Это наш дом

Глава 14

Ажиотаж, поднявшийся в бедных странах после того, как имперцы объявили, что готовы за немалые деньги выкупать ненужных родителям детей, поднялся страшный. Особенно в Африке, Ближнем и Дальнем Востоке, Южной Америке. Как оказалось, желающих избавиться от своих чад немало, особенно от девочек. Последним больше всего отличались индусы, правда из глубинки, и индийское правительство попыталось запретить такую практику, однако, получив имперский ультиматум, быстро сдалось и сняло запрет. Правительства остальных стран даже не пытались ничего сделать, хотя формально торговля детьми везде была запрещена.

Никто не понимал, зачем чужакам нужны бесхозные дети. Ведь они даже по всему миру беспризорников выловили — таковых просто не осталось, нигде, ни в одной стране. По имперскому телевидению показывали роскошные интернаты, в которых растили сирот, но верить ли этому люди, давно отучившиеся доверять официальной пропаганде, не знали. Имперцы пока во лжи уличены не были, но все случается в первый раз.

Немало стран Юга и Востока подало заявки на вхождение в состав империи, получить имперские привилегии хотелось всем. Где это видано — все нужное для жизни бесплатно⁈ И при этом можно не работать, если не хочешь. Очень многие люди, особенно неимущие, вербовались в новые колонисты, им обещали землю и все нужное для ведения хозяйства. Больше всего завербовавшихся было в бедных странах Дальнего Востока и Африки. Ведь это давало, помимо всего прочего, имперское гражданство. Для начала третьего класса, но потом можно было заработать и второй, а это сотни лет полноценной жизни впереди. Молодыми и здоровыми! К сожалению, понять, по каким критериям имперцы отбирали достойных для омоложения, никому так и не удалось. Хотя многие и многие пытались.

Репортажи с имперских земель, особенно с других планет, жители бедных стран смотрели, как волшебную сказку, верили и не верили им, ведь там к людям относились, как к людям, а не привычным образом, как к поганому быдлу. Такое казалось невозможным и невероятным, но так хотелось поверить, что хоть где-то все иначе, чем в привычном затхлом мире, где нет никакой надежды на лучшее. Где преуспевает только сволочь, да и та потому, что способна на любую мерзость.

Бофа несла на руках маленькую Тару, ведя за руку ее старшую сестренку, пятилетнюю Мони. У женщины дрожали губы, по ее щекам стекали слезы, очень не хотелось расставаться с дочками, но делать было нечего. Иначе все вместе умрут от голода, муж потерял работу полгода назад и никак не мог найти новую. Из дома продали все, что только можно было продать, почти ничего не осталось. Теперь разве что саму себя выставить на торги, но кому нужна изработавшаяся, потасканная, многократно рожавшая женщина с обвисшим животом, худая только потому, что недоедает? Никому. Вот и пришлось идти в имперскую канцелярию Сиануквиля, поскольку Бофа недавно слышала, что имперцы готовы взять сколько угодно детей и платят за них родителям большие деньги, чуть ли не по двадцать тысяч новых рублей, а это пять лет безбедной жизни для их семьи.

Дойдя до канцелярии, женщина некоторое время постояла перед входом, тихо всхлипывая, затем взяла себя в руки и вошла. Ее встретила улыбающаяся светловолосая девушка европейской наружности.

— Здравствуйте, уважаемая! Вы по какому вопросу?

Она говорила по-кхмерски с неуловимым акцентом, но вполне понятно.

— Вот… — Бофа погладила Тару по голове и снова не сдержала слез. — Дети…

— Пойдемте, я провожу вас к социальному работнику, — помрачнела имперка, с сочувствием глядя на посетительницу.

Идти пришлось недалеко, только до светящейся арки, в нее девушка и завела женщину с детьми. Они оказались в широком коридоре, куда выходило десятка два дверей. Постучав в ближайшую, имперка открыла ее и пропустила внутрь кабинета Бофу. Ее встретила открытая улыбка черноволосой женщины с короткими встрепанными волосами, одетой в обычный имперский рубчатый комбинезон, к которым в Камбодже уже успели привыкнуть. Бофа усадила детей в специальные детские креслица, стоящие у стены, и обреченно посмотрела на соцработницу.

— Здравствуйте! — кивнула та. — Присаживайтесь. Мне сказали, что вы по поводу детей?

— Да… — облизала пересохшие губы Бофа, сама садясь, ее всю трясло. — Слухи ходят, что вы детей берете и родителям за них платите больше, чем сутенеры… Я…

Тут она не выдержала и отчаянно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Сквозь слезы прорывались отдельные слова:

— Нет ничего… Дома куска хлеба нет… Шестеро детей… Соседи из жалости подкармливают… Муж полгода без работы… Меня никуда не берут… Сами третий день ничего не ели… Детей бы накормить…

Имперка молча встала, налила стакан воды и напоила Бофу. Та не сразу успокоилась, еще минут пять всхлипывала. Малышки решили поддержать маму и дружно заревели. Вот их соцработница успокоила очень быстро, она явно умела обращаться с детьми. И вскоре девочки уже самозабвенно играли с красивыми говорящими куклами, забыв о слезах.

— Могу вам только посочувствать, — мягким, проникновенным голосом сказала имперка. — Меня зовут Майа. И сразу скажу, что вам мы поможем и просто так, я же вижу, что вы любите детей. Наверное, не только своих?

— Очень люблю, — подтвердила Бофа, представившись. — Всегда охотно с ними возилась, с самого детства.

Соцработница открыла ящик стола, достала оттуда пачку наличных денег и положила перед собой. После чего пристально посмотрела на кхмерку и негромко сказала:

— Есть два, а точнее, три варианта. Первый, вы берете эти деньги и уходите вместе с детьми, они будут подарком империи вашей семье. Не считаем себя вправе воспользоваться чужим горем. Второй, вы оставляете детей и уходите с деньгами, простите, но у нас им действительно будет лучше, да и будущее им откроется такое, что вы и представить себе не можете.

— А третий? — неуверенно спросила женщина, она не верила своим ушам, ведь такого не бывает, чтобы кто-то расстался с такой огромной суммой просто так, ничего не прося взамен.

— Третий? — снова посмотрела на нее Майа. — Третий, вы вместе со всей своей семьей отправляетесь в один из наших интернатов, работать воспитательницей для самых маленьких. Вы ведь по-настоящему любите детишек и даже сиротам сумеете дать семейные счастье и понимание. Заработной платой, поверьте, не обидим. Жилье, еда, одежда и медицинское обслуживание бесплатны. Нам очень не хватает воспитателей! Тем более теперь, когда приходится собирать беспризорников с целой планеты.

— Воспитательницей⁈ — радостно вскинулась Бофа, всегда мечтавшая о такой работе, но без образования не имеющая возможности ее получить. — Вы правду говорите⁈

— Конечно, — улыбнулась соцработница. — Ну так как, согласны?

— Да, согласна! — выдохнула кхмерка. — Только… А муж?..

— А он у вас кто по профессии?

— Строитель. И кладовщик.

— Давайте с ним свяжемся, для него в интернате тоже найдется работа, — предложила имперка.

— У меня нет телефона, мы все продали, телефоны тоже… — понурилась Бофа.

— Ничего страшного, — заверила Майа. — Как его зовут? Какой у вас адрес?

— Юн Хан, — ответила женщина и назвала адрес.

— Найдите этого человека через дроидов, — повернувшись влево, велела неизвестно кому соцработница. — И дайте связь.

Не прошло и пяти минут, как на стене засветился голографический экран, на котором появилось удивленное лицо мужа Бофы. Увидев жену, он явно удивился еще больше, что выразилось в подергивании губ.

— Здравствуйте, уважаемый Юн Хан! — наклонила голову Майа. — Я имперская социальная работница. Ваша жена обратилась к нам по поводу детей. Мы предложили ей такие вот варианты.

И озвучила их. Кхмер задумался, нахмурив лоб, все это казалось какой-то невозможной сказкой. Им готовы просто так подарить сорок тысяч рублей⁈ Невозможно! К тому же, не хотелось быть кому-то обязанным. А вот работа — это очень даже здорово.

— Хорошо, жена станет воспитательницей, а мне кем быть? — наконец поинтересовался он.

— Вы ведь работали кладовщиком? — вопросом на вопрос ответила соцработница.

— Да, работал, — подтвердил Хан.

— Это примерно такая же должность. Вы станете заведующим хозяйством интерната. Будете выдавать нужное по требованиям воспитателей и директора, если оно есть на складе. А если нет, то заказывать в распределителе. Ну и следить за тем, чтобы все работало, как следует. В помощь вам будут выделены дроиды, способные выполнять любые работы, так что с этим проблем не возникнет. Кстати, а почему вы сразу, как потеряли работу, к нам не обратились? У нас работы всегда хватает!

— Да слухи о вас уж больно страшные ходят… — покраснел кхмер. — Просто побоялся… Кто бы мог подумать, что вы к людям так хорошо относитесь?.. Кстати, а можно спросить?..

— Спрашивайте.

— Сутенеры, которые до вас скупали детей, куда-то все разом подевались. Исчезли, словно их никогда и не было. И борделей подпольных не стало. Это вы сделали?

— Да, это мы, — с легкой улыбкой подтвердила Майа. — Твари, способные насиловать детей, права на жизнь не имеют. Таковы наши законы.

— Правильно! — выдохнул Хан, вспомнив, как бандиты вынудили соседей продать двух девочек еще до прилета имперцев. — Туда им и дорога!

Немного помолчав, он спросил:

— Значит, вы нас всей семьей берете?

— Да, — кивнула соцработница. — Мы очень много детей выкупили. И далеко не все их так любили, как любит ваша жена. Безразличным мы ничего не стали предлагать, просто заплатили и забрали малышей. Причем, в основном, это девочки. Опять будет у нас перекос с женским полом. Ну да ничего, мы к этому давно привыкли. На Ирине вон женщин вообще вдесятеро больше, чем мужчин, и ничего, живут, любят, растят детей. Да, там бывают семьи, в которых и по двенадцать жен, но ничего страшного.

— Двенадцать жен⁈ — чуть не вывалились из орбит глаза Хана. — Знаете, мне их мужей жаль, не представляю, каким половым гигантом надо быть, чтобы их всех удовлетворить.

— Справляются как-то, — весело хихикнула Майа. — У нас многое совсем не так, как на Земле. Ничего, привыкнете.

— А интернат не на Земле? — встревожилась Бофа.

— Нет, на Лейте, — отрицательно покачала головой соцработница. — На большом острове Ивария, там круглый год лето, и не особо жарко, где-то около тридцати градусов по Цельсию. На южном побережье курорт, а северное все отдано интернатам. Думаем еще на Владии организовать несколько десятков, там тоже климат чудесный.

— Но… — растерянно протянула женщина.

— Да какая разница, на какой планете? — строго посмотрел на нее муж. — Работа есть, зарплата будет, а остальное приложится. Мы согласны!

— Вот и хорошо, — снова улыбнулась Майа, пододвинув пачку купюр Бофе. — А это возьмите, как аванс. Соберитесь, завтра в шестнадцать часов за вами прилетит флаер, сядет прямо у вашего дома, предупредите соседей, чтобы не беспокоились.

— Спасибо… — сквозь слезы пролепетала женщина, неуверенно беря деньги. — Мы… Мы будем готовы! Да благословит вас Гаутама Будда!

С этими словами она встала, низко поклонилась, собрала детей и покинула кабинет. Соцработница проводила ее задумчивым взглядом. Надо же, никто и не думал, что объявление о покупке детей даст такой великолепный результат. Главное, что среди женщин, пошедших на это от безысходности, найдено больше десяти тысяч воспитательниц для интернатов, причем искренне любящих детей. А остальные, которые хотели просто избавиться от своих отпрысков, получили свои деньги, но были внесены в серый список. В итоге имперские интернаты пополнились почти двумя миллионами воспитанников. Правда, около девяноста процентов из них девочки, но это имперцев совершенно не волновало. Главное, что их вырастят настоящими, крылатыми душой, стремящимися к небу. А что женщин опять будет больше, так к этому давно привыкли и приспособились. Ничего страшного.