Бэкап

- А сейчас кого-нибудь ждем в гости?

- Хороший вопрос, - Мордашин поскоблил подбородок. - Да как-то не особо. Места там сейчас нежилые, они оказались как бы в полукольце Тьмы. А Нежить, она все больше к людям тянется, если дотянется, - глава нашей "бригады" улыбнулся, - Там другое мешает. Тьма относительно близко, дышать тяжело.

- Это как это? - несмотря на то, что я здесь вполне обжился, подобными вопросами никогда не интересовался, ни к чему было.

- А приедем - поймешь. Ты когда-нибудь в горах был, "горняшку" хватал?

- Не был, но слышал. Были пацаны знакомые, альпинисты.

- Похожие симптомы, только влияет больше на мозги, по чуть-чуть здоровье у тебя отбирает и силы подтачивает. Поэтому в таких местах нормальному человеку долго находиться нельзя.

- Понял.

Задал, короче, Валера мне тем для размышлений, чтобы ехалось веселее.

Километрах в двадцати от города мы свернули с худо-бедно асфальтированного шоссе на проселок, ведущий в сторону северо-запада. Как раз распогодилось, поэтому тент на машине свернули, подставив головы ласковому майскому солнцу. Я с наслаждением вдыхал запахи весеннего леса, недели две как распустились листья, появились первоцветы, на душе стало одновременно радостней и тревожней. Радость от окончания долгой русской зимы, а тревога от появления большого количества возможностей. Лето ведь время горячей страды. Так уж устроен русский человек, мы все максимум, как три поколения от сохи. Не зря даже москвичи первым делом после автомобиля обзаводятся дачей, и многие из них с неподдельным удовольствием копаются в земле.

Наконец, наша маленькая колонна остановилась на Т-образном перекрестке.

- Перекур, - объявил Мордашин и вопросительно глянул на меня, - Доставай, Петрович, твои бутерброды! Перекусим сейчас хорошенько, потом недосуг будет.

Серега Вронин, уминая уже третий бутерброд с бужениной, которую заботливо приготовила моя Маша, прошамкал:

- Налево поедем, в Выселки попадем. Там живут люди, хотя и очень такие своеобразные.

- Разве в такой близости к Тьме может кто-нибудь жить? - честно удивился я в ответ.

- Ну, не так уж там и близко. А живут местные, - пояснил наш пулеметчик, - в смысле из аборигенов. Не всем по нраву "попаданцы", не считают они все-таки нас за своих.

Ага, понятно, слышал я о подобных гражданах. Большая часть тех, кого местные называются "пришлыми", а попавшие сюда не по своей воле "попаданцами", появились в этом мире после глобальной катастрофы. Объяснить которую по меркам знакомой нам науки просто невозможно.

По словам тех же аборигенов семь лет назад в их мире начались очень странные явления. Сначала начали пропадать люди. Поодиночке, группами, потом целыми населенными пунктами. Приезжает тревожная группа милиционеров - а в деревне никого! Дома стоят настежь, наблюдаются следы паники и кругом пустота. Ни домашней живности, ни самих людей, зато все вещи целыми остались.

Объявить военное положение власти попросту не успели. Сначала по всей планете накрылась связь, затем на мир навалился "морок". Именно так обозвали местные то состояние, в которое они внезапно впали. Сколько оно продлилось - так никто толком объяснить и не смог. Когда люди очнулись, то обнаружили, что большая часть населения начисто исчезла. Как уж оставшиеся в этом покореженном мире люди пережили эти дни ...

А затем пришла Тьма, и начали появляться чужаки. Первым "попаданцам" также пришлось непросто. Чужой мир, страшащая душу безлюдность и хаос, поначалу агрессивные к ним аборигены. Несколько месяцев понадобилось, чтобы немногочисленные группки людей начали сотрудничать между собой и восстанавливать хоть какую-то видимость цивилизации. И такому относительно быстрому единению помогла именно Тьма со своими чудовищными порождениями. До споров ли и ругани, когда на тебя кидаются черные создания потустороннего мира? Понемногу жизнь начала входить в новое русло, приняла хоть какую-то видимость порядка. Люди сбивались в более плотные группы, уходя от надвинувшейся на них черной стены небытия и стараясь занять самые лучшие места былого мира.

- Вот она! - Вронин кивнул в сторону темнеющего синью хвойного леса. Меня уже полчаса как мутило. Вроде все также светит солнце, бегут по небу по своим делам легкие облачка, а в сердце поселилось нечто гнетущее, сжимающее душу грубыми, мозолистыми лапами.

Я повернул голову на зов командира и увидел .... даже не знаю как Это описать. Нечто похожее на огромное грозовое облако, и только, что похожее. На деле в нормальной жизни таких туч и гроз не бывает. Так или иначе, черное всегда соседствует с более светлыми оттенками серого, заметна некая фактура и градация, да и существует постоянное движение облачного фронта. А здесь - просто чернота, чернота абсолютная, без промежутков и оттенков. Казалось, что свет начисто пропадает в этой огромной стене, где его жадно всасывает в себя некая дьявольская сущность Потусторонья. Какая-то мутноватая взвесь черноты, вознесшаяся на безмерную высоту и теряющаяся в стратосфере. Это она поселила в моем сердце смутную тревогу.

- До нее, считай, еще верст тридцать, а уже ..., - Вронин передернул плечами, видимо и этого невозмутимого силача проняло.

- Ты как сам? - обернулся с переднего сиденья Мордашин, залетавший в кабину ветерок теребил его непослушные вихры, придавая облику нашего командира более моложавый вид.

- Нормально .... просто ... неуютно.

- Ага, - Валера осклабился, - Ну, ты юморист! Неуютно ему, понимаешь.

Все в машине недружно засмеялись, в том числе и я, стараясь стряхнуть с себя некий морок, накладываемый видневшейся по левую сторону от дороги чернотой. Шутка - это один из способов выживания человеческой расы. Ветераны боевых действий практически всегда вспоминают именно веселые моменты, бывшие с ними на войне. Попытка людей оставаться людьми в любой чудовищной мясорубке.