Шелест 1

Глава 26

Меня определили в центр четырёхлучевой звезды, по лучам которой выбита вязь плетений связанных в единый конструкт. На вершинах расположились четверо учителей гимназии, представители разных стихий. Вид у них, самый что ни на есть торжественный, и несмотря на ожидаемо слабый дар, к делу они подошли со всей ответственность, чтобы я проникся. Ну или это нужно им, чтобы лишний раз убедить себя, что они делают по настоящему важное дело.

В принципе, для инициации подобные сложности не нужны, достаточно одного одарённого и пары пасов руками, с несложным плетением. Сильные одарённые и вовсе способны активировать дар самостоятельно. Но при вот таком подходе получается сразу определить к какой именно стихии имеется предрасположенность у ученика, и каков его потенциал.

Так-то, одарённые могут использовать плетения любой стихии. Однако, если «Огненный шар» огневика будет сопоставим с фугасом полевой пушки, то у воздушника того же ранга потянет хорошо как на ручную гранату. Иными словами смысла использовать плетения не своей стихии попросту нет.

Не произнеся ни слова, бравая четвёрка синхронно проделала определённый порядок пасов руками, к слову, тоже совершенно не нужные, и я почувствовал как сквозь меня словно пропустили слабый разряд электрического тока. От неожиданности я вздрогнул и едва не выплюнул заряд мата. Хорошо хоть сдержался. Мне-то наплевать на всю эту торжественную лабуду, но не хотелось обижать тех, кто положил свою жизнь на алтарь образования. Пафосно? Возможно. Но при всей моей циничности, я уважаю учителей. Правда.

Вязь плетений на лучах вдруг засветилась, ровным слабым голубоватым светом. Видели как светится в темноте фосфор, вот что-то подобное. Разве только, Лиза рассказывала мне, что вязь близкой мне стихии должна испускать более яркое свечение. Но у меня похоже дар настолько слаб, что и не отличить какой из лучей ярче.

— Что скажете, коллеги? — произнёс Иванов.

В этом году его класс выпускной, а потому место на вершине луча стихии воды принадлежит ему. Ну и руководит тут так же он.

— Универсал, — произнёс представитель земли.

— Слабый универсал, — уточнил воздушник.

— В потенциале третий ранг, не так уж и плохо в его ситуации, — подытожил огневик.

Ага. Универсал значит. То есть, я смогу использовать с равной эффективностью плетения любой из четырёх стихий. Явление весьма редкое и связано, скорее всего, с моим нестандартным появлением в этом мире, и благодаря тесной связи с единым информационным полем Земли. Иного объяснения у меня нет, потому что все известные универсалы неизменно были сильными одарёнными. Я же какой-то нонсенс.

Для общего понимания, среднестатистическому одарённому чтобы получить первый ранг нужно затратить порядка четырёх месяцев. В зависимости от потенциала этот срок может либо увеличиваться, либо уменьшаться. В моём случае он составит больше двух лет, а второй я смогу получить и вовсе лет через пятнадцать. Даже в случае с Лизой, у которой потенциал всего лишь на два ранга выше моего, ситуация куда лучше.

Впрочем, это тоже относительно, ведь к пятидесяти годам она сможет подняться всего лишь до четвёртого ранга. Так что, если она не пожелает связать свою жизнь с сельским хозяйством, то ей придётся, как и мне, рассчитывать только на свои мозги. Слава богу она это понимает, не строит иллюзий и усердно грызёт гранит науки, выбрав специальность архитектора.

Был ли я расстроен? В принципе нет, ведь говорил же, что никогда не делал ставку на дар. Хотелось бы конечно, но если нет, то ничего страшного. В конце концов я выходец из мира лишённого магии и для меня это норма. Хотя чего греха таить, конечно же хотелось пускать молнии из задницы. Но, чего нет, того нет.

— Пётр Анисимович, вы теперь можете взглянуть на своё вместилище, — произнёс воспитатель.

— Угу. Уже смотрю.

Я конечно ставку на дар не делал, но не узнать, что именно происходит во время инициации не мог. Как не пропустил и вопрос относительно вместилища, а потому знал, что нужно постараться заглянуть внутрь себя. Следуя инструкциям уже прошедших через инициацию, я постарался это повторить и у меня получилось. Между прочим не так чтобы и трудно, хотя конечно некоторой концентрации требует. В будущем я буду проделывать это походя, не прилагая никаких усилий. Ну это и понятно — во всём нужна сноровка, закалка, тренировка.

Итак, всё как и описывали другие. Вместилище представляет собой эдакий кристалл к вершинам граней которого тянутся, так называемые жилы, а я бы сказал каналы, концы которых постепенно размываются и теряются в пространстве. Когда научусь выходить в изнанку, то увижу разлитую вокруг Силу, эдакий безбрежный океан, переливающийся всеми цветами радуги.

М-да. Ну, то, что я вижу назвать каналами или жилами язык не поворачивается. Эдакие хиленькие нити, да ещё и беспрестанно трепещущие, того и гляди оборвутся. По сути именно они-то и определяют развитие вместилища, основы, на которой и держится дар. Именно по этим каналам идёт насыщение Силой, которой затем оперирует одарённый. Ну что тут сказать, всё грустно.

— Универсал? — искренне удивилась мать.

Отец досадливо крякнул. Ну вот как так может быть? С одной стороны весьма редкое явление и несомненная удача, с другой столь слабый дар, ставящий на всём крест. Это можно сравнить с миллионом помноженным на ноль. Ничто. Гримаса судьбы.

— Вы чего так расстроились-то? Никто ведь не надеялся на чудо, — с искренней улыбкой попытался подбодрить их я.

Сам я расстроенным не выглядел, да и не был. Нет, где-то там в глубине души конечно же теплилась надежда, а вдруг. Но это было настолько глубоко, что об этом даже говорить не стоит. И день этот должен был быть самым рядовым. Ну почти рядовым.

— Как бы то ни было, теперь ты настоящий одарённый. Предлагаю отметить это событие, — произнёс отец.

— А вот с этим я согласен, событие это достойно того, чтобы его отметить, — поддержал его я.

Правда, я вкладывал в эти слова совершенно иной подтекст, но родителям это знать пока ни к чему. Есть у меня кое-какие планы, которые я довольно долго откладываю на потом. Тянуть и дальше не вижу никакого смысла.

— Предлагаю сходить в кофейню. Мы там в прошлом году отмечали инициацию Лизы, — высказал я своё мнение.

Оно конечно можно и в трактир благо возраст мне уже позволяет, а родители давно закрывают глаза на мою полную самостоятельность. Но тяга к сладкому у меня никуда не пропала, а потому бокалу вина я предпочёл ароматный кофе с заварными пирожными. К тому же, не следовало забывать и об одноклассниках. Из меня конечно получился тот ещё товарищ, но угостить-то сам бог велел.

— Пётр поздравляю. Извини, с урока не отпускали, — подошёл ко мне Ванька Смирнов.

— Латынь, — вспомнил я расписание.

— Она.

— Карл Зиновьевич меня любит особо, — не сдержался я от ухмылки.

— Это точно, — подтвердил сосед по поместью, и один из немногих одноклассников с которым я поддерживал отношения.

— Пётр Анисимович, поздравляю с инициацией.

А вот это неожиданно. Остроухова Ксения, подружка Смирнова. Я ни при чём! Это не я выдал их роман. Кто-то из младших гимназистов застукал их целующимися, и разболтал остальным. Признаться, я думал, что смущение оттолкнёт их друг от друга. Но на деле они лишь почувствовали облегчение и перестали скрываться. Остроухова уже прошла инициацию с вполне себе средним потенциалом седьмого ранга. Ване это предстояло через неделю, но не думаю, что и у него будет выше или ниже среднего.

— Благодарю вас, Ксения Аркадьевна. Мы собираемся в кофейню, не присоединитесь к нам? — предложил я.

— С удовольствием, — ответил за двоих Ваня.

Подруга лишь по хозяйски взяла его под ручку. В принципе они оба застенчивые, но когда оказываются вместе, то хорошо друг друга дополняют и поддерживают. Мать с отцом при виде этой картины понимающе переглянулись. Хм. Ну о-¬¬о-очень понимающе. У них у самих глаза так заблестели, что мне захотелось срочно отправить их в ближайшую гостиницу, дабы выпустили пар. До них я не верил в то, что такое возможно в принципе, но эти двое до сих пор любили друг друга, и похоже с каждым годом только крепче.

На выходе из гимназии к нам присоединился мой молочный брат, Илья, который вот уже год как стал полноправным боевым холопом и проживает со мной в Воронеже. Отец прекрасно знает о том, что я снимаю квартиру, а значит есть где его разместить. После моего возвращения из Владимира батюшка просто объявил мне свою волю, и я не стал обострять.

Поначалу мне пришлось изрядно понервничать, пока сельский увалень наконец адаптировался в городе. Это он на деревне первый парень, а тут оказался объектом насмешек и розыгрышей. Ну и сам с завидным постоянством попадал в различные передряги.

Однако, дураком Илья никогда не был, а потому делал выводы, мотал на ус, и постепенно менялся, адаптируясь под новые реалии. Возможно оттого, что становиться за плуг ему категорически не хотелось. А с момента как князь отблагодарил матушку увеличив наши пахотные угодья вдвое, работы так же стало больше, и рук соответственно не хватало.

Несмотря на жаркий день, одет мой молочный брат в кафтан, под которым прячется пара двуствольных пистолетов, на спине в ножнах закреплён тесак, а в петлях на рукавах метательные ножи. Сам я вооружён только ножами и своей палкой-шпагой. Ну вот никакого желания расслабляться. Я ведь так и не выяснил, кому именно перешёл дорогу настолько, что он готов был пригласить наёмного убийцу аж из Владимира.

Праздничный стол удался на славу. В смысле, я налопался торта, пирожных и мороженного от пуза. Мне вполне по карману питаться так хоть каждый день. Но ведь тогда это была бы еда, а хотелось праздника. Поэтому я намерено обходил кофейню стороной, хотя сам кофе пил регулярно. Коль скоро в квартире теперь есть постоянный жилец, то и набор посуды появился и продуктов стало куда больше, а главное, есть кому готовить и прибираться, хотя ему это и не нравится.

— Принимайте угощение! — выставив на стол коробку полную пирожных, возвестил я на всю столовую гимназии.

Вообще-то я их принёс не только на свой класс, но угостил и остальных. Заказ вышел настолько дорогим, что батюшка даже неодобрительно покачал головой. Однако возражать не стал ведь это мои деньги. Причём полученные не с игры.

С одной стороны, я ещё не успел пустить по ветру честные трофеи. С другой, оружейник Дудин заявил, мол, так дело не пойдёт и я должен получать свою долю с продаж образцов изготовленных по моим чертежам. Был и третий источник, я зарабатывал тем, что рисовал лубки.

Тут правда заработок и вовсе копеечный, но это ведь для души. Тем паче, что я рисовал не привычный в России лубок, а самые настоящие комиксы, ещё и протравливал на медной пластине, для печати. Вот так я стал своеобразным писателем, ага. Кстати книжонки разлетались как горячие пирожки, только подавай Хотя больших денег всё же не приносили…

— Надо же, поскрёбыш, а празднует так, словно великий одарённый в мир пришёл, — хмыкнув заметил боярич Ворохов.

Этот так же недавно прошёл инициацию и в отличии от меня имел потенциал девятого ранга. Это конечно побольше, чем у великой княжны, заканчивавшей первый курс московского кадетского корпуса, но ума он так и не нажил.