Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке

Узнав от агента, что такие базы есть даже на окраинах Афин, Береснев самодовольно сказал: «На данном этапе Советский Союз будет вполне удовлетворен, если они будут просто отодвинуты подальше от столицы».

Я мог бы закричать. Береснев был явно не в себе, балансируя на грани провала. Пришлось вмешаться, и немедленно.

— Ужин готов, — громко сказал я.

«За наш успех», — провозгласил мой босс и допил свой стакан.

Но едва Сократ последовал его примеру, как снова вмешался Береснев.

«В принципе, Советский Союз готов предоставить Греции

любую помощь, если ее правительство потребует полного вывода американских баз».

Сократ, еще не сообразивший, что его собеседник не знает, о чем говорит, был так удивлен, что забыл свое шампанское.

«Какой объем экономической помощи вы можете предложить?» он спросил.

— Сколько нужно, — серьезно ответил Береснев, наслаждаясь эффектом, произведенным его словами.

— Как насчет небольшого бряцания оружием?

"Конечно, почему бы и нет!"

За спиной агента я яростно корчил рожи, пытаясь привлечь внимание Береснева к полному бокалу с шампанским. Наконец мой начальник соизволил спуститься с небес на землю и поднял второй тост: «Исследования продолжаются».

Сократ подозрительно посмотрел на него, взял свой стакан и стал смаковать его содержимое. Береснев суетился около него, предлагая ему то это лакомство, то другое. Ненадолго в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь монотонным звуком работающих челюстей.

Прошло пять минут, десять минут. . Сократ все еще потягивал шампанское без видимого эффекта. Еще через десять минут я решил, что пора посоветоваться с Эскулапом, который находился этажом ниже, в дежурной части КГБ.

— А как насчет прекрасного пола? Я встал и вопросительно посмотрел на Сократа.

— Отличная идея, — сказал он оживленно. — А где они?

"Дай мне проверить." Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

"Что мы будем делать?" — спросил я Эскулапа, входя в его комнату. «Ваше лекарство не работает».

"Я не верю в это," запротестовал он. «Просто ваш агент прихлебывает свой напиток, а не глотает его. Не волнуйтесь, это сработает. Пошли, я хочу понаблюдать за ним».

Вернувшись, я увидел, что представление действительно начинается. Сократ явно терял координацию, — он невнятно произносил слова, его глаза теряли фокус. Рывками он налил себе полную чайную рюмку водки, выпил ее и рухнул беспомощной грудой.

— Смена окончена, — сказал я. Это был заранее подготовленный сигнал людям Татьяны остановить запись и выключить микрофоны. — А ты, — обратился я к Эскулапу, — подожди внизу. Мы позовем, когда понадобишься.

Правила КГБ запрещают проводить допрос подопытного в присутствии посторонних свидетелей. Не разрешалось даже снимать на пленку, чтобы не оставалось абсолютно никаких следов.

Развалившись в кресле, Береснев смотрел на меня глазами, которые он с трудом удерживал. Внезапно меня охватила горячая ярость. И снова мне пришлось пройти через самое страшное испытание, чтобы доказать свою невиновность. И все потому, что я добился почти невозможного — завербовал гражданина США? Но я должен был пройти через это, доказать кому? Мелкому воришке, несостоявшемуся разведчику, который по необъяснимой прихоти судьбы стал моим начальником? Или к Бычкову? А может, генералу Андросову, затоптавшему сначала резидентуру, а потом Североамериканское ведомство? Как долго будет продолжаться это оскорбление здравого смысла? Эта толпа так обленилась, что никто даже не захотел проверить мою благонадежность; Я должен был сделать это сам. О нет, товарищи, надоело, решил я.

Я сел рядом с агентом и принялся за дело.

«Мартин, я помог тебе стать советником нашего комитета, чтобы ты мог поправить свои финансы. Теперь твоя очередь помочь мне. Мне нужно установить контакт с ЦРУ или ФБР».

Сократ полулежал в кресле и тихонько похрапывал. Мне пришлось сильно встряхнуть его, чтобы привести в чувство. Его остекленевшие глаза прошлись по комнате, остановились на рюмке, полной водки. Он схватил его и вылил содержимое себе в горло. Потом он уставился на меня невидящими глазами и пробормотал что-то невнятное. Диагноз был однозначен: опьянение в крайней степени.

По-видимому, наркотик был лишь частью причины, остальное — значительная физическая усталость; Сократу некогда было отдыхать после долгого перелета из США. Так что под действием СП-117 он не просто напился, но и потерял сознание. Он мог сказать что угодно, что было для меня опаснее, чем для него.

В худшем случае все, чем рисковал Сократ, — это потерять «почетное звание» агента КГБ, а мне пришлось бы бороться с внутренней контрразведкой — зловещая перспектива, если бы она вообще существовала. Но в ту ночь у меня не было выбора. Либо я развею опасные подозрения начальства, либо все пропало — La commedia e finita, — задавал я один вопрос за другим, с болезненным восхищением ожидая ответа, который решит мою судьбу.

«Мартин, меня тошнит от Советского Союза и всего, что в нем есть. Я не хочу больше здесь жить. Пожалуйста, свяжите меня с американской разведкой. У вас там есть контакты, не так ли?» Я ждал, затаив дыхание.

Береснев завороженно наблюдал за нами, словно новичок, радостно плывущий в мутных водах крупного шпионажа.

Сократ зачерпнул рукой немного икры и намазал ее на бороду.

— Я не могу этого сделать, — сказал он. — Отвали, ты псих.

«Да, я псих, — признал я без угрызений совести, — но вы должны мне помочь. Помни, я помог тебе, хотя ты тоже сумасшедший».

— Это опасная игра, — пробормотал Сократ. «Если потеряешь рубашку, приезжай в Вашингтон. Я постараюсь тебе помочь…»

«Вы свяжете меня с американской разведкой?» Я настаивал.

— Иди к черту, — сказал он злобно. «Я ненавижу их кишки. Хочешь, я тоже ненавижу твои кишки?»

Какой блестящий ответ! Береснев удовлетворенно хмыкнул и налил водки. Голова болела от стресса. Я умирал, чтобы сделать паузу, чтобы перевести дух.

"Вы хотели бы взять на себя?" — спросил я Береснева. Он кивнул в знак согласия.

«Кто послал вас сюда? На кого вы работаете? На ЦРУ? На ФБР?» — продолжал он с хмурым взглядом.

— Оставьте меня в покое, — простонал агент. — Где женщины, которых ты обещал?

— Да ведь он не такой уж и пьяный, — заметил я с удивлением. — Что ж, тем лучше.

— Может быть, вы работаете на британскую разведку? Береснев продолжал свой натиск. — Сколько вам платят немцы?

— Заткнись… у меня голова болит… налей мне еще шампанского… — пробормотал Сократ и окунул лицо в салатницу.

— Нет, ответь на мои вопросы! — прогремел Береснев. «Какое задание поставили перед вами немцы?»

Я сидел на диване, внимательно слушая допрос. Пусть Береснев говорит сколько хочет. У него должно сложиться впечатление, что он провел очень сложную процедуру проверки, причем очень эффективно.

Около двух часов мы допрашивали Сократа о его предполагаемых связях со спецслужбами и требовали, чтобы он связал меня то с ЦРУ, то с ФБР. Сократ ответил в основном тарабарщиной. При этом Береснев плотно поел и теперь неторопливо ковырялся в зубах. Пришло время заканчивать представление.

Я достал из чемоданчика две бутылки коньяка, вылил их содержимое в ванну и поставил на стол. Затем я достала лифчик и положила его на привлекающее внимание место на кресле рядом с Сократом. После окончательного осмотра, чтобы убедиться, что все действительно похоже на последствия бурной вечеринки, я позвонил Эскулапу.

«Клиент устал. Не могли бы вы принести кофе».

Минут через десять та же официантка вошла в наш номер с небольшим сервировочным столиком, на котором стояли три чашки кофе — две в одном углу и третья, предназначенная для Сократа, в другом.

«Мартин, пора освежиться», — сказал я усталым голосом. «Иначе дамы уедут. Им надоело наше пьянство».

— Да, конечно, выпьем кофе, — суетливо сказал Сократ и поспешно осушил свою чашку.

Я тут же наполнил стаканы водкой и протянул один Бересневу:

«Быстрее, мы должны сделать так, чтобы это выглядело как оргия».

Не успели мы выпить водки, как произошло маленькое чудо, — Сократ быстро протрезвел, оглядываясь с видом совершенно растерянного человека.

— Что случилось? Я заснул, да? А где женщины? — спросил он в недоумении.

«Они пытались тебя возбудить, но не смогли и ушли», — сказал я с пьяной ухмылкой.

— Жалко… Со мной такого никогда не случалось, — с отвращением сказал Сократ.

"Ну, вы, должно быть, чертовски устали," заметил я. «Ты не отдохнул после своего путешествия, и ты заплатил за это».

"Что это?" — удивленно спросил Сократ, указывая на лифчик.

«Твой трофей». Я улыбнулась и бросила ему.

«Боже, не могу поверить, что мы так много выпили», — пробормотал он, осторожно приподнимая лифчик двумя пальцами. «Две бутылки шампанского, две бутылки водки и две бутылки коньяка? Не могу поверить». Ошарашенный, он перевел взгляд со стола на меня и Бересневу, потом на лифчик.

— Тебе лучше поверить в это, мой друг, — сказал я. «Вы не можете себе представить, какое пьянство творится в нашем агентстве. Привыкайте к этому, если хотите соответствовать».

«Я думаю, что мне нужно много спать», — почти жалобно сказал Сократ. «Я пришел сюда поработать и должен быть в хорошей форме».

«Завтра ты целый день будешь один. Отдохни хорошо», — сказал я. «Мы приступим к делу на следующий день».

Когда мы с Бересневым выходили из комнаты, Сократ упал на диван. Он был полностью истощен.

Мы с Бересневым стояли под фонарем возле гостиницы «Россия» и жадно курили. Пронизывающий холодный ветер безжалостно хлестал нас по лицам, но глаза Береснева торжествующе горели; он принимал участие в крупной операции.

«Испытание было прекрасным», — сказал он взволнованно, его дыхание было тяжелым от смеси водки и шампанского.

«У меня такое щемящее чувство, что что-то не так. Я не знаю, что, но мы сделали что-то не так», — запротестовал я. Закончив к своему удовольствию разговор с Сократом, я мог позволить себе позабавиться за счет Береснева.

"Ты сошел с ума!" — раздраженно воскликнул Береснев. "Обследование прошло отлично. Сократ чист как свисток!"

«Он не отвечал на наши вопросы, только невнятно бормотал».

«Вы неправильно его прочитали, — сказал Береснев. — Он был настолько невиновен, что его просто сбили с толку наши вопросы про все эти спецслужбы. Слушай, я был просто поражен тем, какие вопросы ты задавал. «Хорошо, я агент ЦРУ, я свяжу вас с Лэнгли». "

— Что я должен был делать? — сказал я с оттенком злобы. «В конце концов, я был под облаком, не так ли?»

— Прекрати, ладно, — с ухмылкой сказал Береснев. — Можешь теперь забыть. Собственно говоря, я тоже был под подозрением. Помнишь ту дурацкую историю с колготками?

«Конечно знаю. Как ты мог выжить после того, как поймал всю эту чепуху?»

— Ну… Разве ты не знаешь эмпирического правила: тебе плюют в лицо, ты вытираешь его, не взглянув, и живешь как ни в чем не бывало.

— Как Иисус Христос?

— Нет, как кусок дерьма. Береснев нахмурился и сплюнул на землю.

Видимо, он и не подозревал, какую глубокую истину только что изложил. Всего несколько слов, но они в двух словах передавали историю жизни практически любого советского человека. Я глубоко вздохнул и сказал: «Хотелось бы, чтобы Черкашин не игнорировал оперативную работу».