Турнир

3. Габи

После завтрака она немного поработала в библиотеке. Всего, быть может, около трех часов. Но вскоре вынуждена была прерваться, поскольку ей позвонила старшая дочь графа д’Алансона - одна из наиболее доверенных подружек Эвы Сабинии, - и сообщила, что принцесса хочет собрать у себя этим днем новых и старых друзей.

- Не бранч[86], - щебетала в трубку «глупышка» Олимпия, которая на самом деле отнюдь не дура и всегда себе на уме, - не ланч. Быть может, дневной раут[87]? Оксюморон[88], разумеется, но по сути верно.

- Право, не знаю, Олли, - ответила Габи на приглашение. – Это так неожиданно…

Сейчас она была занята весьма интересным делом. Сидя в библиотеке Палаццо Коро, она по совету старшего брата изучала «Историю магии в примерах, происшествиях и анекдотах» Иоакима дель Фиоре и была всецело поглощена этим захватывающим чтением. Дель Фиоре умел писать интересно и просто об очень непростых и крайне сложных для понимания аспектах прикладной магии, не забывая при этом сдабривать свой рассказ краткими историческими экскурсами, связанными с тем или иным случаем колдовства. В общем, Габи было жалко прерываться на самом интересном месте, и она собиралась вежливо, но непреклонно отказаться от посещения императорского дворца, тем более, что оргия, в которой она участвовала вместе с Эвой Сабинией, случилась всего лишь несколько дней назад. Однако принцесса по-видимому предвидела такой поворот дел и попыталась заранее определить пределы безумия.

- Габи, - ответила Олимпия на ее возражения, – принцесса просила передать, что очень хочет видеть вас у себя во дворце, и что все будет скромно и без излишеств…

Трудно сказать, знала ли Олимпия о тех безумствах, безрассудствах и излишествах, которые творились там и тогда в личных апартаментах принцессы, но даже, если и знала, что с того? Она передала сообщение, Габи его приняла, обдумала и поняла, что у нее попросту нет выбора:

«Придется ехать!»

А ехать на прием во дворце, каким бы скромным по уверениям организаторов он ни был, означало соответствующим образом одеться, - платье туфли, то да се, -подобрать подходящие драгоценности, - как минимум, серьги, перстень и колье, - нанести на лицо грим и, разумеется, сделать прическу. Впрочем, платье, белье и драгоценности – не вопрос, когда гардеробная стараниями старшего брата похожа на не самый маленький в столице бутик, а в заговоренном сейфе спрятана настоящая княжеская сокровищница. Что же касается всего остального, камеристка Габи - Камилла, даже не будучи ведьмой или колдуньей, умела творить маленькие и большие чудеса, как с дамской боевой раскраской, так и с волосами своей хозяйки. Так что часа через два, не явившись на «дневную вечеринку» первой, - что есть по определению моветон, - но и не сильно опоздав, чтобы не обидеть этим Эву Сабинию, Габи прибыла в девичьи покои в императорском дворце и нашла там обычное уже общество почти в полном сборе.

Общество это, к слову сказать, являлось для Габи довольно приятной по нынешним временам компанией. Три десятка гостей: ближайшие подруги и фрейлины принцессы и несколько молодых мужчин, большинство из которых участвовали в Турнире и в настоящее время входили в группу лидеров. Среди них оказался, разумеется, и князь Трентский. Он в последнее время стал крайне популярен при дворе при том даже, что общество занимал непраздный вопрос: отчего же он не появился прежде? Красив, умен и обходителен, великолепный спортсмен и отличный танцор, и это, не говоря уже о его знатном происхождении: аристократ из хорошей семьи и при этом сильный маг. Правда, Габи знала о нем кое-что еще. Что-то, о чем в окружении принцессы знали только Э’Мишильер и герцогиня Перигор. Александр являлся не просто высокообразованным колдуном, он был настоящим ученым и изобретателем волшебных машин. Их разговоры с Трисом – во всяком случае, те, при которых ей посчастливилось присутствовать, - поражали глубиной анализа обсуждаемых проблем, широтой и разнообразием интересов обоих собеседников, а также их невероятной эрудицией. А приборы, которые она увидела в башне Людовика, - когда побывала там с ответным визитом вместе с Трисом и Марией, - попросту поражали воображение.

Впрочем, с князем Трентским было связано еще одно странное обстоятельство. Несмотря на то, что он участвовал в Турнире, - а значит, лелеял надежду стать принцем-консортом будущей императрицы, - в последнее время он выказывал Габи совершенно неуместные, по ее мнению, хотя и приятные знаки внимания. По всему выходило, что он ею, как минимум, увлечен. Это заставляло ее нервничать и испытывать при встрече с ним привычное по прошлой жизни чувство неловкости и, пожалуй, даже неуверенности. Не то, чтобы он был единственным, кто с ней флиртовал. Отнюдь нет. Но он делал это как-то уж слишком искренно, и вот это пугало Габи больше всего.

- Рад вас видеть, - вежливо улыбнулся Александр, объявившись возле ее кресла.

- Успели соскучиться? – подняла она бровь, одновременно протягивая руку для поцелуя.

- Последний раз я видел вас тридцать три часа назад.

- От такой скрупулезной точности меня даже в дрожь бросает! – холодно улыбнулась Габи.

- А по вам незаметно, - снова улыбнулся он, отпуская наконец ее руку, которую неприлично долго удерживал в своей.

- Думаю, - сказала она тогда, решившись пойти на обострение, - когда-нибудь нам все равно придется поговорить об этом, как взрослым людям. О принцессе Брабантской, впрочем, тоже.

О том, что выпад удался, она узнала сразу же. Князь Трентский не успел отвести взгляд, и она увидела то, чего еще ни разу не видела в его глазах. Растерянность. Смятение. Едва ли не испуг.

«Так ты в самом деле влюблен! – опешила Габи. – Влюблен, но боишься признаться в этом даже самому себе… А с Натье[89] ты, стало быть спишь! Просто замечательно: одну имеем, другую любим, на третьей хотим женится, и в результате все при деле!»

Открытие заставило ее мысленно поморщиться. Ей – в ее обстоятельствах, - его любовь была, вроде бы, ни к чему. Ей только смятения чувств не хватало для полного счастья! Однако и отказываться от такого завидного кавалера не хотелось тоже.

«Однако отчего бы с ним для начала не переспать, раз уж Источник сам предложил ни в чем себе не отказывать?»

- Разумеется, поговорим, - Александр взял себя в руки и сделал это очень быстро. - Всегда к вашим услугам, Габриэлла!

«Сукин сын!» - Это была непрошенная, но главное, неуместная мысль, и Габи за нее сразу же стало стыдно. Но она понимала, что, как минимум, отчасти ее раздражение связано с тем, как она себя сейчас чувствует, и какие усилия ей приходится прикладывать к тому, чтобы никто этого не заметил.

- Прошу прощения, князь, - сказала она, вставая из кресла, - но вынуждена вас покинуть. Я должна освежиться. Встретимся позже!

Кивнув Александру, она направилась в дамскую комнату. Не то, чтобы ей, и в самом деле, так уж приспичило или возникла вдруг острая необходимость освежить помаду на губах или пудру на щеках, но туалет, как узнала Габи лишь став сестрой Триса, отличное место, чтобы перевести дух. Остыть, оказавшись во внезапном уединении, выкурить сигарету, и обдумать произошедший только что разговор. Надо бы кроме всего прочего понять, кто ей князь Трентский, и что ему она?

«Что он Гекубе, что ему Гекуба?..»[90]

Адюльтер на пару ночей, легкая интрижка для сохранения тонуса, или нечто куда более серьезное? Но ничего серьезнее безобидного флирта или мимолетного романа она себе сейчас позволить не могла. Слишком сложное для семьи время, слишком большие у нее обязательства перед братом и кланом и слишком непростые личные обстоятельства, чтобы бездумно и безответственно впадать в крайности любви. Обо всем этом, Габи и предполагала подумать в роскошной уборной императорского дворца. Посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что не потеряла ненароком маску холодноватого равнодушия, которую привыкла уже постоянно носить на своем лице, сесть в кресло и, неторопливо покуривая египетскую сигарету, посмотреть на вещи, как бы со стороны. Этот прием, которому ее научил Трис, должен был помочь разобраться в себе и в своих непростых обстоятельствах. Оттого она и прервала разговор с князем Трентским на самом интересном месте, назвав самую уважительную причину из всех возможных: пойти освежиться в дамской комнате. Вот там, среди бронзы, зеркал и метлахской плитки в кобальтовых тонах, переходящих в цвет индиго, все и случилось.

Габи вошла в просторное помещение туалетной комнаты, дверь за ней закрылась, и практически сразу же откуда-то из ниоткуда раздался спокойный женский голос:

- А вот и ты! – произнесла невидимая женщина глубоким контральто[91], и в комнате вдруг стало нестерпимо жарко.

- Покажись! – потребовала Габи, собирая свои нервы в кулак. Как бы ни сложились обстоятельства, она не имела права показать слабость, а значит, должна была не защищаться, а нападать.

Сейчас, кроме жара, словно бы, пышущего из зева хлебной печи, она почувствовала растворенное в воздухе напряжение, ощутила гудящие от напора энергии магические потоки. Насколько ей было известно из объяснений Триса, чужой Источник принципиально непостижим. Так, например, люди, приходившие к ним в палаццо Коро, не ощущали ту магию, что струилась в его древних стенах. Почувствовать ее могли только члены клана, поскольку она была привязана к их крови. Они единственные подпитывались от нее, наслаждались, нежась в ее потоках. Манипулировать этими потоками, однако, могли только Трис и Габи. Источник сам определял своих и чужих, точно так же, как выбирал, с кем из людей будет иметь дело. Поэтому и здесь, во дворце Габи ни разу не ощутила присутствия императорского Источника. Однако здесь и сейчас все изменилось самым решительным образом. Чужой источник, обратившийся к ней сильным женским голосом, находился рядом с ней, и Габи ощущала его всем своим телом, каждым нервом, сердцем, душой и, прежде всего, своим «средоточием». Ее glandula creaturae буквально вибрировала под напором чужой магии. И это никак не могло быть к добру. Чего-чего, а добра от чужого Источника ожидать, насколько она знала, не приходится.

- Покажись! – потребовала Габи, потому что, как сказал кто-то из древних, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

- А не обделаешься со страху? – перед ней возникла высокая статная женщина, окутанная жемчужным сиянием. Из одежды на ней были только украшения: золотые каффы[92] с бриллиантами, многоцветное колье, драгоценные кольца и перстни, ножные и ручные золотые браслеты, украшенные драгоценными камнями и крупными самоцветами.

- С чего бы мне тебя боятся? – удивленно подняла Габи бровь.

На самом деле ей было страшно. Нет, не так. Страх не подходящее слово. Сейчас она испытывала настоящий животный ужас, потому что встреча с чужим Источником не сулила ей ничего хорошего. Но она также помнила, что Э’Мишильер не ведает страха и никогда не опускает взгляд долу. В общем, ей нельзя было отступать, показывать слабость и просить о милости.

- Смелая, - кивнула женщина. – Наглая и глупая. Вы, ублюдки, всегда такие самонадеянные твари! Давно спишь с Тадж’А?