Стилист

— Изучим, гражданин Кистенёв, изучим, время у нас с вами есть, но если вы пойдёте нам навстречу и облегчите задачу следствия — это вам зачтётся.

— Старая песня, — усмехнулся подследственный.

Подполковник склонился над ним, буравя взглядом, и процедил:

— Слушай, ты… Я ни перед чем не остановлюсь, понадобится — Григорий Францевич будет колоть тебе «сыворотку правды» до тех пор, пока не расскажешь всё, или не превратишься в пускающий слюни овощ.

— А что я сказал под «сывороткой»?

— Много чего, всё записано на магнитную ленту. Ну так как?

Кистенёв отвёл взгляд в сторону, в его мозгу в этот момент происходил напряжённый мыслительный процесс. Знать бы, что сказал… Со слов подполковника выходило, что он проболтался о своём банкирском прошлом-будущем, и что купил этой айфон за 15 кусок «зелени». Однако Романов, судя по всему, сказанному не поверил, решил, что это новая разработка западных спецслужб, на которые он, Игорь Николаевич Кистенёв, якобы работает. Так ему выгоднее, нежели какой-то «бред» про то, что подследственный прибыл из будущего. И если он, Кистенёв, начнёт утверждать, что и впрямь из будущего… Что тогда? Начнут применять изощрённые пытки, на фоне которых инъекция «сыворотки правды» покажется детской шалостью, и будут пытать до тех пор, пока он не «сознается», что работает на вражескую разведку?

Сука, почему он не догадался спрятать этот грёбаный айфон получше?! Закопал бы в лесу вместе с деньгами, и сейчас держал бы ответ лишь за грабежи. А там ещё поди докажи его вину, прямых улик нет, всё только со слов этих вшивых поганцев, Макара и Андрея. Как ни крути, получается, если ему удастся доказать, что он из будущего — это станет для него наилучшим выходом. Вряд ли над ним начнут ставить опыты, хотя, скорее всего, надёжно изолируют. Не исключено, что его поселят на какой-нибудь даче, пусть даже под надёжной охраной. Всяко лучше, чем зона, где за воровской общак порежут на ленты. А там… А там, когда из него выжмут всю инфу, возможно, постепенно всё уляжется, и он получит возможность жить обычной жизнью. И первым делом направится в лес, где в заветном месте лежит сумка с дензнаками. Уж про неё-то он точно никому не расскажет, пусть хоть ногти вырвут и всего обколют «сывороткой правды».

Он вновь поднял взгляд на Романова и голосом, не терпящим возражений, произнёс:

— В общем, вот что… Я буду говорить, но говорить буду только с Андроповым. А сейчас я хочу выкурить сигарету. Надеюсь, вы сможете удовлетворить эту мою небольшую прихоть?

* * *

Расследование смерти гражданина Чикатило поручили старшему лейтенанту новошахтинского ОВД Андрею Воробьёву. Казалось, дело простое — человек упал с моста и утонул. Вот только почему он упал с моста средь бела дня, будучи абсолютно трезвым? Отсутствие алкоголя в крови доказала экспертиза, а опытному судмедэксперту Новошахтинска Воробьёв доверял. И, кроме того, по словам жены, Чикатило умел плавать. И сердце не могло прихватить, тут судмедэксперт тоже мог поклясться на Большой медицинской энциклопедии. Опять же, по показаниям жены, муж её недоброжелателей не имел, однако в училище ходили слухи, что покойный был неравнодушен к некоторым своим воспитанникам, среди коих по специфике училища преобладали мальчики. Однако реальных фактов домогательства представлено не было. Но таковые имелись не в таком уж и далёком прошлом — во время работы Чикатило учителем в школе-интернате № 32. За сексуальные домогательства по отношению к двум ученицам Чикатило был уволен, написав заявление с формулировкой «по собственному желанию». Естественно, Воробьёв пообщался с родственниками и прежде всего родителями этих девочек, но у всех на приблизительное время смерти Чикатило имелось алиби.

Конечно, при желании дело можно было закрыть, списать всё на несчастный случай. Но старший лейтенант Воробьёв отличался столь редкой дотошностью, что даже иногда у своего руководства вызывал желание покрутить пальцем у виска. А вот когда ему принесли найденный в камышах портфель, принадлежавший утопленнику, да ещё с дырой от ножа, тут уже хочешь не хочешь придётся возбуждать уголовное дело.

Вскоре, кстати, нашёлся и сам нож. Ну как нашёлся…. Портфель-то в ОВД принесла мать одного из сорванцов, который с друзьями бегал на Малый Несветай удить рыбу. Там-то в зарослях камыша они и обнаружили портфель, а в нём бумаги, указывающие на то, что портфель принадлежал Андрею Романовичу Чикатило. Коллеги утопшего сей факт подтвердили. А вот наличие дырки в нём, а также в бумагах, указывало на то, что в портфель втыкали что-то острое. После беседы в присутствии матери мальчишка сознался, что в портфеле торчал нож, но он его оставил себе, стругать деревяшки. Вскоре спрятанный под крыльцом нож был вручён старшему лейтенанту и приобщён к делу. Жаль, думал следователь, что отпечатки пальцев на эбонитовой рукоятке уже сто раз стёрлись, парнишка всю её обляпал своими.

Поскольку на улице уже смеркалось, а Воробьёв жил неподалёку, то улику он решил на службу занести утром. Дома за ужином он увидел, как жена режет хлеб точно таким же ножом и поинтересовался, откуда он в их доме взялся.

— Так на прошлой неделе ещё купила, — заявила жена и добавила с сарказмом. — Старый совсем тупой стал, мужика-то в доме нет, кроме своей службы ничего не видишь, вот и зашла по пути с работы в хозяйственный.

На следующий день он тоже зашёл в хозяйственный магазин, показал нож продавщице, и спросил, не помнит ли она, кто у неё в последнее время покупал такие ножи.

— Да рази ж упомнишь! — воскликнула та, разглядывая завёрнутую в полиэтилен улику. — Ну рази что один такой запомнился, хорошо одетый, явно не местный. Он ещё три гранёных стакана по 7 копеек взял.

— Ну-ка, ну-ка, — оживился старлей. — Постарайтесь вспомнить в деталях, как он выглядел?

Таким образом, Воробьёв получил словесный портрет первого и, возможно, единственного подозреваемого в этом деле. Оставалось лишь сожалеть, что фоторобот имелся лишь при УВД в областном центре, а санкции на его использование, то есть на то, чтобы на казённом «козлике» привезти продавщицу в Ростов-на-Дону, ему после первого запроса не дали. Пришлось распространять распечатанный на пишущей машинке словесный портрет, и тут Воробьёву вновь улыбнулась удача. Молодой сержант, который в день, когда поднялся переполох из-за якобы заложенной в училище бомбы, нёс в районе автовокзала патрульную службу, и там видел похожего по описанию человека. Вспомнила этого человека и работница кафе, отметив, что выглядел тот очень голодным.

Воробьёв, словно почуявшая запах крови легавая, тут же кинулся выяснять, по каким маршрутам в тот вечер отправлялись из Новошахтинска рейсовые автобусы. Свердловск Ворошиловградской области, Стаханов, Шахты, Ровеньки и два рейса в Ростов-на-Дону. Ему всё-таки удалось выпросить разрешение на фоторобот, и в компании продавщицы, сержанта и работницы кафе он отправился в областной центр. В итоге был составлен портрет, который удовлетворил обоих видевших потенциального преступника. Этот портрет был показан водителям всех рейсовых автобусов, даже тем, которые отправлялись по маршрутам в утреннее и дневное время. Однако ни один из них не смог опознать по фотороботу подозреваемого.

Расклеил он фотокопию портрета на стендах опорных пунктов милиции ростовского автовокзала, вокзала, аэропорта и речного порта. Пока следствие стремилось в тупик. Тем не менее, Воробьёву было ясно, что подозреваемый, скорее всего, приехал из Ростова-на-Дону, и туда же, скорее всего, вернулся. Вопрос: специально ли он наведывался в Новошахтинск, чтобы разобраться с Чикатило, и не его ли рук дело афера с якобы заложенной в училище бомбой? Вопросов много, а ответов… Объявить бы подозреваемого во всесоюзный розыск, но когда он заикнулся об этом начальнику Новошахтинского ОВД подполковнику Брагину, то услышал, что с таким количеством улик поднимать на ноги милицию всего СССР тот не станет. Вернее, не станет делать запрос в УВД по Ростовской области, чтобы не выглядеть дураком.

— Копай ещё улики, Воробьёв, — сказал он. — А я уж на местном уровне чем смогу помогу.

Что ж, подумал старший лейтенант, иногда и один в поле воин. Придётся рассчитывать на собственные силы.

[1] Майкл Эллис Дебейки — американский кардиохирург, специалист в области хирургии.

[2] А. Н. Косыгин увлекался спортом: гребля, лыжи, бег, волейбол, горные походы, «городки» — и держал себя в тонусе. Активные занятия спортом Алексей Николаевич прекратил после микроинсульта в 1978 году.