Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке

Спустя много лет, когда у руля стоял Хрущев, несколько непосредственных участников той разведоперации были также удостоены звания Героев. Наградной лист несколько раз отправляли в Кремль, но каждый раз возвращали обратно. Говорят, что Михаил Суслов, член Политбюро и главный коммунистический идеолог, был категорически против присвоения разведчикам звания Героев Советского Союза. Неудивительно, что такая награда показала бы, что страна обязана своей атомной бомбе усилиям разведки, а не хваленым «преимуществам» советской политической системы или «мудрому руководству партии».

Возникла парадоксальная ситуация: разведка внесла неоценимый вклад в укрепление СССР, но тем самым вызвала в Кремле комплекс неполноценности. Советские руководители трубили о преимуществах социализма, при этом тайно используя зарубежные достижения, украденные разведкой у «обреченных империалистов». Конечно, альтернативы воровству у них не было, но людей на вершине пирамиды власти не могла не уязвить мысль о том, что Советский Союз движется к паритету с Америкой благодаря массовой опоре на столь презренные средства. И расплачиваться за мучения своих руководителей приходилось самым успешным разведчикам. Их выжимали, как лимоны, а потом выбрасывали как мусор.

Таких историй я знал немало, поэтому твердая позиция нового руководства страны в защиту Захарова стала приятной неожиданностью. Действия Горбачева внушали уважение.

В августе 1986 года вершина Рейкьявика была не за горами, и я поспешил увидеть Сократа. Появился отличный предлог, чтобы проверить его готовность служить моим «советником». На этот раз Сократ появился один.

Он был взволнован и без лишних слов перешел к делу: «Согласившись на саммит, президент Рейган загнал себя в угол. Его администрация по колено в чрезвычайно серьезных внутренних проблемах: обещанное сокращение бюджета повисло в воздухе.; программа наращивания вооружений захлебнулась в конгрессе; президент вечно колеблется между контролем над вооружениями и звездными войнами, — налоговая реформа не пользуется поддержкой народа; социальная реформа буксует. Учитывая все эти проблемы, президенту крайне необходим успех. в Рейкьявике. Нельзя упускать такую прекрасную возможность, надо воспользоваться ситуацией. Требовать максимальных уступок, быть хулиганом, проявлять жесткость. Ему некуда деваться. Неудача в Рейкьявике может означать катастрофу для Рейгана».

«Звучит неплохо, но так ли он уязвим?» Я был откровенно скептичен, надеясь подстегнуть Сократа.

«У меня есть несколько идей». Сократ сделал паузу для эффекта и бросил на меня загадочный взгляд. «Скандал вокруг продажи американского оружия Ирану только начинается. Есть две мощные бомбы, которые еще предстоит взорвать».

"Кто они такие?" Его волнение было заразительным; Я и сам начинал нервничать.

"Номер один. Вырученные от продажи средства администрация использовала для оказания военной помощи никарагуанским контрас, тем самым нарушив акт Конгресса, запрещающий действия подобного рода. Более того, в ходе этой операции ЦРУ помогало медельинским картеля для контрабанды незаконных наркотиков в США, где деньги были превращены в оружие для контрас. Через некоторое время это сенсационное разоблачение обязательно станет достоянием американских СМИ, но на данный момент о нем мало кто знает. Вполне возможно Президент Рейган понятия не имеет об этом, хотя это дело имеет хорошие шансы превратиться в его Уотергейт. Если Горбачев преподнесет Рейгану такой сюрприз на саммите, можно не сомневаться, что президент США станет гораздо более податливым».

"Факты, Мартин! Где факты?"

«В Вашингтоне есть организация, которая называется «Международный центр политики развития». Один из ее сотрудников — бывший сотрудник ЦРУ, который работал где-то в Центральной Америке. На основе своего опыта он подготовил доклад о связях ЦРУ с Медельинский картель. Там есть все, что нужно: имена агентов, время и место каждой встречи, описание колумбийской операции «наркотики в обмен на оружие для контрас».

— А другая бомба? Я едва мог сдержать свое волнение.

— Вот оно, — сказал он, протягивая мне тонкую папку. «В нем есть вырезки из газет и мой собственный комментарий. Суть проблемы вот в чем: часть выручки от продажи оружия иранцам «застряла» в руках нескольких вашингтонских чиновников, причастных к операции. Повторяю, это всего лишь костяк истории, которую Москва, надеюсь, сможет воплотить в жизнь. Я думаю, что эти две бомбы сослужат Горбачеву хорошую службу».

Слушая Сократа, я начал думать. Кто будет получателем этой информации в Москве? Кто будет его использовать и как? Помогло бы это моей стране или просто способствовало бы чьим-то эгоистичным интересам? Я не мог ответить на эти вопросы. Тем не менее, я должен был поощрять Сократа за его усилия.

«Неплохое начало, Мартин. Я поражен вашим стратегическим анализом. Будем надеяться, что он превратится во что-то осязаемое».

«Я буду держать пальцы скрещенными. И помните, вы должны оказать подавляющее давление на американцев».

Я уже собиралась прощаться, когда он ошарашил меня вопросом: «Вы хоть представляете, как поживают в Москве ваши бывшие иностранные друзья?»

"Какие друзья?" — удивленно спросил я.

«Ну, например, Филби или, может быть, Ховард, бывший сотрудник ЦРУ, недавно сбежавший в Советский Союз?»

Планирует ли он стать одним из них? Я думал. Судя по выражению его лица, это не похоже на праздное любопытство. Я лучше подыграю.

«Боюсь, я не знаю, но я думаю, что у них все в порядке. Наше правительство знает, как быть благодарным за хорошо выполненную работу».

«Должно быть, они получают хорошие пенсии», — заметил Сократ. Он звучал так, как будто изо всех сил пытался убедить себя, что это действительно так.

— Никаких сомнений, — заверил я его. «Они принадлежат к элите нашего общества, которая ограждена от проблем, осаждающих простых советских мужчин и женщин. Если подумать, почему бы вам обоим не съездить в Советский Союз и не посмотреть?»

«Мы давно планировали это сделать, но как-то никак не доходили руки», — сказал он.

— Вы серьезно относитесь к такому визиту?

"Абсолютно."

— Тогда что вас останавливает? Послушайте, я думаю, что могу быть вам чем-то полезен.

Той ночью я ворочался в своей постели, слишком взволнованный, чтобы заснуть. Сократ подавал такие обещания, что это пугало. Теперь я был почти полностью уверен, что он не агент ФБР. Ни один завод никогда не снабжал советского разведчика информацией с таким зажигательным потенциалом. Было ли это подлинным или нет, было совершенно неважно. Даже если бы это была подделка, ФБР никогда бы не осмелилось подсунуть ее советской разведке.

Кроме того, Сократ фактически предложил нам провести активную работу — «вживить голые кости». Это означало, что у него не было проблем с вероятным офицером КГБ.

А его вопрос о Говарде и Филби, о чем он? Он задал этот вопрос так, как будто собирался навсегда бежать в Советский Союз. Так что в целом все, казалось, прекрасно вписывалось в мои первоначальные предположения.

На следующий день я планировал посетить Международный центр политики развития. В 11:30 я попросил начальника бюро ТАСС отпустить меня на пару часов, и он, как всегда, с готовностью подчинился. Я села в машину и поехала в Детскую больницу, куда в прошлом году попал мой сын со сломанной рукой.

Моего крёстного из ФБР и его верной Импалы нигде не было видно, но это меня мало обрадовало. Открытая слежка имеет свои преимущества, ворчал мой внутренний голос, пока я пробирался сквозь плотное движение на жалких дорогах Вашингтона. По крайней мере, вы знаете, где вы стоите. И сейчас? Может быть, хвоста и нет, а может быть, вы его просто не видите.

Больница расположена на Мичиган-авеню, на северо-востоке Вашингтона. Как обычно, на территории больницы почти не было ни людей, ни машин. Четырехэтажный гараж из красного кирпича находился в дальнем конце. Я припарковал свой «шеви» на верхнем уровне, на открытой крыше здания, и огляделся. Берег был чист. Время начинать операцию.

Я вышла из машины, достала из целлофанового пакета новую пару обуви и надела ее. Старая обувь ушла в багажник. Затем я тщательно вытер руки спиртом, сунул открытую фляжку в карман, чтобы выкинуть подальше от гаража, и надел новенькую синюю куртку. Такие куртки были в то время в моде в Вашингтоне, и трудно было придумать лучшую маскировку.

Изменив таким образом свою внешность, я захлопнул дверцу машины, подошел к краю крыши и спустился на уровень улицы по пожарной лестнице. Единственный выход из гаража был с противоположной стороны, так что я мог с достаточной долей уверенности предположить, что здесь меня никто не ждет. Мои часы показывали 12:34.

В трехстах ярдах от гаража была автобусная остановка. Согласно расписанию, следующий автобус должен был отправиться через шесть минут. Все идет нормально.

В автобусе было шесть скучающих пассажиров. Водитель закрыл за мной дверь и повернул ключ в зажигании. Работа по контрразведке продолжалась.

Я занял последнее место в конце автобуса и пристально посмотрел в окно. Внешних признаков наблюдения не было. Если меня все еще преследуют, то хвост должен сесть в автобус на следующей остановке или на следующей, подумал я, готовясь к следующей уловке.

На следующей остановке в автобус вошла только одна пассажирка — чернокожая женщина. Учитывая ее возраст и внушительный рост, слежка за ней никак не могла возникнуть. Я начал пробираться к выходу.

Еще одна остановка. Вошли двое молодых парней. Я подумал, что это не может быть хвост. Два — слишком много для полупустого автобуса. С другой стороны, однако, не следует переоценивать оппозицию. Они также склонны к ошибкам. Водитель уже собирался закрыть двери, когда я, казалось, внезапно очнувшись от глубокого сна, пулей вылетел наружу. Такси ехало по противоположной стороне улицы. Я пометил это.

— Святилище Непорочного Зачатия, на северо-востоке, — сказал я таксисту.

Величественный храм был почти пуст. Кто-то играл на органе. Ярким пятном в полумраке выделялась огромная фреска с изображением Иисуса Христа.

Я собирался провести в соборе пару часов, убивая время и еще раз обдумывая план своих дальнейших действий. Но через несколько минут стало ясно, что церковь — не лучшая сцена для шпионской драмы. Он предрасполагает думать о вечном, по сравнению с которым все земное меркнет в ничтожности.

Боже мой, что ты делаешь? А ты кому служишь? Я думал. Но Господь повелел Моисею высмотреть землю Ханаанскую, не так ли? Это значит, что, в принципе, разведка — хорошая работа, не так ли…? Все дело, кажется, в его целях. Почти все разведчики, посланные Моисеем, принесли ложные сведения об увиденном и были сурово наказаны Господом. Только Халев и Иисус Навин сказали правду и были вознаграждены.

Блаженны алчущие и жаждущие правды. Но кому в моей стране нужна правда? Андросов и Крючков? Им было все равно.

Может, Горбачев? — нерешительно предположил я. Будем надеяться, что ему нужна правда. Похоже, он запустил что-то хорошее.