Катрин Денев. Красавица навсегда

Потребовалось зоркое режиссерское зрение Деми, чтобы разглядеть в темноволосой статистке ранних фильмов Денев будущую Женевьеву. Однако их первая кинопроба едва не кончилась безрезультатно. Деми сказал разочарованно: «Вы ни в малейшей степени не напоминаете мою героиню». У кандидатки на роль Женевьевы были небрежно растрепанные выбеленные волосы (под Брижит Бардо!) и располневшая фигура – актрисе предстояло стать матерью.

И все же Деми решил рискнуть: он попросил свою жену, опытного режиссера Аньес Варда, помочь молодой женщине найти свой стиль. Когда он увидел Катрин Денев с гладко зачесанными назад, стянутыми обручем и рассыпанными по плечам, ухоженными волосами, он был в восторге от случившейся в ней перемены: лицо и взгляд приобрели новое, полное глубинных эмоций выражение. В дальнейшем в процессе работы Деми сумел еще ярче проявить природный шарм исполнительницы, а ее манеры хорошо воспитанной девушки подействовали на публику, как свежий ветер после приевшейся ершистости героинь Бардо.

Впрочем, как и подобает рождению большой звезды, – а оно состоялось аккурат на «Шербурских зонтиках», – этот судьбоносный момент уже стал легендой. И сама Катрин Денев не очень-то ее любит. В разговорах со мной актриса не опровергла эту легенду (как и многие другие) полностью, но все же заметно скорректировала.

Отношения между Денев, Деми и Варда были очень теплыми, но непростыми. По одной версии, Катрин познакомилась с Деми через сестру, по другой – Деми еще в 1960-м году увидел фильм «Любимец женщин», где играла Денев, и позвал ее на премьеру своей «Лолы», приписав к официальному приглашению: «…очень хотел бы с вами встретиться…» Тогда она была увлечена Вадимом, но пришло время – и вот Катрин уже регулярно общается с Жаком и Аньес, а последняя даже устраивает мужу комические сцены ревности. У режиссера и актрисы прежде всего творческий, а не любовный роман, хотя есть свидетельства, что у них совпадали взгляды не только на искусство, но и на любовь и семью. Режиссерская семья Деми – Варда сама была скреплена творческим началом, поэтому если Деми и мог увлечься своей актрисой, все равно некрасивая, но умная, сильная и харизматичная Аньес с темпераментной греческо-армянской кровью оставалась главной женщиной и опорой его жизни.

Сегодня кажется немыслимо, чтобы Женевьеву сыграла какая-то другая исполнительница. Между тем лишь несчастный случай устранил с пути Денев самую главную конкурентку. Играть (и петь!) в «Зонтиках» должна была восходящая звезда французской эстрады Изабель Обре. «Как же я плакала, очнувшись на больничной койке», – вспоминала та впоследствии. Певица попала в аварию, получила восемнадцать переломов, перенесла двадцать одну операцию. «Больше всего, – продолжает она, – мне обидно за «Шербурские зонтики» Жака Деми. Ведь я должна была играть ту самую роль, которую в результате сыграла Катрин Денев. Поправившись, я набралась мужества и все-таки посмотрела фильм. Он получился прекрасным. Но мне все равно до сих пор грустно…»

Деми решил разделить исполнителей и певцов. Он пригласил петь лучших шансонье – Даниель Ликари, Жозе Бартеля и других, а задачей актеров стало заучить и уложить вокальные партии в жесткие рамки каждой фразы и каждой сцены, до секунды хронометрированных. Это была настоящая гимнастика, упражнение по дисциплине, и Катрин Денев получила незабываемый урок: она и сейчас может от начала до конца пропеть свою роль. Деми, положившись на профессиональных певцов, смог сосредоточиться на мимике и пластике актеров. Они должны были создавать живописный эквивалент музыке, навевать определенные художественные ассоциации.

Благодаря «Зонтикам» стало очевидно, что характер внешности Катрин Денев – хрупкий силуэт, благородная пластика, достоинство и задумчивость во взоре – вписывает ее в галерею романтических дам французского кино, которые уже тогда казались уходящей натурой. Остроумие фильма состояло помимо прочего в том, что актуальные черты жизни и психологии были спроецированы на классический женский тип; и это дало эффект внутренней напряженности гармоничного во всех отношениях фильма.

В облике Денев уже тогда проявилась общность с классическими героинями французского экрана, прежде всего с Мишель Морган и Даниель Дарье. Первая из них когда-то играла в «Набережной туманов» Карне – самом знаменитом произведении поэтического реализма. Позднее Мишель Морган строго блюла благородную возвышенность своего актерского образа: ее красота казалась призрачной, восковой, пришедшей из мира идеальных понятий. Она никогда не снималась в грубо-натуралистических лентах и всегда сообщала даже наиболее земным из своих героинь оттенок ирреальности. Одну из последних своих знаменитых ролей она сыграла в фильме «Бенжамен», где ее партнершей и соперницей по сюжету выступила Катрин Денев. Преемственность актерского амплуа бросалась в глаза, хотя в Катрин к тому времени проявилось и нечто новое по сравнению с ее предшественницей.

Близкой родственницей Денев оказалась и Даниель Дарье, тип которой Жак Сиклие, автор книги «Женщина во французском кино», обозначил как jeune fille en fleur – «девушка в цвету». Сопоставление экранных работ Дарье 30-х годов и Денев 60-х позволяет говорить об известном сходстве, хотя можно заметить, что Дарье – актриса более приземленная, чем ее преемница, к тому же в ее ролях драматическое начало, как правило, снижено юмором или авантюрным сюжетом.

Судьба словно намеренно сводила обеих актрис на съемочной площадке. Похоже, что Деми всерьез подумал о Денев как исполнительнице роли Женевьевы еще и потому, что увидел ее рядом с Даниель Дарье в фильме «Любимец женщин», ведь именно Дарье он прочил на роль матери юной героини. Правда, обстоятельства помешали этому: вместо Дарье режиссер пригласил Мишлин Прель, а в конце концов партнершей Денев стала Анн Вернон. Зато в последовавшей за «Зонтиками» картине «Девушки из Рошфора» режиссер осуществил свое намерение сполна. Катрин Денев и Франсуаза Дорлеак играли сестер-близнецов, а их экранной матерью была Даниель Дарье. Между всеми тремя героинями и впрямь чувствовалась родственная связь. Это были словно три ипостаси одной души: романтизм Денев существовал в незамутненно-чистом виде, у Дорлеак он был окрашен в комедийные, эксцентричные тона, у Дарье – в сентиментально-ностальгические.

Вряд ли, снимаясь в «Девушках из Рошфора», Денев могла предполагать, что ей суждено век играть с Дарье в дочки-матери. В 1985 году их в том же родственном раскладе соединил фильм «Место преступления» и его режиссер Андре Тешине, а в 2001-м – «8 женщин» Франсуа Озона. Обе актрисы, заметим в скобках, поставили рекорды долголетия: Дарье поет и танцует на девятом десятке, а Денев вот уже сорок с лишнем лет остается неувядающей дивой. Такая вот крепкая оказалась дамская романтическая порода.

«Девушки из Рошфора» стали попыткой, сохранив найденную в «Зонтиках» поэтическую интонацию, выстроить дорогостоящее зрелище: часть расходов несла американская кинокомпания. И с точки зрения жанра это был поворот к традиционной модели мюзикла, где танец и пение, ведя драматургию, требовали дополнения в виде диалога. Но танец оставался ведущим: недаром критика определила новую работу Деми как film dancé – «станцованный фильм» – на фоне прежнего «спетого». Музыку, естественно, опять писал Легран, художником был по-прежнему Бернар Эвен, но сменился оператор (вместо Жана Рабье снимал Шизлен Клоке) и добавился хореограф – англичанин Норман Мэн.

Фильм делался с оглядкой на классику жанра: недаром в картине играл Джордж Шакирис, один из персонажей «Вестсайдской истории», а на роль американского композитора, волей судьбы заброшенного во французскую провинцию, был приглашен знаменитый танцор Джин Келли: когда-то герой нашумевшего мюзикла «Американец в Париже», теперь он давал очаровательную реминисценцию памятного сюжета, изображая «американца в Рошфоре».

Картина была населена излюбленными персонажами мюзикла: моряками, ковбоями, бродячими артистами. Был там и совсем нестрашный «гений зла» – продавец картин и неудавшийся художник Гийом, яростно стреляющий красками в холст, была хозяйка кафе Ивонна, когда-то улизнувшая от своего возлюбленного – мсье Дама с двойняшками-дочерьми («Много счастливых дней судьба сулила нам, но смешно было ей зваться… мадам Дам», – поет незадачливый герой ленты, которого играет Мишель Пикколи). Кульминационные, наиболее зрелищные эпизоды картины происходят на площади приморского городка, где разыгрывается целый парад акробатических и эстрадных номеров, а сестры-учительницы Дельфина и Соланж, бросив своих подопечных, облачаются в роскошные дизайнерские платья, огромные шляпы, напоминающие зонтики, пышно взбитые парики и выступают в бравурных песенно-танцевальных дуэтах.

Вся эта декоративная сторона фильма являла собой гибрид американского и французского стилей, и недаром Жорж Садуль, известный критик и историк кино, назвал свою статью о фильме «Зюйд-вестская история» (по аналогии с «Вестсайдской историей»). Садуль считал этот гибрид органичным, радовался появлению первого французского мюзикла, сохранившего, по его мнению, национальную самобытность. В своем энтузиазме он не был одинок. Парижские газеты пестрели броскими заголовками: «Красота и темперамент», «Кладезь юности для сердца», «Кусочек рая… Его звезда – любовь», «Небесное и феерическое», «Шарм и волшебство современной сказки», «Все становится музыкой для глаз»… А Пьер Бийар из еженедельника «Экспресс» сообщая о рекордном числе зрителей на картине Деми, определил ее успех одним емким словом – «событие».

«Девушки из Рошфора», – писал журналист Мишель Гризоля, – обладают живостью прекрасного поэтического свидетельства… Были Превер и Косма, а теперь есть Деми и Легран… Незабываемая Франсуаза Дорлеак поет, подмигивая, мотив из меланхолического репертуара Пиаф. Каждый кадр фильма создает впечатление, будто можно, танцуя, пройти через всю жизнь. Нужно делать людей счастливыми, убеждать их, что все возможно и что нет смысла быть агрессивными. Это главная задача Деми».

Остальные отзывы не менее восторженны и без устали варьируют одни и те же эпитеты – грация, эйфория, наслаждение, радость, волшебство, счастье, оптимизм…

Радость и оптимизм опять же во многом объяснялись национальными чувствами: наконец-то создан большой постановочный французский мюзикл! Невольно хотелось закрыть глаза на слабости и недостатки. Для зарубежных зрителей они были виднее, хотя фильм с успехом прошел и в Америке. При внимательном взгляде обнаруживались профессиональные просчеты. Большинство танцоров, занятых в картине, не имели той выучки, которая была козырем их голливудских коллег, и, например, короткий сольный танец Джина Келли с элементами знаменитой чечетки лишь подчеркивал недостижимость этого образца для остальных исполнителей.

Но это были такие мелочи! Главное, что Деми продолжал расширять свой фантастический мир, строя из провинциальной Франции новую кинематографическую вселенную.