Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Участие Дунаевского в работе над фильмом всегда приносило успех. Своей музыкой он во многом помог Г. В. Александрову в создании лучших его картин: «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Цирк».

Помог он и мне в работе над «Богатой невестой», «Кубанскими казаками», «Мы за мир», «Испытанием верности».

Лучшей в моих картинах песней Дунаевского я считаю песню «Летите, голуби, летите…». Она и величественна, как гимн, и лирична до предела, и проста, и задушевна, как колыбельная…

Более чем в пятидесяти фильмах звучала на экранах наших, да и зарубежных кинотеатров музыка Дунаевского. Песни его, созданные к этим фильмам, до сих пор поет наш советский народ. Их поют во многих странах мира. Поют на стадионах и в парках, на демонстрациях и парадах. Их поют в минуты радости и печали, в часы труда и в часы отдыха…

Пройдут десятки лет. Многие наши фильмы износятся, устареют, исчезнут, а лучшие песни Исаака Осиповича будут жить. И наши далекие потомки, напевая их, будут вспоминать о величии и красоте эпохи, современником которой был выдающийся композитор Исаак Дунаевский!..

Но вернемся к работе над фонограммой. По «Трактористам» нами было записано двенадцать вариантов фонограмм (по «Свинарке и пастуху» – около двадцати, по «Сказанию о земле Сибирской» и «Кубанским казакам» – еще больше). И с каждой фонограммой, до момента ее окончательной записи, приходилось вести такую же работу, пример которой я приводил из «Кубанских казаков». А так как почти все песни в фильмах, которые я ставил, исполнялись теми же актерами, что играли роли, хотя до этого они совершенно не пели или пели только в компании своих друзей под аккомпанемент гитары, то станет ясно, сколько требовалось репетиций, чтобы подготовить их к «сольному выступлению» с большим или малым симфоническим оркестром под управлением дирижера, с его грозной и неумолимой палочкой…

На первый взгляд, казалось, было бы правильней вместо актера, исполнителя роли, пригласить опытного певца. Однако такие замены почти всегда оказываются неудачными, так как нередко сразу за исполнением песни, а иногда и во время его актер разговаривает с партнером, и при переходе от пения к диалогу зритель легко обнаруживает разницу голосов певца и актера – чувствует фальшь, подделку. Кроме того, сами актеры всегда искренней, душевней исполняют песни близкого им образа, чем это может сделать не снимающийся в фильме певец. Вот почему во всех музыкальных фильмах, которые мне удалось поставить, за редким исключением, все вокальные номера исполнялись теми же актерами, которые играли роли.

«Трактористов» мы сняли очень быстро. Начав съемки в июне, мы в конце декабря уже представили фильм на утверждение нового председателя Комитета по делам кинематографии С. С. Дукельского. Дукельский был человек весьма честный, с широким государственным размахом. Но, к сожалению, в вопросах искусства абсолютно некомпетентный. Почему его назначили руководить кинематографией, было для всех загадкой…

Когда я уезжал в экспедицию на съемки, Семен Семенович вызвал меня и дал категорическое указание, чтобы «Трактористы» были точно такой же картиной, как «Богатая невеста».

– Вот так и делайте. Ясно? – спросил он, хлопнув себя ладонью по лысине и поддернув брюки. Это была его привычка.

– Ясно, – ответил я, обещав всемерно стараться.

На прием «Трактористов» председателем Комитета приехали дирекция студия, Е. Помещиков и я.

Просмотрев картину, Семен Семенович встал, пожал мне руку и, сказав: «Идите отдыхайте, товарищ Пырьев», – вышел.

Дня через три-четыре его секретарь пригласил меня прийти к Дукельскому в два часа ночи. В то время руководящий состав комитетов и наркоматов, как правило, находился в своих учреждениях до четырех часов ночи. На тот случай, если вдруг кто-нибудь зачем-то понадобится высшему руководству.

– Хороший фильм вы сделали, товарищ Пырьев, – приветливо встретил меня С. С. Дукельский, – Но надо кое-что из него убрать. Вот пойдемте, я вам покажу.

Вошли в зал. Началась картина. Дукельский по ходу стал давать указания, где и что надо вырезать. Картину он уже знал хорошо. Очевидно, за эти дни кое-кому из высокого начальства не раз ее показывал.

– Вот это вырежьте… и это тоже… – говорил он, указывая рукой на экран. – А здесь подрежьте… вот отсюда…

– Это нельзя резать. Это панорама, – заметил я.

– Ну и что ж, что панорама?

– Она же движется!

– Ну и пусть движется. То, что не надо, вырежьте, а остальное пусть движется… Я не возражаю… А вот эту сцену совсем уберите. Зачем она вам? И эту уберите…

Картина кончилась. Зажгли свет.

– Ну, как, ясно? – весело спросил меня Семен Семенович.

– Ясно… – уныло ответил я, почувствовав, что все опять (как с «Богатой невестой» и «Партийным билетом») началось сначала. Мне предлагалось вырезать из картины лучшие комедийные Куски и целые игровые эпизоды с Андреевым и Алейниковым, которые и мне, и всей группе, и многим моим товарищам очень нравились. Всего надо было вырезать не более, не менее как метров шестьсот, то есть почти две части.

– Делать эти сокращения, Семен Семенович, я не буду, – набравшись духу, твердо произнес я. – Они резко ухудшат картину.

– А, по-моему, товарищ Пырьев, улучшат.

– Давайте покажем картину кое-кому из писателей, режиссеров, – предложил я, – посоветуемся…

– А зачем?.. – стукнув себя по голове и поддернув брюки, бодро сказал Дукельский. – Поручено это дело мне. Я за него и отвечаю. Вы вот что, вы не расстраивайтесь. Идите и подумайте. А через день приходите. Ясно?

Через день, в два часа ночи, я снова в приемной.

– А-а… товарищ Пырьев! – выходя из кабинета, весело приветствовал меня Семен Семенович. – Ну как, надумали?

– Нет, не надумал…

– Так… Ну что ж, пойдемте посмотрим.

И вдвоем в холодном просмотровом зале мы начали смотреть всю картину с начала до конца.

– Вот это надо вырезать… Это тоже… Здесь подрежьте и здесь… А это совсем уберите… – тыкая рукой в экран, повторял он, как хорошо заученный урок…

Так продолжалось более месяца. Ровно в два часа ночи через день меня вызывали в приемную. Как всегда приветливый, выходил Дукельский и весело спрашивал:

– Ну как, надумали?

– Нет, не надумал.

– Так… – мрачнел он. И, хлопнув себя по лысине, поддернув штаны, сдержанно говорил: – Ну, пойдемте, посмотрим.

Выведенный из терпения такими методическими «ночными допросами», я начал протестовать, ругаться и даже кричать:

– Я буду жаловаться!

– Не поможет…

– Но почему не показать кому-нибудь, не посоветоваться?..

– А зачем?

– Но я не согласен! Я протестую! Это насилие!

– Вот вы кричите, товарищ Пырьев. Это уже нехорошо. Меня сюда послали, чтобы я вас убеждал и воспитывал. Идите и подумайте…

Наконец, я не выдержал и, узнав, что Семена Семеновича в ближайшее время переведут в Наркомат морского флота, притаился дома и на телефонные звонки его секретаря не отвечал.

Однажды рано утром какой-то мужской голос попросил меня к телефону, я взял трубку, это был сам Дукельский.

– Вы что же, товарищ Пырьев, перестали приходить? Вы думаете, если меня переводят на другую работу, я уйду из кино, не закончив свои дела? Приходите сегодня в два часа ночи. Обязательно!

Но я не пошел, а взял да вечером на несколько дней уехал в Киев. А когда узнал, что Дукельский из Кинокомитета ушел, а на его место назначен И. Г. Большаков, я вернулся в Москву.

На студии меня ожидало неприятное известие. Перед самым уходом Семен Семенович вызвал своего референта в просмотровый зал, показал ему «Трактористов» и дал указание «откуда докуда что вырезать и что убрать»…

Летом 1939 года «Трактористы» вышли на экран, имели большой зрительский успех и хорошую прессу. Но все это особой радости мне не доставило. И тогда, и сейчас я уверен в том, что «Трактористы» в своем «незарезанном» варианте наиболее полно отражали предвоенное грозовое время и были намного содержательней и интересней как по актерскому мастерству, а так и по режиссерскому решению.

Заканчивая почти каждую свою картину, я, разочарованный неглубокой разработкой образов, плохим диалогом и не совсем слаженным сюжетом, мечтал поставить какое-нибудь классическое произведение… А затем, когда немного успокаивался, приходил в себя и оглядывался вокруг, – желание это проходило. Хотелось снова показывать с экрана интересное время, в которое мы живем. И пусть сюжет сценария будет несовершенен и диалог его не так блестящ, думал я, зато будут показаны люди нашего времени. А их дела, их жизнь так увлекательны, что только о них и хочется говорить с экрана.

Виктор Гусев – постоянный соавтор Ивана Пырьева

Правда, создание кинокартин о современности, как показал опыт, – это путь более тернистый, более трудный, чем экранизация классики или съемка исторического фильма. В художественном произведении всегда легче говорить о прошлом, чем о настоящем. Всегда трудней создать художественно цельный образ человека, которого хорошо знает зритель, чем рассказать о людях, живших сто-двести лет назад. А еще труднее смотреть вперед, в будущее…