестолковщины происходящего — приходилось светить лучшие кадры, но колонны прошли Тукуман, Сантьяго и вошли в Кордобу как нож в масло — противники словно попрятались. Все напоминало Васе недавний марш с Торрихосом из Чорчи на Панаму — везде партизан встречали с энтузиазмом, присоединяясь к походу. И везде распевали «Когда народ един» — песня за каких-то два месяца пронеслась лесным пожаром по стране и уже встала вровень с «Маршем перонистов».

— Абсолютно справедливо стремление к тому, чтобы избежать ненужных жертв. Поэтому очень важна возможность достичь освобождения Аргентины мирным путем. Но следует помнить, что эта возможность получена в результате уличных протестов, всеобщей забастовки, борьбы партизан и городских подпольщиков — мы не строим иллюзий относительно наших врагов, но говорим им «Берегитесь! Берегитесь народного гнева!»

От митинга в Кордобе, где от края и до края ипподрома Вася видел только головы, осталось ощущение могучей волны, несшей их в столицу. Рабочие, члены профсоюза, леваки, студенты, перонисты и коммунисты — все слушали Гевару, как зачарованные. Энергия, шедшая от толпы, чувствовалась физически и гасила все сомнения и тревоги.

— Между борцами за свободу сегодня существуют серьезные противоречия, это не является тайной. Эти противоречия мешают диалогу и примирению, но противник повсюду наносит нам удары — и эти удары должны заставить нас сплотиться, прямо сейчас. И тот, кто поймет неизбежность этого раньше других и создаст столь необходимый союз, заслужит благодарность народов. Настало время забыть о наших разногласиях и все наши силы отдать общей борьбе.