Декабристы-участники войн 1805-1814 гг.

За это дело полковник Пущин и прапорщик Чаадаев, отличившиеся особой храбростью, были награждены: первый золотой шпагой с надписью «За храбрость», второй — орденом Анны 3-й степени. Окончив блистательно дело у Кольберга, стрелки 3-го батальона присоединились к хвосту колонны. Весь дальнейший путь был беспрерывным сражением с наступавшими и перерезавшими дорогу французскими частями.

3-й батальон семеновцев, с боем шедший в авангарде, сменил Преображенский полк. У крутой высоты Дюренберг колонна была обстреляна французской артиллерией. Французская пехота преградила путь. Разгорелся бой. «Здесь-то Преображенский полк покрыл себя бессмертною славою… Он атаковал неприятеля холодным оружием и истинно суворовским ударом опрокинул и загнал его в лес». Участниками этого боя были прапорщик П. А. Катенин, штабс-капитан С. П. Шипов, подпрапорщик И. П. Шипов.

«Таким образом дорога была для нас открыта. Движение продолжалось. Семеновский полк (1 и 2 батальоны) сменил Преображенский и двинулся в голове колонны».

У Геллендорфа — снова бой. «Семеновский полк… при содействии артиллерии успел принудить неприятеля отступить в лес и очистить дорогу». Так с жестокими боями к вечеру 28 августа отряд достиг селения Петерсвальд и пределов Богемии.

Командование отряда твердо решило не дать Вандаму перерезать дорогу Союзной армии в Теплице. «17 августа на рассвете… туман и дым биваков устилали горы и пасмурное небо освещено было бледным заревом потухающих огней». Гвардейский отряд выступил из Петерсвальда к Ноллендорфу по Теплицкой дороге. Здесь, у Ноллендорфа, арьергард был атакован с фланга французской кавалерией. Лейб-гвардии гусарский и кирасирский полки отбили французскую конницу и отбросили их за Петерсвальд. В этом бою участвовал поручик В. Л. Давыдов. Более двух часов длился бой у Ноллендорфа. Остерман приказал отступить еще немного и занять позицию за мызой Кульм, имея в виду удерживать там неприятеля до тех пор, пока колонны союзной армии, до которых оставалось 10 верст, не выберутся из гор. Больше отступать было нельзя.

«В восемь часов солнце разогнало туман и осветило поле битвы. Войско одушевлено было наилучшим духом… Граф Остерман и Ермолов объехали ряды и объявили, что решено было не отступать более ни шагу, что здесь надо было победить или умереть. Им отвечали восклицаниями «Ура!» по всей линии. Измайловский полк кричал, что давно ожидал сего дня, и просился первым идти в огонь. Никто не хотел оставаться назади; раненые возвращались в ряды; музыканты, тамбурмажоры, писаря требовали ружей и патронов и шли в застрельщики».

Разгорелся жесточайший бой. «Французы смешивались с русскими… встречались на полянах и не раз сходились в штыки. Если взвод подавался назад, офицеры бросались вперед, увлекая за собой людей, и с горстью стрелков, иногда одни бросались на неприятеля».

Противник опрокинул нашу пехоту и бросился к орудиям. «Тщетно стреляли по ним картечью, ничего не могло их остановить. Казалось, что в сию минуту все должно было решиться». Тогда генерал Ермолов приказал 2-му батальону семеновцев выручить орудия. «Никогда, — вспоминал Н. Н. Муравьев, — не видел я ничего подобного тому, как батальон этот пошел на неприятеля. Небольшая колонна эта хладнокровно двинулась скорым шагом и в ногу. На лице каждого выражалось желание скорее столкнуться с французами. Они отбили орудия, перекололи французов, но лишились всех своих офицеров, кроме одного — прапорщика Якушкина, который остался батальонным командиром»{170}. Под адъютантом генерала Ермолова капитаном М. А. Фонвизиным было убито пять лошадей{171}.

«Полки Измайловский, егерский и Семеновский уже много претерпели; многие полковники, большая часть офицеров были ранены или убиты».

Около 4 часов «вся наша пехота, сомкнутая в колонны Ермоловым, двинулась вперед, чтобы одновременным нападением положить конец утомительной битве. Настала решительная минута! Увидели другое Маренго». Передние французские батальоны были смяты. Артиллерия в упор била по отступавшим. Гвардейские драгуны и Измайловский полк бросились им во фланг и «довершили их поражение… Гвардейские егеря обошли их с тылу… Можно сказать, без увеличения, что все, что спаслось от штыка, легло под пикою и палашом».

«Изумленный кровавым сим поражением, неприятель не помышлял более о нападении и продолжал бой одною артиллериею с кульмского кургана».

«Вечером прибыл корпус Раевского и сменил гвардию В позиции, столь славно ею удержанной»{172}. В Кульмском бою, вспоминал М. А. Фонвизин, «гвардейские полки не только устояли, но двинулись вперед с наступлением ночи, разложили огни и торжествовали победу: полковые музыки их играли вечернюю зорю в нескольких сотнях шагов от неприятеля, приведенного в расстройство и уныние неудачными нападениями, так героически отбитыми; во всю ночь на французских бивуаках не было даже разложено огней»{173}. Ночью подошли корпуса союзной армии, пришедшие усиленным маршем на гром артиллерии, не умолкавшей уже двое суток в Рудных горах.

Во всех этих боях участвовали декабристы. Они бесстрашно воевали, многие из них получили ранения. Перечислим их имена. В лейб-гвардии Преображенском полку сражались прапорщик П. А. Катенин, штабс-капитан С. П. Шипов, подпрапорщик И. П. Шипов{174}.

В Семеновском полку воевали поручик В. И. Гурко, капитан С. Г. Краснокутский (награжден орденом Анны 2-й степени). Прапорщик М. И. Муравьев-Апостол был тяжело ранен в этом бою, награжден орденом Анны 4-й степени и орденом прусского Железного креста. Полковник П. С. Пущин за отличие в этом бою получил в награду золотую шпагу с надписью «За храбрость» и орден прусского Железного креста, подпоручик С. П. Трубецкой был награжден орденом Владимира 4-й степени, прапорщик П. Я. Чаадаев награжден орденом Анны 3-й степени, подпоручик И. Д. Щербатов и прапорщик И. Д. Якушкин награждены орденами Анны 4-й степени{175}.

В Измайловском полку сражались штабс-капитан А. П. Полторацкий, прапорщик П. Н. Семенов, юнкер А. В. Капнист, поручик А. Ф. Бригген. Последний был ранен в голову «и за отличную храбрость» награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом и орденом прусского Железного креста{176}.

В егерском полку сражались штабс-капитан Ф. А. Бистром и подпоручик В. С. Норов (он был тяжело ранен и награжден орденом Анны 2-й степени){177}.

При штабе отряда находились: поручик А. Н. Муравьев, подпоручик А. З. Муравьев, капитан М. А. Фонвизин (адъютант Ермолова){178}.

В лейб-гвардии гусарском полку воевали ротмистр Ф. В. Акинфиев и штаб-ротмистр В. Л. Давыдов. За отличие в сражении Давыдов награжден Королевским прусским орденом «За достоинство»{179}.

30 августа бой под Кульмом возобновился, но теперь уже с перевесом в пользу союзников. Войска Вандама были неожиданно для них атакованы с тыла и окружены подошедшим подкреплением. Французы пытались пробиться, но большая часть пехоты, артиллерия и обозы не сумели прорваться. Вандам был захвачен в плен егерями 4-го полка и передан казакам, которые доставили его к Александру I.

В уничтожении французского корпуса 18 августа участвовала 2-я гвардейская дивизия, в состав которой входил лейб-гвардии Литовский полк. В его составе сражались под Кульмом штабс-капитан Ф. Г. Кальм и прапорщик Н. И. Лорер.

В лейб-гвардии гренадерском полку — подпоручик В. М. Бакунин, штабс-капитан А. М. Булатов, прапорщик М. М. Спиридов.

В лейб-гвардии Финляндском полку — штабс-капитан М. Ф. Митьков.

Кавалергардский полк прибыл к Кульму еще 29 августа. Но главные его действия против французов развернулись 30 августа.

Ротмистр М. С. Лунин, «командуя… эскадроном и действуя с отличною храбростью, способствовал к победе». За отличие в этом сражении он был награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом{180}.

Боевой подвиг русских войск под Кульмом стал широко известен в России.

Впоследствии А. С. Пушкин писал:

Сыны Бородина, о кульмские герои,

Я видел, как на брань летели ваши строи,

Душой торжественной за братьями летел…

В равной степени это относится и к будущим декабристам — героическим участникам этого боя.

ДЕКАБРИСТЫ В СЕВЕРНОЙ АРМИИ

Русский корпус под командованием генерала Винценгероде, входивший в Северную армию, из-под Берлина двигался к Эльбе с целью «сторожить всякое покушение неприятеля за Эльбу»{181}. Но вдруг получено было предписание как можно быстрее вернуться назад под Берлин. Причиной этого было наступление французов на Берлин, прикрываемый Северной армией. Наполеон, находясь у Дрездена, решил бить союзников по частям, обращаясь то против одной, то против другой их армии. На Северную армию он бросил корпус под командованием Удин о, который теснил прусские войска.

Русский корпус, получив приказ, повернул назад. Но его передовые отряды, «выдвинутые быстро вперед, подвергались большой опасности», так как ранее «им было дано приказание сильно выдвинуться вперед и тревожить неприятеля». На обязанности полковника С. Г. Волконского лежало довести до сведения этих авангардных отрядов вновь поступившее распоряжение. Волконский вспоминал, как «надо было сообразить, где эти отдельные отряды можно застать и как им без опасности перехвата соединиться» с корпусом «к предстоящему генеральному сражению». Волконский проделал огромную работу.

«Редакция ордеров, выбор гонцов смелых и распорядительных при могущих быть встречах сильно заботили меня, — вспоминал он, — к тому же еще боязнь, что припишут моей небрежности всякую неудачу, и постоянные занятия, не дающие мне ни времени, ни порыва ко сну, совершенно истощили меня, так что на третий день, когда мы шли уже к назначенной позиции при Грос-Берене, сидя верхом я крепко спал, а два казака держали меня под локтями, и при всякой остановке шествия колонны меня сонного снимали с лошади, и я, как сноп, лежал спящий на земле»{182}.

Все труды Волконского были вознаграждены. Авангардные отряды вовремя соединились с корпусом без встречи с неприятелем. 23 августа состоялось сражение при Грос-Берене, в 5–6 км от Берлина, французы были разбиты и отброшены за Эльбу.

Другой французский корпус под начальством Нея от Витенберга снова предпринял попытку наступать на Берлин, но 6 сентября состоялось сражение под Доневицем, когда французы были наголову разбиты. Прикомандированный к корпусу полковник кавалергардского полка П. П. Лопухин также участвовал в этих сражениях{183}.

Волконский вспоминал, что на следующий день после сражения было получено известие об одержанной победе под Кульмом. Почти в то же время Силезская армия Блюхера одержала победу при Кацбахе 26 августа. «Можно сказать, — писал Волконский, — что эти почти современные сражения дали союзной армии тот перевес, который впоследствии ознаменовался под Лейпцигом»{184}. Волконский, по-прежнему находясь в авангарде Северной армии, преследовал с ним французов до крепости Торгау. За отличие в сражении за Торгау 6–7 сентября он получил звание генерал-майора и был награжден командующим Северной армией, шведским крон-принцем Карлом-Юханом, Королевским шведским орденом военного меча для ношения в петлице{185}.