Альпинист. Книга 1

* * *

Проснуться помог будильник. Не тот, к какому я привык: электронный, с приятной мелодией. А круглый, механический, с заводом, способный своим металлическим звоном разбудить всех чертей в аду.

Я встал, умылся. Вчера, по пути домой, Костя мне объяснил, что взять с собой из личных вещей и рюкзак у меня уже был собран с вечера.

— Пошел? — холодно спросила мать, не выказывая особой радости по поводу моего похода.

— Пошел, — кивнул я.

— У тебя ведь еще голова не зажила и с больницы ты только. О чем вообще этот ваш Дубинин думает?

Я хотел сказать, что он с нами не идет и вообще не знает о моей травме, но вовремя прикусил язык. Ответил:

— Все будет нормально, не переживай. Вернусь в воскресенье вечером.

— Ладно, — вздохнула мать, понимая, что спорить бесполезно. — На вот, денег возьми.

Она протянула несколько свернутых в несколько раз рублей.

— Зачем? Не надо, — отмахнулся я.

— Как это — не надо? — в голосе прозвенело раздражение. — А ехать ты «зайцем» собрался? Или ты от самого дома пешим походом пойдешь?

Я вновь выругался про себя. Ответил:

— Спасибо. С первой зарплаты отдам.

Эти слова польстили матери, она улыбнулась, спросила:

— Как вообще первый день на работе? Не тяжело было?

Хотелось мне ей рубануть правду-матку, но не стал, скупо ответил:

— Нормально.

Мы попрощались, я закину рюкзак на плечо и двинул в секцию. Несмотря на ранний субботний час, на улице уже мел асфальт дворник. Увидев меня, он улыбнулся, кивнул:

— Никак в поход собрался?

— Собрался.

— Дело хорошее, — дворник улыбнулся в усы, проводил меня взглядом и продолжил мести улицу.

Апрель радовал. Несмотря на раннее время, было не холодно, и днем ожидалось тепло; не жарко до изнурения и не холодно до зябкости. А это значит, что поход будет комфортным.

На душе было хорошо и спокойно. Давно я такого не ощущалось. В последние годы были все какие-то непонятные, наполненные тревогой, суетой. А теперь… Ничего этого нет. Только приятное созерцание утреннего чистого неба, умиротворённое и безмятежное.

К секции я пришел один из первых, из группы был только Генка. Потом пришла Марина и я начал невольно ей любоваться. Девушка был — глаз не оторвать. Она тоже поглядывала на меня, но я не мог понять с каким чувством — заинтересованность или любопытство? Скорее всего, последнее. Повязку с головы я снял, и Марине наверняка было интересно, как я себя чувствую.

Я хотел подойти к ней и первым начать беседу, но пришли остальные участники похода и наш новый руководитель группы, поэтому беседа не случилась.

— Ну что, все готовы? — спросил Володя, здороваясь со всеми и пристально оглядывая каждый рюкзак. — Ничего не забыли? Гляжу, Клим даже гитару взял. Это правильно. Веселей будет. Только при подъеме в лагере оставим. С собой на высоту не потащим.

Парни предложили в шутку все же взять инструмент с собой на восхождение, зарегистрировав с помощью фотоаппарата «Зенит» столь необычное действо и отправив снимок в журнал «Вокруг света».

— А на самом верху песню споем! Про горы! — обрадовался Клим и зычным баритоном запел: — Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг — а так…

Я не смог сдержаться, подпел. И вдруг поймал взгляд Артема. Парень не думал, что я повернусь к нему, а едва увидел меня, сразу же отвел взгляд, смутившись. Я понял, что парень продолжает испытывать угрызения совести по поводу того эпизода с балконом. Надо бы поговорить с Артемом, сказать, что все нормально, все в прошлом. Ни к чему себя мучить и корить.

— А потом Дубинин нам песню споет, — кисло заметил Костя. — О том, что можно брать наверх, а что нельзя. И будет эта песня с пронзительным припевом, полным горечи и боли. И споем этот припев уже мы, когда штрафные круги будем в зале наматывать.

С общими шутками и прибаутками выдвинулись на электричку. Володя купил билеты на свои деньги, хотя мы и предлагали скинуться, но он наотрез отказался.

— Потом рассчитаемся, — ответил он, протягивая каждому его билет.

Мы разместились на улице станции и стали ждать электричку. И только теперь я узнал подробный маршрут нашего путешествия.

Сначала на электричке мы должны доехать до поселка Шмелёв Лог. Оттуда на сельском автобусе, который ходит раз в день, переправиться до села Луговое. С этого поселения и начинается наш пеший ход. Тридцать километров строго на север, по проселочной дороге. Потом на развилке уйти западней. Там, через пару-тройку километров, и начинается тот самый сосновый лес, о котором так все восхищенно отзывались из группы. В лесу, как я понял, есть тропа. Она и выведет через пяток километров к горе Каменке.

— Сделаем подъем вечером, по холодку. Тогда же спустимся. Переночуем в лагере.

— А утром вновь поднимемся наверх? — мечтательно спросил Костя.

— Посмотрим, — ответил Володя. — Не будем загадывать. Ну все, пора. Вон наша электричка подходит.

Мы загрузились и двинули в путь. Вагон покачивало, а в воздухе витала незабываемая атмосфера предстоящего приключения.

Сначала беседовали охотно, обсуждая предстоящий путь, потом, немного устав от болтовни, начали смотреть в окна, за которым проплывал пейзаж.

Клим достал гитару и под одобрительные кивки затянул:

— «О бедном студенте замолвите слово, ему очень тяжко в беде одному».

Текста я не знал, поэтому лишь подстукивал в такт ладонью по коленке. Потом Клим затянул другую песню, и эту все подхватили охотней. Даже я запел:

— «Здесь вам не равнина — здесь климат иной, идут лавины одна за одной».

Клим играл просто, без изысков, в неуклюжей постановке аккордов чувствовался новичок. Но хватало и этого, песня, пробирающая до «мурашек», с лихвой скрывала эти мелочи, словно лавина, накрывающая снегом склон, закрывая его.

— А можно я? — спросил вдруг я, хотя и сам не ожидал от себя этого.

Никогда раньше я не пел в компании, стесняясь этого. Один дома — пожалуйста, а вот при людях не удавалось. А тут…

Все заинтересованно посмотрели на меня. Костя спросил:

— Андрюха, а ты что, на гитаре разве умеешь играть?

— Да так, немного брякаю, — улыбнулся я.

Марина тоже смотрела на меня с любопытством. Клим передал мне инструмент.

Уральские гитарные мастера знали свое дело. Многофункциональность инструмента угадывалась сразу, едва я только взял его в руки. На гитаре можно играть. Гитарой можно отбиваться от диких животных, если вдруг приключится такое в лесу. Из струн можно и вовсе спаять портативную рацию в полевых условиях.

Я взял аккорд, отметил про себя, как же тяжело зажимать лады. Это тебе не «фендер» и не «гибсон». Суровая «Аэлита». Но звук был вполне сносным, и я вскоре привык к ней. Играть я, конечно, умел получше парней — и опыт имелся, и видеоуроков изучил я гораздо больше, спасибо интернету, — потому смог удивить уменьшенными минорными септаккордами и терциями с добавленной ступенью.

Впрочем, играть я стал не что-то запредельное.

— «Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так; если сразу не разберешь, плох он или хорош. Парня в горы тяни — рискни! Не бросай одного его: пусть он в связке в одной с тобой — там поймешь, кто такой».

С вокальными данными у меня было так себе, но я старался, как мог. Впрочем, Владимира Семёновича я не пытался повторить — это непременно окончилось бы безвкусной пародией. Пел своим голосом, пытаясь прочувствовать текст.

Мельком увидел, что Марина смотрит на меня во все глаза, с каким-то откровенным удивлением, узнав меня с новой, до сих пор неизвестной стороны. А вот Артем напротив, сомкнул губы в одну тонкую едва уловимую нить и даже отвернулся.

Остальные ребята одобрительно улыбались, кто-то подпевал. Я закончил петь и сорвал овации.

— Ну Андрюха! Удивил! — воскликнул Клим, хлопнув меня по плечу. — Да ты настоящий мастер! Тебе бы на сцену. ВИА организовать — и на гастроли. Научишь таким аккордам?

— Научу.

— Давай еще одну?

— Да, точно. Давай еще!

— Ну-ка, подождите, — остановил всех Клим. — Сначала перекурить требуется. Уже две станции без перекура.

— Курить — здоровью вредить!

— Здоровья у меня хоть отбавляй, так что не переживай, — паренья глянул на меня, шуточно пригрозил пальцем: — Без меня не играть!

Клим пошел в тамбур покурить, за что получил ряд колких замечаний от других ребят. С ним увязался Генка, желающий составить другу компанию и размяться. Артем тоже решил пройтись по вагону.

Я поднялся с ним. Шепнул:

— Давай поговорим?

— Андрей… — начал тот, состроив кислую мину.

— Хватит бегать от меня. Я же тебе не враг.

— Я не бегаю.

— А что ты делаешь?

Артем не нашелся что ответить.

— Если ты заморачиваешься насчет того случая с балконом — не надо.

— А что мне на нем заморачиваться? Ты сам полез туда! Никто тебя не заставлял! — внезапно злобно выпалил Артем.

Такая реакция меня удивила.

— Видимо я неправильно тебя понял, — тихо ответил я.

Чувства стыда у Артема за то, что он бросил умирать посреди улицы друга у него не было.

— Видимо да, — бросил Артем и ушел в сторону, демонстративно сев на другую сторону.

Я растерянно почесал затылок. Мысли мои были спутанными, и я тщетно пытался понять, что происходит. Вывела меня из раздумий Марина.

— Ребята! — встревожено произнесла она, возвращаясь назад. — Там… в общем, не нравится, что там творится.

Девушка с трудом подбирала слова, не зная, как именно выразит увидено.

— Что случилось? — спросил я.

— Там Клим и Генка… — Марина опять замолчала, моргая и переводя взгляд с меня на Вовку и обратно.

Я глянул в испуганные глаза девушки и понял — нас ожидают большие неприятности.