Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд

Будем считать всё это за «условную тысячу».

Если бы в «реальной истории» Таубин был скромнее на обещания, то вполне возможно, за следующие три месяца советский ВПК, раскочегарившись - выдал «на гора» ещё три тысячи…

Итого – четыре.

В «текущей реальности» совершаем «обратный» апгрейд пушки – что облегчит её и без того небольшую технологическую сложность… Отменяем производство 12,7-мм авиационных пулемётов «АП» и пехотных «ДШК», 25-мм зенитного автомата «72-К», 37-мм зенитной пушки «61-К»… Надо ещё подумать, какие ещё системы можно без особого вреда для дела «оптимизировать… Передаём освободившиеся мощности под производство «МИ-3», и…

Можно запросто перед 22 июня получить как минимум семь-десять тысяч 23-мм зенитных стволов.

И, пламенный привет партайгеноссе Герингу!

Трёхлопастный винт от «Хенкеля-111» ему в жирную жоппу и нехай над Фатерляндом летает, як герой шведских народных сказок – Карлесон.

Чтоб не происходили в «текущей реальности», вот такие сценки из «реальной истории»:

«13 июля 1943 года на орловском направлении в наступление пошёл 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта Буткова, имевший задачей захват железнодорожного узла Хотинец. Однако через три дня наступление танкистов затормозилось. Переброшенные против корпуса Буткова части люфтваффе сначала уничтожили зенитчиков — 1484-й зенитный артиллерийский полк ПВО (ЗенАП ПВО) — а затем принялись методично громить штабы, тыловые части, а также охотиться за танками. Понеся тяжёлые потери, корпус фактически был вынужден прервать наступление и прятаться по лесам».

Если такие факты имели место даже в 1943-м году – после якобы «завоевания» советскими ВВС РККА «превосходства в воздухе», то я представляю, что творилось в сорок первом и сорок втором…

Действительно, в стрелковой дивизии РККА даже по «штату-41» имел место быть дикий дисбаланс по средствам ПВО: установок счетверённых «Максимов» «М-4» - 24 штуки, 12,7-мм пулемётов «ДШК» - десять, шесть 37-мм пушек «61-К» и четыре 76-мм зенитных пушек образца 1938 года.

Однако, как это очень часто бывает у нас: графы таблицы «по штату» и «в наличии» - очень часто не совпадали. Например последних, части и соединения Красной Армии, до самого конца войны в глаза не видели… На 22 июня 1941-го года в РККА, вместо штатных 9854 37-мм орудий «61-К» и 11448 12,7-мм пулемётов «ДШК», имелось всего лишь 1382 первых и 2033 вторых. А если ещё учесть проблему с боеприпасами…

Ну а зенитные орудия более крупного калибра, достались ПВО страны или истребительно-противотанковым бригадам. Стрелковые дивизии РККА – их практически не имели, как впрочем и механизированные корпуса.

В течении войны положение с зенитным прикрытием, если и улучшилось - то ненамного, о чём говорит вышеприведённый отрывок.

Только и остаётся, что молча завидовать союзникам.

Хотя их авиация господствовала в воздухе и, зенитчики зачастую шмаляли в воздух - чисто от безделья, скуки и, от нефуй делать…. Тем не менее, в британской пехотной дивизии образца 1942-го года, например, имелось 48 40-мм зенитных пушек, плюс 24 20-мм зенитных автомата.

В Красной Армии, к сожалению - даже в победном сорок пятом году, о таком даже мечтать не смели…

Попрощался я в том же стиле, что и «поздоровался»:

- Всё, можете идти: официальный приказ получите на днях через курьера. И запомните, Таубин…

Показывая на портрет Реципиента на стене:

- …Не оправдать доверие товарища Сталина можно. Но только один раз!

Ну это, как раз случай, когда «на ловца и зверь бежит».

А вот авиаконструктор Яковлев – референт Реципиента по опытному самолётостроению, своей настойчивостью стал напоминать мне отца Фёдора - докопавшегося к инженеру Брунсу по поводу стульев. И я просто-напросто велел посылать его…

Туда - куда и, принято посылать в таких случаях.

Но, ж сцуко, не унимался!

Авиапушка же Волкова и Ярцева - «ВЯ-23», после доведения до ума будет принята на вооружение советской авиации, наравне с авиапулемётом Березина «УБ».

***

Но конечно же, «на удалёнке» чаще всех меня посещали мои «посвящённые» с какими-то своими проблемами и предложениями по их преодолению.

Конечно, чаще всех я имел удовольствие видеть профессора Виноградова, который по долгу службы бывал на Кунцевской даче по два-три раза в сутки и, не удовольствовавшись так называемым «белым стрептоцидом» – эксперименты по которому уже велись в одной из тюремных больниц Москвы, всего меня извёл-высушил по поводу долбанного пенициллина – по капле выдавливая из меня всю инфу, оказавшеюся в «послезнание»…

Гестапо отдыхает!

Как-то раз психанув, я:

- Дался Вам этот «пенициллин», Владимир Никитич! Всё равно он пока нам не светит, как шахтёру Солнце. Проще уже готовую технологию купить или стырить у наших будущих союзников.

Сам думаю:

«Чем у нас там в Британии «Кембриджская пятёрка» занимается?

Хернёй поди всякой… Вот и озадачить их пенициллином!».

Не успел подумать это, как тотчас «послезнание» одарило меня вполне реализуемой заклёпкой:

- Лучше бы насчёт физраствора подсказали нашим светилам военно-полевой медицины… Эээ… Профессор Бурденко и кто там ещё?

Тот, заинтересовавшись:

- Николая Ниловича будет достаточно, чтоб протолкнуть идею - если она стоящая, конечно. «Физраствор», говорите?

Морщу лоб, вспоминая:

- Ну, да! Заменитель крови: дистиллированная вода, смешанная в нужной пропорции с нужными солями. «У нас» физраствор хранился в прозрачном пластиковом мешочке, снабжённом трубочкой, зажимом и иголкой и, вводился раненным в вену прямо на поле боя.

Виноградов удивлённо-недоверчиво:

- Зимой тоже?

И здесь я завис конкретно:

- Эээ… А вот насчёт зимы не знаю, врать не буду.

Напряг память и выдавил по капле последнее, что имел в «послезнании» на эту тему:

- Дистиллированная вода должна быть перегнана в стеклянной посуде, ибо металлы оказывают значительное влияние на жизнедеятельность тканей ранбольного.

- При приготовлении физраствора, соли добавляются последовательно: каждую последующую соль прибавляют только после растворения предыдущей. Для предотвращения выпадения осадка углекислого кальция, через раствор бикарбоната натрия требуется пропускать углекислый газ. Глюкозу добавляют в растворы Непосредственно перед применением, рекомендуется добавлять в физраствор глюкозу… Ну, это видимо уже в госпитале!

Дождавшись когда тот записал, вспомнил ещё кое-что и забрав блокнот с карандашом, нарисовал локтевой костыль:

- Обычные – «подмышечные» костыли, наносят вред организму и вызывают мышечные боли и даже повреждение нервов. При использовании таки же, весь вес тела равномерно распределяется по всей верхней части тела, что делает использование этих костылей более комфортным. Это позволяет больному передвигаться на костылях в течение более длительного периода времени.

Тот, внимательно рассмотрев:

- Материал – алюминий?

Ухмыляюсь:

- Ну не титан же или цирконий!

Скептически вертит головой:

- Алюминия у нас даже на самолёты не хватает.

Повысив голос, твёрдо:

- Значит, надо делать меньше самолётов, чтоб хватало.

Тот пожал плечами, типа, «ты Сталин – тебе видней», а я пошурудив ещё насчёт медицины, выдал:

- А вообще-то в двадцать первом веке, пенициллин и подобные ему «традиционные» антибиотики – это вчерашний день!

Виноградов удивлённо посмотрев поверх очков:

- «Вчерашний день»? Почему, объяснить сможете?

- Ээээ… Смогу, но только постольку поскольку. Ибо, был далёк от медицины - как Вы, Док, положим, от литья по выплавляемым моделям.

Настаивает:

- И всё-таки…?

- Потому что болезнетворные бактерии тоже не стоят на месте и вырабатывают устойчивость к ним.

Виноградов легко соглашается с этим утверждением:

- Ничего удивительного в этом нет: микроорганизмы на сотни миллионов лет старше человечества и за время своей эволюции выработали механизмы приспособления… А что же тогда «сегодняшний день» в двадцать первом веке?

- Не так давно до того, как меня «к вам»… Ну, Вы меня понимаете?

- Понимаю.

Не совсем уверенно, выкладываю:

- Российские учёные выделили новый вид антибиотика из особого рода алкалофильных грибов7.

- «Алко…»… Чего, извините?

- Ну, может с названием я чего-то напутал, но растут эти грибочки в местах высокой концентрации солей. Например, в Забайкалье и в районах Северного Кавказа, которые граничат с Прикаспийской низменностью.

Задумывается:

- Со специалистами-миколагами надо поговорить.

- Конечно, надо! И экспедицию надо отправить за этими грибами, если надо… Чем чёрт не шутит, а вдруг наши микробиологи выделят этот супер антибиотик на зависть Флемингу и всем прочим.

Кстати о грибочках…

Есть у меня на примете ещё один – ну уж очень полезный в народном хозяйстве представитель этого вида фауны.

Но об этом как-нибудь в другой раз, пока не сезон.

***

Ну и напоследок - мысли вслух о нашей военно-полевой медицине, пришедшие в голову.

«Там», мне неоднократно приходилось читать такое:

«Советские фронтовые врачи за 1941-1945 годы вылечили более 17 миллионов солдат Красной Армии, причем эффективность лечения была невероятной – больше 86% раненых солдат смогли вернуться в строй (статистика с 1943 года), а общее число вылеченных превышает 90%».

Ни капли не сомневаясь в героизме фронтовых медсестёр и мастерстве фронтовых врачей, всё же выскажу своё мнение. Со времён Пирогова, наша отечественная медицина очень прагматична: лечить надо тех раненых, которых можно вылечить. Вот перед фронтовым хирургом: кого в первую очередь на операционный стол: раненого в руку или в живот?

Сердце подсказывает, что того – кто тяжелее, то бишь – раненого в живот.

А разум диктует – того, кого можно вернуть в строй.

Что толку тратить время на спасение человека, которого всё равно не спасти, который всё равно умрёт?

Наверняка и «сестрички» вытаскивающие раненых с поля боя, руководствовались теми же соображениями: что толку тащить вот того мужика – с выпущенными и порванными в лохмотья кишками? А этого – с оторванными ногами и уже почти истекшего кровью?

Они всё равно умрут в госпитале.

А пока каждого на себе волочь – истечёт кровью и вон тот солдатик – легко раненый в ногу.

Не вынесенные же с поля боя и не зарегистрированные в госпиталях раненные, не считались ранеными…

Они – «невозвратимые потери» и общую медицинскую статистику не портят.

Жестоко? Не по-человечьи?

А война, это вообще - очень жестокая вещь и, человеческого в ней – ничуть.

***

Кроме профессора Виноградова, меня «на удалёнке» достаточно регулярно посещал Глеб Максимилианович Кржижановский.

В первый раз он явился с вновь испечённым наркомом радиопромышленности - Абрамом Фёдоровичем Иоффе.