Это наш дом

— Вы бывали на Пандоре? — оживился художник. — Вот бы побывать там…

— Вам это устроить? — деловито спросил Георгий. — Можно хоть сегодня. Кстати, надо бы и о выставках ваших договориться.

— Выставках, моих? — растерялся хозяин студии. — Разве моя «устаревшая мазанина» кому-то нужна? Мне сосед говорил, что такое давно не в тренде…

— Нужна, очень нужна! — заверил Сергей и вызвал главу Департамента Культуры, Ирину Васильевну Ермолину, добавив к вызову символ Конторы и знак особой срочности.

В студии с легким треском развернулся голографический экран, с которого на них взглянула строгого вида молодая женщина с толстой каштановой косой и карими глазами. На самом деле она недавно отпраздновала трехсотпятидесятилетие.

— Добрый день! — кивнула глава департамента. — И что от меня так срочно понадобилось птенцам Таорая?

— Посмотрите на эти картины, Ирина Васильевна, — повел рукой вокруг Георгий. — Как случилось, что такой художник остался вне вашего внимания?

— Минуту, — нахмурилась глава департамента и всмотрелась в картины, после чего негромко выругалась и потерла виски. — Вы правы, это недопустимый прокол. Сегодня же займусь организацией выставок! Уважаемый художник, вы не могли бы назвать свое имя?

— Глеб, — явно смутился тот. — Иванов. А вы, простите, кто?

— Глава имперского Департамента Культуры, — представилась женщина. — Ваши картины просто восхитительны! Предлагаем вам тур выставок на всех наших планетах.

— И я смогу побывать на Пандоре? — просиял художник.

— Хоть сегодня, — улыбнулась его энтузиазму Ирина Васильевна. — Товарищи вас проводят, если решите ехать сразу. Договора на организацию выставок я пришлю вечером. Также мы хотели бы приобрести несколько картин для художественного музея. Особенно эту, с девушкой на скале, она пробирает до глубины души…

— Мне бы не хотелось продавать оригиналы, — смутился Глеб. — Но копию могу быстро сделать!

— Мы приобретем и копию, — заверила глава департамента.— Также хотели бы снять о вас телевизионную передачу и написать несколько статей.

— Но так же не бывает! — растерянно выдохнул художник. — Мне же все говорили, что моя мазня устарела, что сейчас такое никому не нужно!

— Кто говорил? — зло усмехнулся Сергей. — Бездари, делавшие инсталляции из собачьего дерьма? Это они никому не нужны, а настоящее искусство всегда будет нужно. Вы просто немного не с той компанией сошлись, уважаемый Глеб. Но это поправимо. Если хотите, свозим вас в художественную школу на Лейте, она, правда, совсем недавно открылась, но преподаватели обучались еще в родной реальности, в Тимирязевской академии. Так что преподавание поставлено как должно. Талантливых детей ищут по всем планетам империи. С неделю назад нашли двух молодых орков и гнома из бывших беспризорников, без всякого обучения рисующих так, что засмотреться можно.

— Орков? — удивился Глеб. — Гнома?

— Да, мы не так давно добрались до очень далекой планеты, где живут сказочные эльфы, орки, гномы и гоблины, — улыбнулась Ирина Васильевна. — На самом деле все они — подвиды людей, поскольку могут иметь общих детей. Но внешность экзотическая.

— И там тоже можно будет побывать? — ахнул художник.

— Конечно. Вам доступны любые творческие командировки, какие только заблагорассудится. Вы, главное, рисуйте! Такой талант — это нечто!

— Да я не могу не рисовать, — смущенно потупился Глеб. — Если долго не берусь за кисть, то начинает выкручивать, как с похмелья. Тогда я пойду собираться, очень хочется увидеть Пандору. Она такая красивая!

Переданная Таораем запись закончилась. Иван Николаевич довольно долго молчал, затем растерянно помотал головой и пробурчал:

— Да, такого ребенка выплескивать вместе с грязной пеной крайне нежелательно… Вот только почему он водился с этой падалью? Вот чего понять не могу. Не нашел другой компании?

— Да все просто, — усмехнулся инквизитор. — В той компании девки развратные, они ему давали, а парень слишком скромный, вот и держался за тех, кто хоть иногда, по пьянке до него снисходил. При этом твари беднягу гнобили, утверждая, что его творчество устарело, что такое убожество никому не нужно. И почти убедили, еще пара лет, и Глеб тоже начал бы делать омерзительные инсталляции вместо того, чтобы рисовать.

— Ну, тут все просто, — хохотнул полковник. — Когда у него будет выставка на Ирине, нужно запустить слух, что гений одинок и несчастен. Иринянские веселые девчата своего точно не упустят и обязательно оприходуют парня. Быстро оженят. И не на одной.

— Так и надо будет сделать, — серьезно кивнул Таорай. — Без шуток. Гении чаще всего не приспособлены к жизни, их надо оберегать. А парнишка — гений, это уже ясно. Искусствоведы воют от восторга, по их утверждению, художников такого уровня не появлялось лет сто. А его чуть не погубили бездарные, наглые твари, не стоящие и его мизинца…

— Ничего, повыведем, — криво усмехнулся Иван Николаевич.

— Обязательно повыведем, — согласно кивнул инквизитор.