Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Я люблю присутствовать на записи музыки, особенно когда участвует хор, оркестр, солисты. Все выглядит как-то торжественно, празднично и сильно волнует.

Вот начинается репетиция, и ты впервые, в оркестровом исполнении слышишь музыку, которая будет звучать в твоем фильме. Чувствуешь, что в звуках ее есть и доля твоих мыслей, твоего сердца. Если это запись фонограммы; под которую предстоит снимать, ты зрительно начинаешь представлять себе решение будущей сцены, ее ритм, движение артистов, настроение…

Я уже говорил, что музыка, если ее понимать и чувствовать, во многом помогает в работе над фильмом. Из всех музыкальных картин, которые я когда-либо видел, меня больше всего привлекли «Большой вальс», который я смотрел несколько раз, восхищаясь не только чудесной музыкой Штрауса, но и блестящей режиссерской работой Дювивье и очаровательной актрисой Милицей Корьюс, и второй музыкальный фильм с довольно странным названием «Бай-бай, птичка».

Очень жаль, что в нашей кинематографии никто из молодой режиссуры по-настоящему не работает в жанре оригинальных музыкальных картин. Этот жанр, так же как комедийный, – один из любимейших народом. Для создания таких картин мы имеем целую плеяду разных по возрасту и разных по творческой манере композиторов, блестящие хоровые и танцевальные ансамбли, великолепных солистов. Есть у нас и хорошие симфонические оркестры, и первоклассные дирижеры… но музыкальных фильмов вот уже много лет мы почему-то не делали…

Записав предварительно почти все музыкальные фонограммы, мы вступили в так называемый съемочный период.

Для съемок сцен, происходящих в Сибири, вся наша группа, вооруженная большим количеством всевозможной техники, выехала в Красноярск. Управление пароходства предоставило нам комфортабельный катер, и мы с оператором и вторым режиссером отправились по многоводному и быстрому Енисею выбирать места съемок. Более пяти дней продолжалось это путешествие.

Миновав Минусинск, красивый старинный городок, на улицах которого можно и сейчас снимать любую пьесу А. Н. Островского, мы поднялись вверх по течению до знаменитых Ермаковских порогов, со страшной силой бушующих в предгорьях Саянского хребта.

Выбрав места для съемок, мы вернулись в Красноярск. Погрузились на две баржи. Нас взял на буксир небольшой товарно-пассажирский пароход «Ермак», и таким караваном мы пустились в плавание по Енисею, удивляя жителей прибрежных сел и деревень горящими на баржах среди дня прожекторами и громкой музыкой фонограмм.

Почти около месяца продолжалось наше плавание, на Енисее и его крутых скалистых берегах мы сняли все сибирские сцены. Съемки же основных декораций нам пришлось проводить уже в Чехословакии, в Праге, в обширных и хорошо оборудованных павильонах киностудии «Баррандов». Это было вызвано тем, что павильоны «Мосфильма» в тот момент были перегружены, а чехословацкая кинематография после войны только что начинала организовываться, и четыре больших павильона ее киностудии стояли почти пустые.

С большим удовольствием я вспоминаю нашу работу на «Баррандове». Особенно нас восхищала точная, организованная и во всех деталях высококачественная работа основных цехов студии и ее лабораторий. Это позволило довольно быстро закончить съемки комплекса декораций и сдать картину досрочно.

Судя по отзывам прессы того времени и многочисленным письмам, «Сказание» имело большой успех у зрителя. Особенно понравилась картина моим землякам-сибирякам. По данным Управления по переселению, через год-полтора после выхода фильма на экран приток переселенцев в Сибирь увеличился в несколько раз. Очевидно, многие жители центральных и южных областей нашей страны не совсем ясно представляли себе, что такое Сибирь, и наш фильм в какой-то мере стал для них познавательным и даже многих агитировал на переселение.

«Сказание о земле Сибирской» продано в 86 зарубежных стран, но особенно большим успехом фильм почему-то пользовался в Японии, где его демонстрировали в течение нескольких лет.

Признаться, я тоже был доволен своей новой картиной. Исполнилась моя давнишняя мечта – показать нашему народу и всему миру мой родной край и его замечательных людей.

В заключение мне хочется привести несколько слов из стенограммы выступления С. И. Юткевича, сказанных им после первого просмотра «Сказания» на Художественном совете студии в декабре сорок седьмого года:

«Мне картина очень понравилась. По своей композиции она будит огромное количество мыслей, которые мы не все можем высказать. По каждому своему компоненту картина представляет явление настолько значительное, влияющее и своеобразное…

Прежде всего совершенно несомненен вопрос политического значения этой картины. Это картина колоссального действия… И не трудно себе представить, тот настоящий народный восторг, с которым эта картина должна пройти во всем мире. Надо не забывать, что такое Сибирь. Сибирь – это понятие исторически давно существующее, это было то самое знаменитое пугало, которым пугали всех, вплоть до пленных фрицев.

Сибирь – это символ России, это – Азия. А здесь – образ советской Сибири, необычайной мощи и красоты. То, что Сибирь так решена сценически и режиссерски, это, по-моему, говорит о том, что мы еще недооцениваем силу образного воздействия этой картины. И то, как показаны наша страна, наш народ без всякой дидактики, это производит настолько радостное впечатление, что политическая мысль картины здесь существует не в отрыве, не отдельно, а совершенно органично. Здесь нет такой политической темы, которая должна работать сама за себя, но она пропитывает всю картину.

Затем принципиально важно преодоление жанровых условностей. Такую картину никто не может сделать. Мы часто говорим о преимуществе советского искусства перед буржуазной кинематографией, но иногда декларации, не подкрепленные фактами, остаются мало убедительными. Но тут можно прямо сказать, что им такое и не снилось по цельности восприятия жизни, по высокой культуре, которая есть в этой картине… Это не лежит рядом с теми их картинами, которые мы видим. По силе, по организованности, по мощи этого дела – это великолепно, причем мы видели, что в этой области и хорошие мастера терпели поражение. Это же настолько цельно, настолько неопровержимо, что чувство гордости за советское искусство овладевает, когда смотришь картину. Это очень радостное чувство и будет жаль, если наша критика, вместо подробного анализа картины, ограничится только констатацией фактов…»

После «Сказания о земле Сибирской» мне снова захотелось вернуться на колхозные поля Украины, к героям моих прошлых лент и сделать веселый, музыкальный, красочный, яркий по цвету фильм, который дал бы зрителю радость и отдых.