Распутин. Анатомия мифа

Венценосная чета

Распутин превратился в исторический феномен лишь потому, что близко общался с властелином огромной империи, стал другом царского дома. Не случись этого, никакие личные дарования и способности крестьянина из Сибири на авансцену истории не вывели бы. Поэтому любой рассказ о Распутине неизбежно затрагивает стержневой сюжет: о царе Николае II и царице Александре Федоровне, об их культурном и нравственном облике, духовных запросах, семейном укладе жизни. На эту тему написано невероятно много — как в связи с Распутиным, так и по другим поводам.

Такое пристальное внимание свидетельствует о том, что Николай II является одной из ключевых политических фигур мировой истории XX века. Эта очевидность отнюдь не перечеркивается тем, что в большинстве случаев его образ воссоздается или в темно-мистических, или в незатейливо-гротесковых тонах. Политически и мировоззренчески не ангажированных портретов последнего царя существует немного.

В данном случае описывать жизнь, дела, намерения Николая II, оценивать его роль в контексте сложных общественно-политических перипетий российской истории нет никакой возможности. Поэтому речь пойдет главным образом о личности царя и царицы, об их домашнем укладе. Прежде чем объяснять, почему и как у семейного очага венценосцев появился мужик из Сибири (некоторые начальные моменты этой истории обрисованы в предыдущей главе), нелишне вкратце восстановить историю супружества и характер отношений Николая II и Александры Федоровны.

Эпоха последнего царствования началась в 1894 году, оказавшемся переломным рубежом в истории России. Главным его событием стала смерть императора Александра III и воцарение старшего сына усопшего.

Еще в январе 1894 года стало известно, что Александр III тяжело заболел воспалением легких и несколько дней пребывал в критическом состоянии. От простуды царь излечился, но обострилась давняя почечная болезнь, и на протяжении последующих месяцев его состояние то улучшалось, то ухудшалось, пока не наступили роковые дни октября. Уже с сентября по совету врачей монарх находился в царской резиденции в Ливадии, в Крыму, где несколько недель под контролем лучших отечественных и европейских медиков боролся за жизнь. Развязка наступила 20 октября: в 14 часов 7 минут император скончался.

Согласно закону и традиции, новый государь вступал на престол сразу же после смерти своего предшественника. 20 октября 1894 года царем стал Николай Александрович. Уже через полтора часа после кончины Александра III в маленькой ливадийской церкви Николаю II стали присягать лица императорской свиты и другие должностные чины.

«Милый Ники», которого родственники любили за добрый нрав и хорошие манеры, превратился в самодержца, наделенного огромными властными функциями. Он стал правителем великой мировой державы и главой императорской фамилии, породнившейся почти со всеми королевскими домами Европы. Ему было всего 26 лет.

Для Николая II смерть отца была глубоким потрясением. 20 октября 1894 года он занес в дневник: «Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется — кажется до того неправдоподобной ужасная действительность». Любящий и послушный сын переживал не только из-за потери близкого человека. Николая мучили страхи и опасения, связанные с новой для него общественной ролью, с той невероятной ответственностью, которая была возложена судьбой на его плечи.

В качестве наследника он имел мало административного опыта и делами управления до того почти не занимался. Теперь же приходилось учиться трудному делу царского служения. Николай II, как и его отец, верил, что самодержавие — правление независимое и полноправное — является основой государства Российского. Этот принцип не мог подлежать пересмотру. Николай хорошо знал русскую историю, деяния своих предков — а любимыми и особо почитаемыми среди них были царь Алексей Михайлович и отец, император Александр III.

Многократно бывая за границей, государь был прекрасно осведомлен о порядках и в Англии, и во Франции, и в других странах, но никогда не критиковал их. Понимал: то, что хорошо для Англии, совсем необязательно слепо копировать. Англия есть Англия, а Россия — это Россия. Здесь слишком много своего, неповторимого, и жизнь течет по другим законам. Царь видел и знал, что в русской жизни немало плохого и темного. Не сомневался: надо многое улучшить и усовершенствовать. Но все это надо делать постепенно, опираясь на свой, русский, опыт, и здесь западные шпаргалки только навредить могут. Таковы основополагающие принципы политического кредо Николая II.

Это был примерный муж и отец, свой брак он всегда расценивал как великое счастье. В обстановке глубокого траура, вскоре после похорон отца, 14 ноября 1894 года, он соединил у алтаря свою жизнь с жизнью гессенской принцессы Алисы, принявшей православие и при миропомазании получившей имя Александры Федоровны. (По-английски имя ее звучало как Алиис, а по-немецки Аликс.)

Алиса-Александра приходилась внучкой английской королеве Виктории и была дочерью владетельного гессенского герцога Людвига IV и его жены, английской принцессы Алисы. Она родилась в столице герцогства, в городке Дармштадте, в 1872 году. Русский цесаревич и англо-германская принцесса полюбили друг друга еще задолго до свадьбы. Любовь не остыла и потом.

Через десять дней после свадьбы Николай Александрович записал в дневнике: «Каждый день что происходит, я благословляю Господа и благодарю Его от глубины души за то счастье, каким Он меня наградил! Большего и лучшего благополучия на этой земле человек не вправе иметь. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно».

Монарх не сомневался, что великое счастье послал ему Всевышний, за это благодарил непрестанно. «Дав мне тебя, Он дал мне райскую, легкую и счастливую жизнь. Работа и временные трудности — ничто, пока ты рядом со мной. Может быть, по моему виду это и не заметно, но я это глубоко чувствую», — писал своей единственной и ненаглядной летом 1899 года.

Александра стала для царя не только близким человеком, не только любимой женщиной, но целым миром, наполненным ярким светом, непередаваемыми ароматами и ощущениями. Даже кратковременные расставания навевали тоску. «Моя дорогая, мне так ужасно тебя недостает, и я так завидую фельдъегерю, который доставит тебе это письмо, — ведь он увидит тебя, моя обожаемая женушка!.. Я люблю тебя, молюсь за тебя и думаю о тебе день и ночь», — исповедовался в письме супруге в сентябре 1898 года.

Прошли многие годы, и накануне свадебного юбилея Николай II записал: «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! Редким семейным счастьем Господь благословил нас; лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойными столь великой Его милости».

Брак принес четырех дочерей и долгожданного сына Алексея, которого Николай II просто боготворил и с которым занимался каждую свободную минуту. После женитьбы у Николая Александровича стали меняться привычки: из любителя шумных встреч и продолжительных дружеских застолий он постепенно превратился в человека, для которого семья и Бог составляли главное содержание жизни, ее истинный смысл, а душевный покой он обретал в общении с «милой Аликс» и детьми.

С трепетным волнением супруги встречали появление своего первенца, под знаком ожидания которого прошел первый год царствования. Александра и Николай решили: если будет мальчик, то назовут Павлом, а если девочка — Ольгой. Выбор имен был согласован с «дорогой Мама».

Мы не знаем, какое состояние духа было у царицы накануне родов, но в душе молодого императора в это время перемешивались тревога и радость. Наконец 3 ноября 1895 года в Царском Селе в императорской семье появилась на свет девочка. Вот как описал это событие счастливый отец: «Вечно памятный для меня день, в течение которого я много-много выстрадал! Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали ей спать. Весь день она пролежала в кровати в сильных мучениях — бедная! Я не мог равнодушно смотреть на нее. Около 2 час. дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем с ней и Эллой (сестра Александры Федоровны великая княгиня Елизавета Федоровна. — А. Б.) находились неотступно при Аликс. В 9 час. ровно услышали детский писк и все мы вздохнули свободно! Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой. Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившемся! Слава Богу, Аликс пережила рождение хорошо и чувствовала себя вечером бодрою».

Рождению следующих дочерей отец всегда радовался, но реагировал на эти события уже значительно спокойней. И лишь появление пятого ребенка, сына Алексея, опять стало для Николая II потрясением. «Незабвенный великий день для нас, в который так явно посетила нас милость Божья, — свидетельствовал он 30 июля 1904 года в дневнике. — В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем. Все произошло замечательно скоро, для меня по крайней мере… Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со мною, до первого свидания с новым внуком. В 5 час. поехал к молебну с детьми, к которому собралось все семейство. Писал массу телеграмм». Легко догадаться, что эта радость была вызвана не только естественным чувством отца, получившего известие о рождении сына. На свет появился наследник престола, человек, к которому должно перейти вековое «семейное дело Романовых» — управление великой империей.

Александра Федоровна питала к своему избраннику безбрежное чувство любви, граничащее с обожанием. «Милый, любимый мой Ники, нет слов, чтобы выразить, как глубоко я люблю тебя — все сильнее и сильнее день ото дня, глубже — вернее. Любовь моя, милый, веришь ли ты в это, чувствуешь ли, как быстро бьется сердце, и только для тебя, мой супруг», — начертала свои признания Александра Федоровна в дневнике мужа через несколько месяцев после свадьбы. Годы супружества не понизили «градус» этих чувств.

Любовь к Ники, к «дорогому мальчику», владела Александрой безраздельно, до последнего земного часа. Поэтому все разговоры, подозрения и утверждения об «адюльтерах» никакого отношения к истинному положению вещей не имели. Сочиняя подобные небылицы, люди или ничего не знали о моральных качествах и сердечной преданности «распутницы», или злонамеренно клеветали, вполне обоснованно полагая, что о личной жизни царя и царицы почти никто достоверно осведомлен не был.

Если современникам и можно сделать скидку на незнание, то измышления некоторых нынешних авторов можно объяснить исключительно дремучим невежеством, коммерческим расчетом или идеологическим ангажементом. Ведь столько подлинных документов оглашено, опубликовано, что вроде бы уж здесь должна быть полная ясность. Но, оказывается, реальные факты не нужны. Требуются смачные картины.

Александра Федоровна знала многие нелицеприятные суждения о себе. Она старалась не придавать им значения, хотя некоторые, особенно задевавшие ее женскую честь, ранили жестоко. Эта невосприимчивость к обличениям петербургского света сыграла свою роль в случае с Распутиным. Если о ней, царице, распускали ни на чем не основанные грязные слухи, то почему она должна была реагировать на обвинения в мерзких поступках человека, который дорог ей и Ники и который ничем постыдным себя перед ними не проявил? Такому подходу нельзя отказать в логике, но жизнь — увы! — далеко не всегда развивается по ее законам…