Кистепёрые

Она грустно улыбнулась.

– Когда мужчины становятся веганами, на защиту рода поневоле становятся женщины.

Я сказал успокаивающе:

– Уже разрабатываются роботы с искусственным интеллектом. Ими можно заменить мужчин.

Она сказала так же грустно:

– Женщин мужчины уже заменяют. Пока только в постели.

Бесшумно подкатил столик с двумя чашками кофе и блюдцами с горками сахарного печенья.

Я переставил одну чашку и блюдце на стол перед нею, себе взял другую. Жанетта улыбнулась, манеры ухаживать за женщиной даже по таким пустякам выдают мужчину прошлого поколения, нынешний возьмёт только своё, чтобы не намекать женщине, что она то ли безрукая, то ли просто неуклюжая, обязательно прольёт или рассыплет.

Она взяла чашку, с наслаждением вдохнула ароматный запах.

– Как хорошо. Единственное, чего недостаёт в вашей удивительнейшей байме.

Мне почудился некий намёк и скрытый вопрос, ответил насторожённо:

– Да что особенного? Таких полно. Все развивается, баймы тоже. Тем более, компы всё продвинутее, всё как бы для человека.

Она сделала осторожный глоток, поинтересовалась с неподдельным интересом:

– У вас, догадываюсь, очень мощный? Таких энпээсов ни в одной игре не встречала! Сперва совсем тупые, а теперь вот уже не отличишь от реальных! Я бы поклялась, что живые!

Я ощутил холодок в груди, Грандэ уверяет всех, что мы программы в некой вселенской игре, весь мир кем-то создан для какой-то цели, то ли ведутся некие расчёты, то ли просто симуляция для развлекухи.

– Графика, – согласился я, – совершенствуется. Помнишь времена, когда шестнадцать цветов были революцией?.. И потом пришли двести пятьдесят шесть, тру колор и пошло, покатило. Четыре-ка вообще супер, а восемь и шестнадцать уже как-то не очень и удивили.

– Это да, – согласилась она. – К чудесам привыкаем быстро.

Я сказал со скромной гордостью:

– У нас квантовый на нейроморфных цепочках, самая новая разработка. Не цепочки даже, а сеть. Постоянно растущая. Прогресс набирает скорость, от нас уже не зависит.

– Сам по себе?

– Да, – ответил я. – Как-то так. Непонятно, но так. Все мы не прочь притормозить, но наш общий Адам думает иначе. А мы, отдельные человечики, делаем то, что задумал он, хотя нам по отдельности и неведом его великий замысел.

Она похрустывает рассыпчатым печеньем, поглядывает с интересом поверх края чашки, щёки от горячего кофе раскраснелись, в глазах живой блеск, даже почудилось, что за эти несколько минут за общим столом помолодела ещё больше.

– Здорово, – сказала она. – Хоть и непонятно. У вас большой коллектив?

Я двинул плечами.

– Как в песне про коммунизм, половина сотрудников ни на что не способна, а вторая половина способна на всё.

Она улыбнулась, оценив шутку.

– Я бы выбрала вторую половину. Сейчас можно на всё пойти ради безопасности.

– Вселенная не позволит, – сообщил я. – Постоянно усложняется, трансформируется, а что ждёт впереди во тьме космоса, может знать только тот, кто её сотворил. Да и то… скорее, хочет увидеть, что получится.

Она сказала весело:

– Через миллиарды лет?

– Это слишком оптимистично, – ответил я рассудительно, – а вот через триллионы триллионов… А что?.. Пройдут и они, как с белых яблонь дым.

Она вздрогнула, зябко повела плечами.

– Даже подумать такое нервительно. А представить…

Взглянула, как показалось, с неким подтекстом, разговоры с женщиной о Вселенной в самом деле как-то не очень, я по всем стандартам должен о том, как бы вдуть ей без обязательных пролегоменов, и вообще разговор должен мчаться в этом русле, даже когда оба не прочь повязаться, но сперва на эту тему вот такая игра, это как бы аперитив для разжигания аппетита.

– Сможем и переможем! – сказал я. – Всё на свете…

Она произнесла с ещё более зримым подтекстом:

– Всё?

Я прямо взглянул ей в глаза.

– Мы же молодеем, не так ли? Пора проверить и другие возможности.